Звезда заводской многотиражки 3 - Саша Фишер

Я снова представил себе в роли тренера по пикапу. Как я с важным видом вещаю, что надо девушке говорить и как, чтобы она точно согласилась в тот же вечер прыгнуть тебе в постель. Даже почему-то услышал гнусавый голос закадрового переводчика, который озвучивал мои слова: «Все телочки, Семен, будут только и мечтать, чтобы залезть к тебе в штаны. Тебе нужно просто не мешать им это делать!»

— Так, слушай сюда, — я развернулся к нему и шутливо ухватил его за грудки. — Будешь ныть, отберу билеты и сам пойду. Так что, воспользуешься шансом, или дальше будешь вздыхать и…

Хотел сказать, дрочить под одеялом, но остановился. Как-то грубо бы прозвучало. А Семен на самом деле отличный парень. И наивной Насте подходит куда больше, чем я. Театр любит, оказывается…

— Ладно, — Семен для верности спрятал руку с билетами за спину. — Ладно, все понял, отстал… Только, слушай… Может ты все-таки сначала со мной пойдешь? Ну, скажешь, там, что, извини, мол, Настя, вообще некогда оказалось, на минутку заскочил, Семена вот по дороге встретил… Ну, чтобы не смотрелось, что мы с самого начала все подстроили, а?

— Уболтал, черт красноречивый, — я хлопнул его по плечу.

«Детский сад, штаны на лямках!» — подумал я, наблюдая из-за угла, как Настя и Семен поднимаются по ступенькам ко входу в театр. Умилительная картина, просто сил нет! А молодец Семен, что меня сюда притащил, вот что. Если бы он один с билетами заявился, есть шанс, что Настя бы вспылила, они бы поругались, а потом я бы оказался козлом, что устроил вот это все. А тут встреча прошла, конечно, слегка напряженно, особенно в начале, когда девушка увидела нас двоих. Но потом я напрягся, сделал виноватое и растерянное лицо, сказал, что всей душой стремился, но случились неотложные дела, так что я думал, что придется просто встретиться с ней и предложить продать билет одному из мерзнущих на крыльце ценителей сценического искусства. Что поделаешь? Желающих много, а билетов мало! А тут Сеня…

Да и Семен не подкачал, молодцом! Сначала слегка растерялся, что-то там бекал и мекал, но когда речь зашла о театре, он принялся болтать с таким знанием дела, что с лица Насти даже недовольное и обиженное выражение пропало.

Я попрыгал на месте, чтобы привести в чувство одеревеневшие пальцы на ногах. Блин, хоть валенки покупай! Да и хрен с ним, что выглядят так себе, зато тепло! Я быстро пошагал к проспекту Ленина. В принципе, время еще детское, так что вполне успею потратить вечер именно так, как и собирался — запереться дома и набросать тезисы анонимки в КГБ.

С одной стороны, к анонимкам меньше доверия, с другой — боюсь, что к настоящему допросу я не готов. Все-таки, воспоминания Ивана Мельникова так и остались для меня за непроницаемой завесой. Ирина со своими сеансами гипноза вроде устроила пару проблесков, но дальше тусклых вспышек дело не пошло. Никакого инсайта или лавины образов. Словно не было в этой голове до меня никакой другой личности со своим прошлым, какими-то загадочными делишками, зашифрованными в блокноте и всем таким прочим…

Я засек приближающийся к остановке троллейбус и ускорился. Пустая светящаяся коробка с рогами остановилась на светофоре, так что если сейчас быстро перебежать дорогу, то я успею запрыгнуть. Чуть не навернувшись на обледенелом тротуаре, я перебежал на мигающий сигнал зеленого, поравнялся с тронувшимся троллебйсом и помчал за ним. Зима и нерегулярно ходящий транспорт как-то очень быстро отучают от снобского: «Вот еще, бегать! Раз не успеваю пешком, значит это был предыдущий!»

И я почти успел.

Точнее, я успел. Запрыгнул на подножку задней площадки как раз в тот момент, когда он тронулся. Сначала я подумал: «Вот сучок, он же видит, что я еще не зашел!» Собирался протиснуться в прижавшие меня двери, дойти до кабины и устроить этому водиле разнос. Ну бесит меня этот синдром вахтера у каждого второго, не считая каждого первого! Прямо в морду хочется дать!

Но тут я кое-что заметил. Отпустил поручень набирающего ход троллейбуса и спрыгнул на тротуар. Не удержался на скользкой подошве своих ботинок и растянулся на неровной наледи.

Повернулся на бок и снова посмотрел в сторону причины того, из-за чего я так внезапно передумал ехать.

Нет, мне не показалось. Рядом с белой волгой, припаркованной у кованого забора железнодорожной больницы действительно стояла Аня. Лисий воротник, вязаная шапочка с задорным помпоном, красиво струящиеся по меху локоны с рыжей искрой. И она так увлечена беседой с кем-то, сидящим внутри, что совершенно не обратила внимания на мой совсем даже не героический пируэт.

Первым порывом было немедленно вскочить, ухватить ее покрепче, чтобы не убежала, и потребовать объяснений. Не всего происходящего, вряд ли она вот так возьмет и все выложит. Но вот историю про бегство в Закорске очень бы хотелось послушать…

С третьей попытки я поднялся, ухватившись за фонарный столб. Чем больше торопишься, тем нелепее выглядишь, всегда так. Из окна волги Ане что-то передали. Что-то небольшое, что она немедленно спрятала в сумочку. Окно медленно поползло вверх, Аня выпрямилась и летящей походкой направилась в сторону площади Советов.

Подожду, пожалуй, ее догонять. Установлю, так сказать, наружнее наблюдение. Волга замигала повторотником. Блин, темно! Нифига не видно, кто там внутри! Шашечек нет, значит это не такси, а чья-то личная машина. Ну или ведомственная. Проводил ее взглядом, запомнил номер. Даже не поленился приостановиться, достать из кармана блокнот и накорябать буквы и цифры карандашом. Не выпуская из рук лисий воротник Ани. Она не торопилась. И как будто даже пританцовывала. Так может идти только человек в хорошем настроении. Под грузом проблем двигаются иначе — сгорбленно, тяжело…

Меня она так и не заметила, хотя я чуть ускорился, чтобы оказаться почти у нее за спиной. Не хотелось по-глупому ее упустить. Заметит — сделаю вид, что здесь случайно, встрече обрадуюсь, навру что-нибудь…

Она прошла мимо остановки, задержалась на минутку у союзпечати, купила свежий номер «комсомолки», на перекрестке повернула налево, вдоль главного корпуса политеха. Приостановилась и посмотрела на рабочих, которые натягивали поперек улицы транспарант, на которым белым по красному было написано: «Участникам ежегодной конференции — привет!»

Перед Комсомольским проспектом она замедлилась. У боковых ворот больницы даже остановилась и полезла в карман. Достала крохотную записную книжку, полистала страницы. Потом сунула ее обратно в карман, посмотрела на часы на запястье, и ускорилась. Настолько, что перебралась