Колдовство королевы - Брайан Наслунд

открывался вид на город и не было опасности попасться на глаза обитателям ферм по соседству.

Крепость Черный Утес была построена на холме, окруженном плодородными угодьями. Обсидианово-черные стены крепости резко выделялись на фоне зеленых полей, как уродливая язва на прекрасном теле. Джолан читал о ней в одной из книг мастера Моргана по истории Альмиры. Эта старейшая альмирская крепость издавна принадлежала роду Уоллесов, которые вкладывали бо́льшую часть своих доходов в ее содержание и укрепление. Они также построили сеть дорог на баларский манер, которая связывала крепость с фермами, что позволяло в случае нападения быстро доставить продовольствие за крепостные стены. Черный Утес повсеместно считался неуязвимой твердыней, которую невозможно взять приступом. Во всяком случае, с суши.

А сейчас над крепостью завис огромный неболёт.

Он был раза в три больше летучего корабля, напавшего на Умбриков Дол. В раздутый воздушный мешок над корпусом с легкостью поместилась бы целая деревня. Джолан решил, что мешок сделан из шкуры дуболома. По обеим сторонам корабельного корпуса, обитого серыми стальными пластинами, крепились длинные крылья из драконьей кости, а под ними виднелись свернутые черные паруса.

– Вот мы вас привели на место, – сказал Виллем, разглядывая неболёт. – И как же, во имя задниц всех лесных богов, вы собираетесь стибрить эту штуковину?

– Пока не знаю, – сказала Сосоне. – Но мы с Ико что-нибудь придумаем.

Она кивнула Ико, и обе вдовы тут же спешились, расстегнули доспешные ремни, спустились в лощинку у рощи и аккуратно сложили там доспехи из акульей кожи. Потом без малейшего смущения скинули с себя льняные рубахи и штаны, оставшись нагишом.

Они разделись так быстро, что Джолан не успел отвести взгляд и невольно отметил три глубоких шрама на теле Ико и десятки шрамов у Сосоне.

Джолан тут же решил, что лучше рассматривать неболёт.

Тем временем вдовы достали из седельных сумок альмирскую одежду и так же быстро сменили наряд. Теперь они выглядели обычными крестьянками, а не опытными чужеземными убийцами.

– Неплохо замаскировались, – проворчал Камберленд.

– В разведке женщинам проще, чем мужчинам. – Сосоне пристально посмотрела на него. – Телосложение воина не скроешь даже под китовой шкурой. А стоит нам накинуть дешевое платье и смиренно потупить глаза, как нас перестают замечать. – Обменявшись взглядом с Ико, она добавила: – Мы вернемся на рассвете, расскажем, как там и что.

– В смысле, нужна ли вам наша помощь, чтобы украсть летучий корабль?

– Вот именно.

– Вы что, пешком пойдете? – спросил Виллем.

– А ты видел, чтобы после долгих трудов в поле крестьянки гарцевали верхом?

– Нет, а что?

– То-то же.

– А как же вы без оружия? – спросил Стэн, указывая на клинки, оставленные рядом с доспехами.

– Нам оно не нужно, – ответила Сосоне и обратилась к Камберленду: – Вряд ли стоит напоминать вам о том, что ночью лучше не разводить костра.

– Мы альмирцы, – сказал Камберленд. – Это не значит, что мы придурки.

Сосоне едва заметно улыбнулась и вместе с Ико направилась к городу. У них изменилась даже походка: теперь они брели устало и обреченно, а не ступали уверенно и грозно, как непобедимые воительницы.

– По-моему, ты нравишься Сосоне, командир, – сказал Стэн.

Камберленд сплюнул:

– А по-моему, этой женщине никто не нравится.

– Ну не знаю, – протянул Виллем. – Все эти разговоры про телосложение и китовые шкуры… Она тебе даже улыбнулась. – Он шмыгнул носом и спросил: – Как по-вашему, парни, у меня есть шанс с Ико?

– Нет, – тут же ответил Стэн, вытаскивая из седельной сумы вяленую форель.

