Крылья рока - Роберт Асприн

Он замолчал; собеседники удивленно смотрели на него. Заметив, что кружка Камы уже тоже пуста, Ганс спросил:

— «Не будешь?» — и, взяв кружку Зипа, залпом осушил и ее.

«Замечательная завязка для драмы, — подумала Кама. — Ранканская женщина-воин, переодетая мужчиной, в дерьмовой таверне среди илсигов». Она спросила:

— А что было потом, Ганс?

Тот свободно подался вперед, уперев локти в стол.

— Джес, не пугайся, когда я прикоснусь к твоему левому плечу.

Кама/Джес непонимающе уставилась на вора.

— Ну, хорошо… — начала было она и увидела стремительное движение, ощутив прикосновение к левому плечу, но вот Ганс уже вновь сидит, поставив локти на стол и глядя на нее безучастными глазами цвета дна колодца в безлунную ночь. — Ты… — она осеклась, заметив, что повысила голос. Сглотнув, как можно спокойнее она продолжила:

— Я.., поняла. Ты очень быстр.

Зип деланно рассмеялся. Как и Ахдио, поставивший на стол еще три кружки.

— Ты ранканка, — сказал Ганс так тихо, что услышала только Джес/Кама. Она кивнула, пораженная.

— Ты действительно сегодня завалил одного из них, Ганс?

Шедоуспан кивнул:

— На Набережной, Ахдио, тремя дверями ниже улицы Запахов.

Улыбка Ахдио была искренней.

— Вот это мне по душе. Но как? Извини, но я хочу знать подробности. Может, расскажешь?

— Оно напало, — лениво потянувшись, Ганс похлопал по кожаному с медными заклепками наручу на правом бицепсе. — В глаз. В правый глаз. А кровь вытер о его тунику.

Ахдио сиял.

— Не возражаешь, если я пущу об этом словечко?

— Полагаешь, это неопасно?

— Думаешь, у них есть соглядатаи даже здесь, в Лабиринте?

— Думаю, да. Половина присутствующих в этом зале за хороший куш продаст родную сестру, и ни один не выдержит пытки.

Так что лучше не надо, Ахдио.

Великан вздохнул:

— Мой рот на замке. Вы трое выглядите так, словно предпочли бы отдельный кабинет.

Зип и Ганс в унисон кивнули.

Минуту спустя Шедоуспан и Кама, громко пожелав Зипу спокойной ночи, пробирались между столиками в глубь таверны.

Маленькая комнатка за стеной стойки бара была простой, с тем же полом и стенами, украшенными лишь развешанной на них утварью и кастрюлями да стоящими в углу двумя полными кожаными мешками. Стол был квадратный, а стулья — грубые, но добротные. Помимо этого, в комнате находились десятка два бочонков пива и огромных размеров рыжий кот с отжеванным ухом, беспокойным хвостом и зловещим взглядом. Он внимательно смотрел на Ганса. Вор не очень любил кошек, как и всех прочих животных, способных выдержать взгляд человека. А этот к тому же выглядел так, будто на завтрак закусывал здоровенными живыми собаками.

— Это друзья. Нотабль, — сказал Ахдио коту. — Извините меня, — тихо добавил он, потрепав по плечу Ганса. — Друзья, Нотабль. Спи.

Лениво моргнув, Нотабль не издал ни звука, продолжая неотрывно смотреть на Ганса. Кама вела себя так, будто кота нет и в помине, а Ганс в ответ тоже уставился коту в глаза. Пока они стояли так, Ахдио отошел к стене и отодвинул бочонок, весивший несколько сот фунтов. Потом еще один. Присел на корточки.

Когда послышался стук Зипа, трактирщик уже был готов открыть потайную дверцу; он подвинулся, и Зип на четвереньках пробрался в комнату. Ахдио закрыл лаз, запер оба засова и задвинул бочонки на место. Извинительно потрепав по плечу Зипа, он указал на стол и стулья и собрался уходить.

