Разочарованные - Мари Варей

Именно это я и сделала.

Нынешнее время. Мэтт

За время ожидания на этом пластиковом стуле Мэттью постарел лет на двести. Он пытался разузнать хоть какие-нибудь новости, когда мимо него по белому коридору больницы Святого Иуды в Лос-Анджелесе пробегал кто-нибудь из медицинского персонала. Ему никто ничего не говорил. Он пересматривал сообщение на экране телефона жены, ставшее причиной аварии, но не понимал слов.

Мэттью не говорил по-французски и вот уже два часа и тридцать четыре минуты колебался, не прогнать ли текст сообщения через Google-переводчик. За восемь лет совместной жизни он ни разу не предал доверие Сары. Не прочел ни единого СМС в ее мобильнике, не подслушал ни одного телефонного разговора. Вскоре после их знакомства он спросил Сару, откуда у нее такой акцент, и она ответила: «Моя жизнь началась в семнадцать лет, и я не хочу говорить о том, что было раньше. Нет у меня ни семьи, ни детства, ни прошлого. Тебе придется это принять, если хочешь жить со мной». В начале их отношений, когда она с криком просыпалась среди ночи, он просто обнимал ее; когда понял, что приступы тревоги хронические, нашел ей психолога; когда она словно отрешалась от всего, уставившись на волны Тихого океана, оставлял наедине с ее мыслями; когда сказала, что не хочет выезжать за пределы Америки, отменил отпуск в Мексике; и когда однажды, захмелев на вечеринке, она стала напевать на французском никому не известную песню, он не позволил себе ни малейшего вопроса. У него самого не было никаких тайн от жены, но он принял ее секреты, принял ее такой, какая есть, со всеми страхами, темными и светлыми сторонами, с ее странностями – она, например, никогда, даже в холодные зимы, не надевала пальто, будто у нее был пожизненный иммунитет к холоду. Он принял ее целиком потому, что с первой секунды полюбил так, как любят лишь раз в жизни. Но это СМС в телефоне Сары стало роковым для них обоих, и Мэттью впервые был готов прочесть сообщение, которое предназначалось не ему.

Они договорились встретиться на Пурпурном пляже недалеко от бассейна Санта-Моники, где Сара каждое утро по субботам давала уроки плавания. Они должны были вместе пообедать. Мэттью ждал ее рядом с их любимым кафе, спасаясь от полуденной жары в тени пальм, куда долетал легкий бриз с океана. Он напрасно ждал, когда же появится она: с влажными волосами и округлившимся животиком, который выгодно подчеркивало платье для будущих мам. Забеременев, она стала такой умиротворенной, какой не была никогда. Но Сара не пришла, не позвонила. Зато позвонили из полиции: его жена отвлеклась на телефон, проехала на красный свет и врезалась в другую машину. Ее госпитализировали в критическом состоянии. Водитель второй машины не пострадал.

Медсестра в сотый раз ответила Мэттью, что пока не владеет никакой информацией, и он решил перевести сообщение, из-за которого может потерять ребенка и жену.

А. – 10:45

Вчера к Рене приходила полиция.

Думаю, они возобновили расследование.

Позвони, как сможешь.

Пытаясь разобраться, он прочел перевод заново. Кто такой А.? Кто пишет его жене на французском? Среди друзей Сары не было французов. Казалось, она избегала любых контактов с выходцами из этой страны, как в тот раз, когда молодая пара из Франции, решившая обосноваться в Санта-Монике, попросила ее показать город, а она выискала предлог, чтобы отказаться.

– Господин Форд?

Он подскочил. Медсестра мило ему улыбнулась:

– Час назад у вас родилась дочка путем кесарева сечения, с ней все хорошо, сейчас она в кувезе. Хотите на нее взглянуть?

Мэттью смотрел на нее непонимающе. Сара должна была родить лишь в следующем месяце. Пятью неделями раньше, это ненормально.

– А моя жена?

– Ваша жена потеряла много крови, господин Форд, ее состояние стабильно, но она еще не пришла в сознание.

– Что это значит?

– Это значит, что она в коме. Сожалею, но больше ничего не могу вам сказать, другой информации у меня нет. Ну что, идем смотреть на малышку?

Мэттью, словно во сне, пошел за ней в маленькую комнатку, где в каком-то прозрачном резервуаре спокойно спал крохотный ребенок. Его дочка. На ней был фиолетовый чепчик и огромная, не по размеру, распашонка. Он вспомнил, как Сара, которая ненавидела фиолетовый, заботливо выбирала первый наряд для будущего ребенка. Увидев, что малышка одета в чужое, его глаза наполнились слезами. Он просунул руку в отверстие, предусмотренное для этого сбоку кувеза, и дотронулся до малюсенькой головки.

– Все хорошо. Мама скоро придет, – прошептал он. – Не волнуйся.

– Господин Форд, – обратилась к Мэттью заполняющая бумаги медсестра, – не могли бы вы написать имя, которое выбрали для дочки?

Он поднял голову, немного растерявшись: его охватило радостное волнение и вместе с тем тревога. Это был один из самых ответственных моментов в его жизни.

Мэттью взял шариковую ручку, которую протянула ему женщина в халате. И дрожащими пальцами вывел имя – его предложила Сара, когда узнала, что будет девочка. Несмотря на странное написание, какое американцам никогда не понять, Мэттью согласился с этим именем, оно показалось ему красивым, и он почувствовал, что оно имеет для жены какое-то особое значение.

Нынешнее время. Фанни

– Не стоит ли пойти к Анжелике и рассказать ей хорошую новость?! – воскликнула Лилу, довольная своим открытием.

Фанни заглушила двигатель, повернулась к ней и неожиданно ласково улыбнулась:

– Нет.

Лилу непонимающе уставилась на нее.

– В смысле нет? Представляешь, как Анжелика будет счастлива узнать, что Сара жива! Нельзя такое скрывать от нее!

– Нет. Это плохая идея.

Лилу собралась было резко ответить, но что-то в выражении лица Фанни ее остановило, и она прошептала:

– Ты знала?

Фанни долго смотрела на Лилу, не решаясь поделиться с ней чужой тайной. Но ведь это Лилу не бросила дело Сары и довела расследование до конца, ни разу не опустив рук. Не могла Фанни скрыть от нее финал истории.

– Не знаю, что там с моим паспортом, возможно, твоя версия верна, но подозреваю, что Сара добралась до Англии.

– Поясни.

– Вчера, когда Анжелика сказала, что Сара погибла, я засомневалась. Мне показалось, что она лжет.

– Вот как? Почему ты так подумала?

– Это же моя младшая сестра… Все детство она врала матери без зазрения совести, и я вижу, когда она говорит неправду, как бы талантлива она в этом ни была. Человека, с которым вместе вырос, знаешь досконально – поймешь это, когда повзрослеешь.