– Так ведь я спас ей жизнь. Это же что-то значит даже для вдовы.

– Сомневаюсь, приятель, – проворчал Стэн. – Папирийские вдовы холоднее, чем вода на севере Моря Душ.

– Но ты же сам сказал, что Сосоне нравится Камберленд.

– Ага, сказал. – Стэн поглядел на темнеющее небо. – Только это другое.

– Какое другое?

– Да вот такое. – Стэн улегся на склоне овражка, подложив под голову седло. – Я пока посплю. Разбудите меня, когда придет моя очередь караулить.

Через минуту он уже храпел.

Джолан вызвался помочь Оромиру расседлать лошадей – не только потому, что привык к своей кобыле, которую назвал Ливень, в честь ливенеля, но еще и потому, что хотел поговорить с Оромиром с глазу на глаз – за весь долгий путь ему это ни разу не удалось.

– А что мы сделаем с лошадьми, если придется пробираться в город? – спросил Джолан.

Оромир погладил лошадиную морду:

– Отпустим. Но ты за них не волнуйся. Мой Имбирь на воле не пропадет и остальных лошадей не даст в обиду.

Джолан притворно улыбнулся, понимая, что Оромир пытается его подбодрить.

– Интересно, почему никто, кроме нас с тобой, не дал имени своим скакунам?

– Воины не любят привязываться к лошадям, – вздохнул Оромир. – Наш образ жизни не позволяет такой роскоши.

– А ты не такой. Ну, в смысле, ты не избегаешь привязанностей.

– Верно. Но я молод и глуп, как сказал бы Камберленд.

– По-моему, привязанность – вовсе не глупость.

Оромир улыбнулся:

– Вот и хорошо.

Они закончили свое занятие и устроились на ночлег в овражке, подальше от остальных. Оромир вытащил флягу с бренди и предложил Джолану.

– А почему ты решил стать воином? – спросил Джолан после третьего глотка.

– Считай, что это наследственное. Оно у меня в крови – как-никак пять поколений Ягуаров. Мой отец был славным воином, лучшим мечником в Дайновой Пуще, если верить Камберленду и Стэну. Хотя, по-моему, они просто мне байки рассказывают, потому что отец погиб, когда я был совсем маленьким.

– А как он погиб? – спросил Джолан.

Оромир сглотнул.

– Он участвовал в битве при Гленлокском ущелье. А король наградил Бершада и многих его воинов синими прямоугольниками на щеках. Среди этих воинов был и мой отец. Гордость не позволила ему укрыться от королевского гнева в Дайновой пуще.

Джолан охнул.

– Он успел убить двух драконов, – продолжал Оромир. – Дуболома и коричного векса. А потом получил заказ на красноголова и…

– Ох, мои соболезнования.

– Да ладно. Я был совсем мальчишкой. Камберленд взял меня к себе, растил как родного. Он и стал мне настоящим отцом, мне теперь другого не нужно.

– Я тоже никогда не знал отца, – сказал Джолан. – По-моему, мастер Морган относился ко мне по-отцовски. Он тоже погиб от драконьих когтей.

Оромир горько рассмеялся:

– В Альмире много мальчишек, чьих отцов ящеры отправили в последнее плавание.

– Ага.

Они умолкли, прихлебывая бренди.

– А тебе не страшно будет, если придется умыкнуть неболёт? – наконец спросил Джолан.

– Бояться чего-то, если не знаешь, случится оно или нет, – только силы тратить понапрасну. Ну, Виллем так говорит.

– В таком случае я сейчас понапрасну трачу очень много сил.

Оромир повернулся на бок, лицом к Джолану, а не к звездам.

– Чего ты боишься, Джолан?

– Боюсь, что балары меня убьют. – Он помолчал. – Боюсь, что если этого не случится, то я вернусь в Дайновую Пущу и больше тебя никогда не увижу. Я никогда не встречал такого, как ты.

– Я самый обычный воин. Убийца в маске, ничего особенного.

– Убийцы не такие. Они… холодные.

– Как вдовы?

– Да. А еще я попал к одному такому в спутники. Но