Цена светлой крови - Ахманов Михаил Сергеевич

- С этим все, - сказал Дженнак, кивая на экран. - Машины работают снова - хвала нефатцу Уту, который их изобрел! И знаешь, Логр, что самое приятное? Самое вдохновляющее в этой истории?

- Что, тар Джумин?

- Никто не стал стрелять в соседей. Ни тайонельцы, ни бихара, ни аситы. Даже они проявили сдержанность, хотя наверняка перепугались. - Придвинув к себе микрофон, Дженнак набрал новую команду и пояснил Кадиани: - Теперь подключимся к мелг-новостям. Пришла пора пообщаться с миром и развеять его тревоги.

Он сидел в задумчивости, пока отправленный сигнал мчался вокруг земного сфероида, летел от одного спутника связи к другому, заставляя вибрировать антенны, спускаясь с заатмосферных высот к плывущим в море кораблям, к воздушным лайнерам, к тысячам тысяч больших и малых городов, к портам и военным базам, к людям власти и к тем, кто, не обладая ею, населял планету, жил и трудился во множестве мест, от Южных Льдов до Северных, от Арсоланы и Асатла до Дальнего материка и островов в Океане Заката. Что хотел он им поведать? Простую, в сущности, истину: делай другому то, чего желал бы для себя. Дженнак не сомневался, что об этом говорили до него во множестве миров, плывущих в океане Вселенной, и повторят еще не раз - пророки и мудрые вожди, учителя и наставники, гении п обычные люди. То же было сказано в книгах Чилам Баль, так как боги лучше других понимали, что за добро платят добром, а зло вызывает ответную злобу. И все же Дженнак хотел напомнить об этом - ведь люди гак легковерны, так забывчивы! И есть такие среди них, что путают простое с примитивным, выбирая сложное, но бесплодное.

Склонившись к микрофону, он произнес:

- Я, Дженнак, сын Джеданны, Великий Сахем, увенчанный белыми перьями, говорю: пусть боги не оставят вас своими милостями! Они обещали людям целый мир, и каждый может прочитать об этом в пятой из Священных Книг. Обещание их исполнилось. Разве мы не владеем своей планетой и ее богатствами? Разве не открыли множество тайн, неведомых в дни пришествия богов? Разве не стремимся в Великую Пустоту, пожелав, чтобы мир наш стал шире и больше, а знание - полнее? Но сказано в пророчестве Пятой Скрижали: мир будет принадлежать людям, если они не погубят его. Я, светлорожденный Дженнак, проживший почти половину тысячелетия, говорю: будьте разумны и милосердны! Не поля войны место ваших подвигов, не в победе над ближним гордость, не в сокровищах и власти честь! Другие ныне времена, другая мера человеку: лишь творящий доброе может заслужить почет, лишь тот благороден, кто жил, не проливая крови и не отталкивая рук, протянутых к нему. Помните об этом!

Дженнак перевел дыхание. В этот миг подумалось ему, что Пятая Скрижать с пророчествами Мейтассы невелика, всего- то два листа, и мог бы бог-провидец сказать подробнее о тех опасностях, что угрожают людям, предупредить о возможных ошибках, оградить от бед и катастроф. Мог бы, но не сделал этого; должно быть, понимал: люди, познавшие тайну материи, достигшие луны, способные облететь планету за день и ночь, в лишних подробностях не нуждаются. Понятно им главное в сказанном: не погубите мир! Мог бы добавить Мейтасса только одно, сделавшись из бога человеком: не погубите мир, ибо свой мы уже погубили...

Но об этом знал - или догадывался - только Дженнак, сын Одисса и наследник Мейтассы. Мысль о погибшем мире, о беглецах, ставших богами в его Мироздании, была печальной и несвоевременной. Об этом он уже сказал; достаточное поучение для умных, и надо надеяться, что умные поймут его слова и обуздают глупцов.

Он повернулся к микрофону.

- Машины Ута снова работают. Теперь вы знаете, что может произойти, если в одних руках власти окажется слишком много - длинными, очень длинными будут те руки и дотянутся до всех! Хорошо еще, если без клинка и лучемета... Я, Дженнак, известный также под именами Джумина Поло, Кайна и Джена Джакарры, говорю: все, чем я владею, принадлежит отныне людям. Не отниму я ни чейни, ни куны, ни пяди земли, ни щепотки руды у тех, кто считал себя хозяином моих полей и шахт, моих мастерских и заводов, моих энергостанций, кораблей, торговых предприятий и прочего добра. Не отниму! Если позаботятся они, чтобы не стало в мире голодных и обездоленных, людей без крова и одежд, не ведающих начертанного слова и не способных прочесть Святые Книги. Вот дело для великих и богатых! И пусть знают они, что лишатся величия и богатства, не исполнив сказанного мной. Длинны их руки, но моя рука - самая длинная!