— Да, — произнес он, остановившись в дверях, — если что-нибудь понадобится, я пришлю Трода.

— Кто такой Трод? — спросил Зип, а Ганс предположил:

— Ты хочешь, чтобы мы не вставали и не подходили к двери, Ахдио. Это из-за кота?

— Он чертовски хороший кот, Ганс. Однажды ночью сюда попытался проникнуть вор, но Нотабль заорал так, что распугал всех грабителей до Рвотного бульвара. Другой тип однажды поздно ночью тащился за мной, замыслив дурное, но не успел он достать из ножен свою тыкалку, как Нотабль прогрыз дыру в его правой руке. Он любит пиво, но берет его только из моих рук. Зип, Трод — это мой помощник. Знаешь, его еще зовут Тощий. Хороший парень. Из Тванда, сын моей кузины.

Прекрасно зная, что Ахдио родом отнюдь не из Тванда, Ганс решил, что эти слова о Троде (или Тощем) также далеки от истины.

Ну и что? Ахдио есть Ахдио; Трод его помощник, а Зип и как-ее-там-Джес — оба переодеты; и кому какое дело, сколько лжи угнездилось в этих стенах.

Но в отношении рыжего кота Нотабля Ганс безоговорочно поверил всему.

Когда трактирщик покинул их общество, Ганс тут же предложил:

— Перейдем к делу. Зип, ты стал вожаком шайки, называемой Национальный Фронт Освобождения Санктуария, и недавно едва не поплатился жизнью. Акцент этой женщины выдает, что она из Рэнке и, судя по движениям, воин. Значит, союз против пучеглазых? Но какое это имеет отношение ко мне? Я не вмешиваюсь в политику.

— Народный Фронт, — поправил Зип. — «Н» в НФОС означает «Народный», а не «Национальный». Не буду отпираться, насчет Камы ты прав — она из Третьего отряда ранканских коммандос. Как и мы, они жаждут сбросить жаб. Рыбоглазых. Но это случится не завтра и не к следующему празднику Эши. Нам нужно больше признания, больше денег, больше надежных людей.

Ганс не только не трогал кружки с пивом, но даже не смотрел в их сторону.

— Денег у меня нет, человек я ненадежный, и у меня нет желания присоединяться к Народному Фронту, — пожал он плечами. — А признание вы получите, когда покажете, что способны не только писать кровью воззвания на стенах «Распутного Единорога», навлекая этим неприятности на Беспалого и других людей.

— Это сделал не НФОС и не я, Ганс. И ты прав, затея была пагубная. Но эти жабы, явившиеся туда в поисках приключений, не были, однако, представителями официальных властей. И, Ганс… нам известно — Каме и мне — как заполучить признание, деньги и множество последователей всего лишь одной операцией, в которой не будет пролито ни капли крови. Ни одной. Только…

— Мечтать не вредно.

Кама издала какой-то звук, но Ганс даже не глянул на нее. Он смотрел на Нотабля, увлеченно изучавшего свою левую переднюю лапу, в то время как хвост его гулял по полу за спиной.

— Черт возьми, Ганс…

— Зип!

Кама мгновение помолчала, пока Зип не откинулся назад, стараясь не показывать разочарования.

— Ганс, — сказала она, — ходит слух, что кое-кто действительно проник во дворец губернатора, действительно украл скипетр принца Кадакитиса — символ Империи — и действительно остался цел и невредим. Придумали это все или нет, доподлинно неизвестно, но это и неважно. Кадакитис скрывается, может, даже арестован, а бейса спит в покоях губернатора (вроде одна) как владычица Санктуария. Говорят, что вор, провернувший это фантастическое дело, действительно вернул сэванх принцу, получив выкуп. Возможно, попутно были убиты один-два изменника, а может, и нет; возможно, даже принц в долгу перед вором, кто знает. Все это не так уж и важно.