Цена светлой крови - Ахманов Михаил Сергеевич

- Нет. Всякая машина Ута, старая или новая, имеет блок аварийного отключения. Это сделано в целях безопасности - например, чтобы остановить неисправный механизм, - пояснил Дженнак, не отрываясь от клавиш. - Обычно машину выключают рубильником с контрольного щита или командой, переданной через Сплетение с ближайшего мелга. Тем же путем ее можно снова запустить, но я заблокирую эту операцию. Моя программа это умеет.

Он закончил работу со списком. Мелг был старый, а потому медленный; пришлось подождать десятую долю кольца, пока он переварит исходные данные. Когда этот процесс завершился, зарокотал барабан и на экране возникло:

ОТКЛЮЧИТЬ УКАЗАННЫЕ ОБЪЕКТЫ?

ДА, - напечатал Дженнак.

ПОСТОЯННО ИЛИ ВРЕМЕННО?

ВРЕМЕННО.

ВРЕМЯ?

ТРИ КОЛЬЦА.

ВЫПОЛНЯЮ, - сообщила машина.

- Пощечина миру... очень основательная оплеуха... - прошептал Кадиани, пощипывая бородку. - Что будем делать, тар?

Дженнак пожал плечами.

- Ждать. Я, наверное, вздремну... Не буди меня, Логр, в нужное время я проснусь.

Он закрыл глаза и погрузился в гране, самый глубокий, какого мог достигнуть, вызывая свои видения. Безымянные Звезды откликнулись сразу, будто стосковались но общению; теперь у Дженнака были сотни всевидящих глаз, проникающих сквозь ночную тьму и тучи, сквозь стены заводских корпусов и земную поверхность, сквозь бетон и броню, защищавшие реакторы обогащения сайбернита. Он видел, как прекратили вращаться буры в глубоких шахтах, замерли ковши и стрелы экскаваторов, остановились вагонетки с рудой, иссякли реки земляного масла в трубопроводах, погасли лучи режущих породу агрегатов. В Л из пре алмазы добывались открытым способом, и в гигантских карьерах, не видевших живого человека месяцами, царила суета: вниз, но лестницам и на лифтах, спускались техники и люди в богатых одеждах - вероятно, советники и управляющие О’Тахи. В Сайберне, в горах Айрала и в Бихаре была ночь, и там важные лица только проснулись и слушали сейчас доклады подчиненных, кто с недовернем, кто с нарастающей тревогой. Остывали печи сталелитейных заводов, не вращались валки прокатных станов, транепортеры не подавали руду, не изливался в чаны расплавленный металл, погасли огни на контрольных панелях... В Норелге наступило утро, и там сотни работников искали неисправности, копаясь в щитах управления и программных блоках замерших машин. В Атали, Эллине, Ибере и Британе, где доля тяжелой промышленности была невелика, встали серебряные рудники, угольные копи, химические комбинаты, конеервные и ткацкие фабрики, а на островах, где занимались виноделием - давильные прессы. Только в Нефати царило спокойствие - там тоже делали вино, вялили финики, инжир и виноград, но в мелких мастерских почти не применялись сложные машины.

В Верхней и Нижней Эйнонне день был и разгаре, а потому отреагировали в тех краях с похвальной быстротой: через половину кольца воинетвенный Асатл объявил о готовности отразить агрессию, откуда бы она ни исходила; горные разработки Арсоланы, во избежание несчастья, были обесточены, затем из шахт эвакуировали персонал; в Юкате народ ринулся в святилища, к статуям богов, а в городах Геннама, Одиссара и Перешейка - на улицы и площади. У огромных экранов толпились встревоженные люди, слушали сообщения мелг-новостсй, смотрели кадры хроники: заводские линии, замершие в неподвижности, покинутые рудники и шахты, попытки умельцев оживить уснувшие машины, длинный ряд вагонов под погрузкой - пустых, как дом без хозяина.

В Тайонеле началась тихая паника. Народ мог недоумевать и удивляться, верить или не верить слухам о бунте машин либо инопланетном нашествии, но в верхах точно знали, что случилось и по какой причине. Совет Федерации собрался с такой поспешностью, словно войска Асатла или Одиссара перешли границу, взяли порубежные форты и двигались теперь победным маршем прямо к озеру Тайон. У ворот предприятий встали патрули, здание Совета было оцеплено войсками, оружейные заводы и энергостанции огородились шеренгами бронемашин, порты не принимали ни морских, но воздушных судов, и над ними повисли боевые винтокрылы. В течение одного кольца Тайонел превратился в крепость, осажденную мстительным врагом, и замершую в ожидании удара - во всяком случае, так полагали власти и армия. Но удар был уже нанесен.

