Генетический взрыв - Вадим Денисов

Торопливость всегда влечет за собой увеличение числа несчастных случаев на производстве. Вот и у меня вчера вышла незадачка: ушиб левое колено. И, хотя ничего страшного не произошло, я позволил себе схитрить, под этим предлогом решив взять день больничного. Посещение медпункта прошло штатно. Игорь Залетин спал в отдельных покоях, сон-час был у человека. Ну и пусть валяется. Не став его беспокоить, я сразу пошел на прием и, заранее отрепетировав роль жертвы трубогибного станка, походкой Паниковского явился в кабинет, где дежурила Асмик.

Оценив как степень мучений, старательно отраженной на моем лице, так и загребающие движения нижних конечностей, девушка переместила тонкие круглые очки на лоб и бессовестно рассмеялась.

– Все вы садисты! – закономерно отреагировал я. – Чего смешного, не понимаю? Человек в трудах тяжких левую коленку расшиб, а она смеется, как в цирке…

– Не обижайся, Гош, – улыбнулась девушка в последний раз. – Я тебя очень рада видеть. Только что принимала двух ворчливых старушек из Кудепсты, отлично научившихся настраивать окружающих на негатив… А тут Санин со своей потрясающей походкой!

– И мне приятно, удалось развеселить, – пробурчал я, усаживаясь на белый стул с высокой спинкой и всем видом продолжая выказывать неимоверные страдания.

– Спасибо! – искренне откликнулась она. – Иногда вы, больные, бываете такими смешными! Ты себе даже не представляешь, Гош, насколько поднималось бы настроение уставших за смену медиков, получай пациенты на входе не бахилы, а ласты… Так что, пять кубиков магнезии в мышцу?

– Все шуточки… Мазь давай целебную! И больничный хочу, так и напиши в протоколе, Асмик, заслужил же!

– Больничный? Хорошо, давай посмотрим на твою смертельную травму. Кстати. Когда человек получает повреждение коленной чашечки, то ходит он несколько иначе, потом покажу, пригодится… Закатывай штанину, артист!

Хороший специалист. Больничный она выписала.

На следующий день, после удачного посещения медпункта взяв законный выходной, я, все еще полный ярких впечатлений от Монастыря и монументального ущелья Ахцу, набрал в небольшой библиотечке «Цитруса» книг по краеведению – вот Залетин обрадуется, когда узнает! – и погрузился в изучение истории этих мест. Посчитал, что опыт предков может пригодиться. Потому что в Красную Поляну и Адлер опять пришла война. И чаще всего это война малых групп.

Сегодня спокойный день, можно почитать. Уже вечером времени на изучение не останется, после ужина состоится совещание по корректировке плана и формированию сводных отрядов, никакой больничный не поможет. А послезавтра, если все пойдет ровно, начнется операция «Ямал» – мы уже стали шифроваться…

Немцы в Великую Отечественную войну сюда не дошли, их полчища были остановлены на лесистых перевалах вблизи Туапсе. Зато сочинские горы отлично помнят начало лета 1864 года, когда именно здесь была официально завершена тяжелейшая кавказская кампания.

Главные события кампаний долгое время происходили на востоке, где бушевала затяжная война с Шамилем, но постепенно и этот край начал наполняться трагическими и героико-драматическими эпизодами – яркими всплесками в долгом деле присоединения Черноморья к Империи.

Завершение битв явилось неожиданностью для многих.

Кавказские войны тех лет – часть сложнейшего исторического процесса вековой борьбы экспансивно действующей России с соседней Турцией. Одновременно и мощные державы Запада были не прочь закрепиться на этих лазурных берегах, как всегда, весьма хитро воюя чужими руками, подстрекая Турцию и горцев Кавказа на борьбу с Россией.

Еще при Иване Грозном к России были присоединены части Адыгеи и Кабарды, грузины и армяне просили защиты от опустошительных нашествий турок и персов… А Турция играла в свою игру, в которой, цинично спекулируя на стремлении горцев к независимости, использовала народы Кавказа в качестве пешек. Против русских были нацелены все геополитические силы. В западноевропейских газетах тех лет писали, что Европа не может равнодушно наблюдать, как Черное море географически становится русским.

Проиграв очередную войну, турки были вынуждены кроме прочих потерь отказаться от прав и претензий на черноморские владения. Хотя про владения это слишком громко сказано, ведь по-настоящему здешними землями Порта никогда и не распоряжалась.

Россия начала укрепляться на побережье. По всей линии севернее Сухум-Кале, уже занятого русскими в начале XIX века, создавалась так называемая Береговая линия крепостей. Небольшие форты располагались у подножий гористого побережья, возле заболоченных речных дельт, на единственно ровных площадках, где местные никогда не селились, имея в этих гиблых, как все они знали, местах только редкие сезонные торговые амбары и примитивные причалы. Аулы размещались выше и дальше от моря, в не зараженных малярией местах.

