Солнечный ветер - Нани Кроноцкая

37. Раненый член экипажа

Обитаемая планетарная система Шедар, планета Шедар, природный экопарк «Черные горы»

«Подвиги», которыми попытался пугать меня мой Аверин, были не так уж страшны. После чудесного нашего спасения, альпинистские трюки на гладкой прозрачной стене не казались особенно героическими. Подтянувшись на микролебедке поближе в поверхности сооружения, Макар выстрелил из какого-то очередного устройства, похожего на оружие в широкий прозрачный карниз нависающий у нас прямо над головами. Раздалось шипение, и новый трос, вылетев из макаровых рук натянулся крепкой диагональной струной.

Дальше следовало долгое и кропотливое перестегивание карабинов, которые с ловкостью профессионального фокусника он извлекал и своего бездонного рюкзака, перещелкивание обвязок страховки, моё беспомощное болтание в виде подвешенного над водой мешка и спустя полчаса мы висели на новеньком тросике. Всего на какую-то пару метров поближе к ближайшему берегу.

Тот трос, что остался у нас за спиной, тоже был аккуратно отстегнут, тщательно пристегнут к рулетке, его с тихим шипением тут же втянувшей и вставленной в подобие магазина стрелялки Аверина. Мне оставалось набраться терпения, дыхание затаить и стараться не отвлекать на себя внимание капитана.

Макар все делал молча и сосредоточенно, время от времени на меня бросая быстрые взгляды, но лишь для того, чтобы ободряюще подмигнуть или даже погладить.

После нашего с ним умопомрачительного поцелуя обкусанные губы болели, остро кружилась пустая моя голова. Минуты текли очень медленно, вязко, изматывающе. Капитан стрелял еще несколько раз, снова и снова нас с ним перевешивая на новую ниточку троса и все перевязывая.

Щелчок, подтяжка, фиксатор, зацепка, шелест троса, снова выстрел. Пока нас не приняли крепкие руки нашего экипажа, я чуть не уснула, вися на груди капитана и мерно качаясь над зеркалом водохранилища.

Меня осторожно поставили на дорожку, удержали, не позволив свалиться, сняли капюшон куртки, немножечко даже встряхнули. Спина затекла, ноги не слушались, голова продолжала кружиться, но улыбки мужчин, окруживших нас с Риком, грели, как аварийные фонари.

Твердо встав на ноги, отстегнувшись от троса и выдохнув, Рик сам меня от себя отцепил, осторожно разжав каждый мой скрюченный палец, продолжавший цепляться за куртку.

Нежно поцеловал, рвано выдохнул, а потом…

Потом просто лег прямо тут же на камни и устало закрыл глаза. Я расслабилась и рядом упала мешком, прижавшись к его крепкому теплому боку и пряча лицо в складках куртки. Медленно приобнял, на свое плечо перенес мою буйную голову. Так мы и замерли.

Я не видела, но физически ощущала, как все сели вокруг, как стараясь не очень шуметь Игорек разворачивал станцию связи. Чувствовала, как молча они жестами переговаривались.

И все это было неважно. Во всем мире реальны лишь я, муж мой, меня обнимающий, и пьянящее ощущение жизни.

Больше не буду пытаться лишиться ее так бездарно. Сегодня я слишком остро почувствовала: мне теперь тоже есть что терять…

Мягкое прикосновение к плечу заставило открыть глаза. Кажется, я уснула. Рика рядом уже не было, я лежала на мягком воздушном матрасе, под голову всунут мой пропавший рюкзак. Сидящий на корточках Хич красноречиво протягивал флягу.

Села. С трудом. Потянулась болезненно.

– Я долго спала? – хрипло спросила, оглядываясь вокруг.

Яркий шедарский рассвет вставал над горами и лесом, эффектно подсвечивая возвышающуюся над нашими головами плотину. Невысокие холмы левой половины нагорья, поросшие парковым лесом, золотились под его первыми лучами. В глубоком ущелье, разделяющем парк пополам, ярко поблескивали таинственные огни стремительно отступающей ночи.

– Три часа, – Хич мягко мне улыбнулся. – Капитан приказал разбудить, напоить и собрать. Скоро мы вылетаем.

Вылетаем? Я даже подпрыгнула, тут же скривившись от боли. Похоже, полеты над водой дались мне недаром. Потрогала собственный бок… кажется, сломаны ребра. Шервова курица, а не жена капитана.

– Куда… вылетаем? – очень тихо смогла прошептать.

Хич, молча наблюдавший за моей выразительной пантомимой, нахмурился. Молча сунул флягу мне в руки поднялся и отошел, полыхнув шлейфом тревожного сострадания.

Понюхала содержимое плоской серебристой фляги, украшенной эмблемой «Совы». Гадость какая. Очередное волшебное произведение Гесса, наверняка.

Кольнуло иголочкой боли, как там наш биолог? Сложно признаться себе, но ведь я тоже его полюбила. По-своему. Как… настоящего старшего брата. Спокойный, внимательный, чуткий. Мне не хватало сейчас его всепонимающего взгляда, и улыбки, которую нужно еще угадать, по тонким морщинкам в уголках глаз, по незаметному никому движению губ. По блеску его настроения…

Так. Надо с духом собраться и выпить. Это гессово пойло поможет от всех моих бед, я уверена.

– Почему ты молчала? – Рик вынырнул будто из воздуха, мягко присев рядом на корточки.

– Спала! – чистую правду ответила, все еще собирая последнюю волю в кулак и нюхая горлышко фляги.

– Пять полных глотков и лечь на спину. Осторожно, я поддержу. – Тоном командным ответил Аверин, еще больше нахмурившись.

Ложиться обратно хотелось еще даже меньше, чем пить эту гадость. Теперь болел не только бок, но и спина, и лопатка. Интересно, а почему я почувствовала это только сейчас? Курс медицинской подготовки вылетел из головы еще там, на ребре водосбора плотины. Возражать абсолютно бессмысленно. Капитана я знаю: – он сам все вольет и уложит насильно…

Поймав на себе взволнованный взгляд темных глаз Яхо, сидящего неподалеку от нас и перебирающего рюкзаки экипажа, ему весело подмигнула и зажав пальцами нос сделала первый глоток. Сразу почувствовала себя червяком-камнерезом. Словно лава расплавленная потекла по гортани в желудок, вытолкнув по пути весь воздух из легких, выбив слезы из глаз. Жуть какая.

И так ровно пять раз. К концу этой пытки отравой из фляги перед капитаном сидела не слегка растрепанная, но еще вполне симпатичная я, а потная краснолицая нечисть с вытаращенными глазами, судорожно пытающаяся не заорать и не сдохнуть от варева Гесса в конвульсиях.

– К счастью, на это… лекарство аллергий никогда не бывает, – глубокомысленно заметил Горыныч, оказавшийся рядом.

Мне мучительно захотелось вцепиться руками в его мягкую и бархатистую рыжую шкуру, носом уткнуться в собачий теплый бок, пахнущий почему-то травой и сушеными листьями. Но… Откуда он знает о свойствах того, что во мне сейчас громко булькало? После всего сказанного нашим биологом, ожидать от Горыныча можно всякого… С опаской взглянула на коротконогого. Пес дружелюбно пофыркивал, обнюхивая мои многострадальные ноги и помахивая окостенелым хвостом. Мне показалось, или живых тканей на нем стало меньше? Потом позвонки посчитаю.

Теперь лечь. Очень надо. Аверин забрал из моих трясущихся рук злополучную флягу, теперь сидит терпеливо и ждет. А ему ведь наверняка есть чем заняться. Попыталась откинуться назад. От острой боли я