Знает волк, какого оленя за ноги хватал, подумалось Дженнаку, следившему за тайонельской суетой. Думали славно поохотиться, а олень вдруг обернулся ягуаром! И боятся теперь, как бы не сжались на глотке клыки...

Покинув Тайонел, он перепрыгнул в Южный Куат. Там было спокойно - за дынями и бычками присматривали люди, и ни одной машины Ута в Куате не водилось. Город казался столь далеким от треволнений мира, будто стоял на Внешнем Одиссе; там наступило время дневной трапезы, в кабачках стучали кружки п поднимались над жаровнями дымки, бегали с подносами служители, а хозяева встречали гостей у порога, касаясь, по сеннамитскому обычаю, плеча или груди. В «Пестром керравао» все столики были заняты, и, поглядев на них и на старого Грзу, Дженнак ощутил вкус жаркого, что подавалось непременно с пивом мастера Чези Хе из Больших Башен.

Вздохнув, он нацелил глаза Безымянных Звезд на стартовый комплекс Нево Ах-Хишари, покинутый несколько дней назад в большой спешке - брат Никлес беспокоился и просил скорее улететь в Ханай. Так Дженнак и сделал, не успев осмотреть город под семью куполами, подземные ракетные ангары и сами ракеты - те, что готовили для экспедиции на Одисс. Теперь он видел их - два больших орбитальных корабля и три малых, предназначенных для высадки на планету. Их извлекли из подземных убежищ, и сейчас стальные цилиндры, окруженные лесом решетчатых ферм, целились острыми носами в небо. Вокруг кораблей деловито сновал народ, люди тянули шланги и кабели, тащили приборы; вращались стрелы кранов, загружая в трюмы бесконечную череду ящиков, тюков, баллонов, а над одним из больших кораблей парил винтокрыл - должно быть, проверяли состояние обшивки.

Ни суеты, ни паники, отметил Дженнак. Возможно, в Очаге Великой Пустоты догадывались о грядущих событиях и понимали их смысл лучше, чем в Тайонеле и Лизире, а потому не испытывали беспокойства. Изведавшим бесконечность небес чужды земные тревоги.

Большая ракета приблизилась, повинуясь воле Дженнака, и он увидел название корабля - золотые буквы на универсальном арсоланском были выбиты в металле над пилотской кабиной. «Од’тофал кон’та го»... «Тофал»! Сердце Дженнака гулко стукнуло. «Од’тофал кон’та го», что означает: «Алая рыба, летящая над волнами»... Так назывался сто корабль, его и гидама О’Спады, судно, на котором они отправились в Риканну и Лизир... Почти пять веков прошло с той норы, и теперь «Тофал», новый «Тофал», готовился преодолеть бескрайние пространетва, что отделяли мир людей от Внешнего Одисса.

Уже догадываясь, что увидит, Дженнак осмотрел другие корабли. Конечно, больший из них назывался «Сиримом», а остальные шли под именами «Арсолана», «Кейтаб» и «Одиссар». Он смотрел па них, на сверкающие корпуса ракет, на раструбы дюз, в которых скоро вспыхнет яростное пламя, на острые лезвия крыльев, на распахнутые люки - смотрел на них, но под сомкнутыми веками плыли видения прошлого.

Пять кораблей, как пять птиц, прилетевших из-за моря... «Тофал» и «Сирим» под синими парусами, златопарусная «Арсолана», осененный пурпуром «Одпссар» и «Кейтаб»-, чьи паруса оттенка майясского камня сливались с небом... Могли он забыть о них! Это было так же невозможно, как вычеркнуть из памяти Вианну, наставника Грхаба, отца, брата Джиллора... Он заберет их с собой - в тот мир, куда унесут его ветры времен и пространетв, дующие из Великой Пустоты. В мир, который станет для него и Чени новой родиной.

Дженнак очнулся и открыл глаза. Кадиани дремал, навалившись на край столика, на экране светился счетчик времени, и негромко тикал микрофон, отсчитывая вздохи. Истекало третье кольцо из назначенного срока, и мир, конечно, был уже оповещен, что машины встали не в одной стране, а значит, нет в том злого умысла какой-либо державы. Понятно было и другое: если покорствуют машины Ута чьим-то повелениям, то господин их не мстит ни Тайонелу, ни Лизиру, а только хочет показать, куда и как дотянется его рука. Возможно, намекает, что богатства Кайна Джакарры стали теперь его достоянием; возможно, собрался явить свою власть, напомнить, кто в мире хозяин, и устрашить непокорных; возможно, желает привлечь внимание, чтобы поведать людям некую весть. Любой из этих вариантов устраивал Дженнака, и радовался он, что не случилось самого страшного и опасного, не началась общепланетная война, в которой нет ни правых, ни виновных. Пройдя испытание, мир устоял. Грохнули барабаны, и Кадиани проснулся.