Дженнак замолчал и лишь теперь заметил, что Кадпани стоит на коленях, не смея на него взглянуть. Щеки его горели лихорадочным румянцем.

- Сахем... - пробормотал он, - Великий Сахсм...

- Для тебя - Джумин. Джумин Поло из Южного Куата. Поднимайся, Логр, и забудь о знаках почтения. Я сказал, что хотелось, но работа еще не закончена. Надо уничтожить оба мелга. Помоги мне!

Они вытащили тяжелые тумбы из дома и сбросили их с обрыва. Солнце уже взошло, и льдистые вершины гор сияли всеми цветами радуги, будто одетые в панцири из алмазов. Сполохи от солнечного диска окрашивали небосвод алым и розовым.

- Все, - сказал Дженнак, когда оба мелга, кувыркаясь и разваливаясь на части, полетели в пропасть. - Все, друг мой. Можем возвращаться.

- Не все, милостивый тар, - возразил Кадиаии. - Ты собирался дать мне поручение. Какое?

- Малоприятное, - молвил Дженнак, глядя, как гаснут краски утренней зари. - Я прошу тебя стать посредником между мной и одним человеком - не слишком почтенным и добрым, но очень старым. Не хочу, чтобы страх отравил его последние годы.

- Я готов. Кто этот человек?

- Суа Холодный Дождь, советник Тропы Мудрейших Тайонела. Он меня пленил, и по его приказу мне угрожали пытками и смертью. Но я не держу на него зла и не лелею мысль о мести. Скажи ему это. И еще скажи, что Арсолан его простил.

Воля твоя будет исполнена. Хочешь что-то передать Кириду О'Тахе, моему бывшему нанимателю?

Дженнак усмехнулся.

Этому напомни, что его предок мореход О’Таха был большим хитрецом, но достойным человеком. Иначе не видать бы ему алмазных россыпей как своих ушей.

Они повернулись и зашагали к винтокрылу.

* * *

Секретные переговоры обычно велись в подземном помещении тайонельского Совета, оборудованном средствами связи и надежной защитой от любопытных. Одну из стен здесь занимали экраны с изображением столь высокого качества, что лоджия в доме Кирида О’Тахи казалась естественным продолжением подземелья. В Лизире был день, в Тайонеле - ночь, но яркие светильники над головой Суа не позволяли уловить разницу. Тут и там - покойные кресла, обтянутые бычьей кожей, полы из драгоценного дерева и столики с напитками, какие должно вкушать знатным и богатым людям: одиссарское розовое в хрустальных флягах и медовые настойки Россайнела. Пожалуй, единетвенным диссонанеом являлась лишь зелень, увивавшая лоджию; лианы с глянцевитыми листьями и нежно-лиловыми цветами напоминали, что от сосновых лесов Тайоиела до тропиков Лизира путь не близкий. Кроме того, О’Таха был в легкой хламиде из китайского шелка, а Суа Холодный Дождь и Шишибойн Сухая Ветвь - в шерстяных одеждах, отороченных мехом полярной лисы.

Беседа длилась около кольца, и сейчас в ней произошла заминка. Уже были принесены взаимные сожаления из-за инцидентов, случившихся по ошибке или по недомыслию подчиненных лиц; выслушаны извинения, обещаны компенеации пострадавшим и семьям погибших, сделаны и приняты заверения в вечной дружбе, которую не поколеблют интриги третьих стран - например, Асатла и Бихары. Собеседники еще успели выпить по бокалу меда, пожелать друг другу здравия и вознести молитву богам; на том, пожалуй, завершилась вступительная часть, н настал черед перейти к главному. Пауза здесь была уместна - как знак между пустыми разговорами и делом.

Наконец Шишнбойн, покосившись на Суа. нарушил молчание и произнес:

- Видят боги, мы поторопились. Выбранный нами способ едва ни привел к самым печальным последствиям. Я бы даже сказал, необратимым.