Горцы северо-западного Кавказа сооружения этих фортификаций решили не допустить. Они и береговые крепости турок терпели с трудом, дань султану почти не платили… Начались сначала вылазки с засадами, а потом и набеги. Турецкие корабли тут же стали со стороны Грузии подвозить горцам оружие. На огромной прибрежной полосе возникло затяжное противостояние.

Никаких практически выполнимых вариантов переброски царских войск через хребты не существовало. Места тут и сейчас-то глухие, а тогда – еще и не изученные. Непроходимые леса да камни. Горные чащобы в лианных дебрях, ледники, обрывы, осыпи, сели… И полное бездорожье, одни тропы.

Поэтому решено было осваивать область с моря.

Летом 1830 года эскадра русских кораблей высадила возле Гагринского карниза, который сейчас кем-то взорван, десант, и в течение пары лет были основаны крепости, два небольших форта… Уже эти действия натолкнулись на ожесточенное сопротивление причерноморских горцев. Особую воинственность проявляло относительно незначительное племя убыхов, жившее по рекам Хоста, Сочи и Шахе. О них до сих пор известно немногое. Необычный был народ, со своим особым языком, не похожим на черкесский. Они и одевались необычно, взять хотя бы описанные современниками остроконечные шапки… У меня сложилось впечатление, что они и сами были пришлыми, явившись откуда-то с юга, как бы не из Турции.

В остальном – матрица, все тот же горский джигитизм и непременный показной героизм, не столько в делах, сколько в легендарике, в схожих по областям рассказах о себе. Например, идеалом талии у убыхов считалось, если под поясом воина, лежащего на боку, могла пробежать кошка… Точно такие же сказания имеются у других народов Кавказа. Их боевитость имела железную мотивацию. Надо сказать, что убыхи очень хорошо устроились на сочинском побережье, занимаясь береговым пиратством, но основные материальные и политические выгоды и вес у соседей они получали за счет монополии в торговле с Турцией. Естественно, внезапно появившиеся русские крепости являлись прямой угрозой их прибыльному бизнесу. А наиболее частыми соратниками убыхов было племя, жившее в районе Красной Поляны – медозюи.

Жизнь крошечных гарнизонов в изолированных от России крепостях Береговой линии была настолько страшна, что служивые назначение сюда расценивали как верную смерть. Ни днем ни ночью им не было покоя. По берегу далеко от гарнизона не отойти. Углубляться в лесистые предгорья было невозможно, военных повсюду поджидали убыхские и черкесские пули. Подвоз провианта, боеприпасов, очередной смены или пополнения был возможен только с моря и всегда сопровождался нападениями горцев, следящими за всеми действиями русских солдат. Случались и весьма серьезные атаки с осадой. Недаром здесь когда-то была царская ссылка, а не курорт: людей мучили болезни, первой из которых была малярия, здесь вообще когда-то были малярийные места, пока не высушили все болота. Стены некоторых крепостей строились из известняка, привозимого морем из Керчи, – несмотря на обилие вокруг строительного камня, его использование было невозможно, какие там каменоломни…

Крымская война 1853–1856 годов, которую я раньше связывал исключительно с героической обороной Севастополя, коснулась и этих мест. Линия русских укреплений стала линией фронта. Турецкие десанты массированно высаживались возле Сухума, англо-французские отряды – на Тамани, началась морская блокада крепостей. В результате командование вынуждено было принять тяжелое, но единственно верное решение: ликвидировать Береговую линию. Все укрепления, с таким трудом построенные от Гагр до Новороссийска, были взорваны и оставлены, а с этим исчезла и видимость стратегического окружения горцев. Черкессия стала прямой союзницей султанской Турции и англо-франков.

После окончания Крымской войны русское командование бросило основные силы на борьбу с Шамилем, а на юге войска вновь заняли оставленную на время Абхазию. На этот раз к закреплению подходили более грамотно и основательно. Одновременно с новыми фортами-гарнизонами появлялись и казачьи станицы. Проживая у самой линии фронта вместе с семьями, казачий спецназ охранял родных и хозяйство, а не просто по долгу службы выполнял волю царя. Уже в это время главнокомандующий войсками князь Барятинский поставил своей целью переселение горцев из горных дебрей Западного Кавказа, предоставляя им в вечное владение обширные кубанские земли. Но турки тоже не спали. Именно тогда начала распространяться по Кавказу турецкая пропаганда, убеждавшая старшин племен не переселяться на равнины, а воевать за интересы турок до последнего черкеса. Султан не скупился, а на случай провала повстанческого движения милостиво предлагал укрыться у себя. «Турция вас в обиду не даст, она вам мать родная, вторая родина и вообще мусульманский рай на Земле» – вот основной посыл турецких агентов, их тут развелось очень много.