История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Егорович Забелин

Таким образом Спасские ворота в действительности почитались в народе в известном смысле особою святынею Кремля. Надо припомнить, что в древнем русском строительстве передовые ворота вообще пользовались своего рода почетом и потому, и в малом, и в великом строении, как самостоятельная часть хоромного устройства, всегда очень заботливо украшались, а при входе в них сторонних подвластных людей всегда требовали снятия шапок. Так по крайней мере водилось в знатных и богатых дворах.

На тех каменных воротах, которые были построены при Дмитрии Донском, был поставлен в 1464 г. июля 15 с наружной стороны великий мученик Георгий, резан на камени, нарядом Вас. Дм. Ермолина, который в 1466 г. поставил и изнутри града св. великого мученика Димитрия (Солунского), а резан в камени (Изв. А. Н., VIII, 4, 78).

При новой постройке ворот в 1491 г. эти каменные изображения не вошли в архитектуру здания. Св. Георгий сохраняется и доселе в Вознесенском монастыре. Изображение св. Димитрия не сохранилось. Однако мысль относительно этих изображений, по-видимому, не угасала и выразилась в постройке у Вознесенского монастыря прямо против ворот особого небольшого храма во имя вмч. Георгия с пределом вмч. Димитрия где и было помещено каменное изображение св. Георгия, а может быть и Димитрия.

Как увидим далее, этот Вас. Ермолин своим предстательством, т. е. почином и попечительством и руководством, обновил постройкою и соборный храм Вознесенского монастыря. По-видимому, он принадлежал к служилому дворянскому сословию. Отец его, Дмитрий Ермолин, состоял Двинским вотчинником (А. И., I, 286), отдавши свою вотчину Корельскому Николаевскому монастырю.

Кроме построек в Москве он являлся иредстателем-строителем и в других местах. В 1469 г. в Сергееве монастыре построил трапезу камену, а во Владимире обновил две церкви камены.

В 1471 г. во граде Юрьеве Польском развалившаяся до земли резаная на камени церковь св. Георгия была им собрана вся изнова и поставлена, как и прежде.

В 1472 г. он начал было участвовать в постройке и Московского Успенского собора, о чем будет сказано в своем месте.

Относительно Спасских ворот нельзя оставить в забвении и особый случай, совершившийся в 1606 году во время гибели первого самозванца. Очевидец архиепископ Елассонский Арсений рассказывает, что когда тело убитого Лжедмитрия, лежавшее для позорища на Красной площади, было наконец вывезено для сожжения за город, то в тот самый час, в который «повлекли труп за город, пала вся крыша великих ворот крепости. Кровля была большая, высокая и прочная. Это послужило признаком начала ужасных бедствий». Так несомненно толковали в народе дальновидные люди.

Издревле Спасские ворота прозывались Фроловскими[68], по всему вероятию по имени церкви того святого, которая, быть может, в глубокой древности стояла где-либо вблизи ворот. Так возможно предполагать, хотя о такой церкви возле ворот нет и малейших указаний в письменных памятниках. Вероятно также, что прозвание ворот могло установиться и от церкви Фрола святого, находившейся вне Кремля, даже и в дальнем от него расстоянии, но близкой ему по вседневным, так сказать, сношениям с ее местностью. Таких церквей во имя Фрола святого в древней Москве было три и все они находились в местностях, где пребывала животина, т. е. лошади или рогатый скот для продажи или для заводского хозяйства. Как известно, свв. Флор и Лавр почитаются и доселе покровителями лошадиного стада, а также и рогатого скота. По этому поводу и ставились во имя их храмы вблизи того или другого скопления животины для ее освящения и охранения от напастей болезни. Один св. Фрол находился у древних еще Великокняжеских конюшен, которые были расположены где-то неподалеку от Покровской теперешней улицы, как можно предполагать – на месте теперешних Покровских казарм или вблизи их над широким, тогда еще пастбищным, лугом, получившим прозвание Васильевского луга от имени вел. князя и Кулижки или Кулижек. Тут же на взгорьях находились и великокняжеские сады.

Сношение Кремля с этим св. Фролом, по поводу конюшен и садов, конечно, были вседневны. Но это еще не дает основания заключать, что Кремлевские ворота получили свое имя от этого Фрола. Должно предположить, что по пути к нему (по Покровке и по Маросейке), между Кремлем и Фролом, в древнее время не было другого сколько-нибудь значительного храма, кроме ближайших Китай-городских. В таком случае еще возможно предположить, что от частых сношений с этим Фролом ворота, к нему ведущие, могли прозваться его именем.

Другой Фрол существует и доныне у Мясницких ворот, которые прежде именовались по имени церкви также Фроловскими, а, самая улица прозывалась тоже Фроловскою и Фроловкою. Этот Фрол был построен еще в древнее время по тому поводу, что вблизи существовал пригонный скотинный или животинный двор, с Коровьею площадкою, по всему вероятию доставлявший мясо на всю Москву, почему и явилась тут целая слобода Мясников, и все, что прежде называлось по имени церкви Фроловским, впоследствии стало называться Мясницким.

К этому Фролу, что в Мясниках, дорога от Кремля проходила по тогдашней Ильинской улице, в конце которой и стояла церковь Фрола и Лавра, как это видно из описания пожара 1547 года, где сказано, что выгорело по Ильинской улице до Фрола святого в Мясниках и что горел, погибал и народ, между прочим на Большом посаде по Ильинской улице, в садах, которые находились за чертою Китай-города, именно вблизи теперешней Мясницкой. Возможно предполагать, что Фроловские ворота могли получить свое прозвание и от св. Фрола, что в Мясниках, тем более, что эта улица именовалась также Фроловкою. Вообще должно заключить, что та или другая Фроловская церковь в древнее время была первою, до которой доходил прямой путь из Кремля. Так прозывались и Троицкие Кремлевские ворота Ризположенскими, по всему вероятию, от церкви Ризположения, существовавшей неподалеку от церкви Бориса и Глеба у Арбатских ворот, в конце Воздвиженки и последнего Кисловского переулка, и в древнее время, быть может, стоявшей на прямом пути из Кремля, не говоря о благочестивых поводах ее постройки на этом именно месте, быть может в память спасения Москвы от нашествия Татарского царевича Мазовши. Затем Николаевские или Никольские Кремлевские ворота точно также прозваны от монастырской церкви Николы Старого (ныне Греческий монастырь на Никольской), как и Воскресенские ворота в Китай-городе именовались от монастыря Воскресенского на Тверской (ныне Саввинское подворье).

Следует кстати упомянуть и о третьем св. Фроле, который и доселе существует за Москвой-рекой на краю города между Конною площадью и Кожевниками на Зацепе (ныне церковь Всех Скорбящих Радость), где в древнее время вся эта местность с обширным лугом покрывалась многочисленными табунами лошадей, пригоняемых на продажу Ногайскими Татарами, и где по этому