Антиметро - Андрей Бондаренко

Потом, возле шикарного многоярусного водопада, обнаружился подземный ход с овальным сечением. Посовещавшись, решили дальше следовать по этому коридору, тем более что перебраться через очередной водопад представлялось более чем сомнительным действом: река в этом месте разливалась очень широко, яростно билась об отвесные скалы, такие водовороты по течению туда-сюда передвигались — жуть страшная. Свернули мы в боковую пещеру и по ней ещё несколько суток (а, может, и недель?) чапали. Точнее не скажу, под землёй время очень странно бежит, постоянно и целенаправленно сбивая с толка…

Короче говоря, выбрались — через некоторое время — в подземный зал, который по площади был больше первого — того, что с познавательными картинками-рисунками на стенах — в десятки раз. Только не стало от этого легче — ни на йоту. Честью офицерской клянусь!

От нового зала отходили сотни, а, быть может, и тысячи различных ходов и штреков. По какому из них идти — один чёрт знает…. Лампу, работавшую уже на подсевшем аккумуляторе, угробили до конца, исследуя первые два-три десятка ходов. Только напрасными были наши старания: все коридоры оказались короткими — через триста-семьсот метров каждый из них заканчивался тупиком. Хорошо ещё, что пока работала аккумуляторная лампа, Мари с Лёхой успели набить — с помощью самодельных пращей — два с половиной десятка упитанных летучих мышей…. Ещё в одном из тупиков обнаружился огромный сундук. Обрадовались, понятное дело. Но не тому, что был этот сундук набит древними золотыми монетами под самую завязку, а тому, что был он деревянным. То есть, теперь можно было летучих мышек жарить над костром, ведь, примусный газ — к этому моменту — уже закончился…. Куда подевали золотые монеты? Там, в тупике штрека и оставили, по несколько штук взяв с собой, чисто на память.

Но делу это помочь не могло. Ходов-то — сотни и сотни…. Как определить, где же нужный, без тупика, ведущий на земную поверхность? Если бы не Мари, то, наверное, до сих пор мы бы там бегали, как бобики глупые, от голода тронувшиеся умом…

Вспомнила девушка, что камышовые коты — ребята очень чуткие на всякие запахи. А воздух-то в сквозном штреке должен быть гораздо более свежим, чем в ходе тупиковом. Верная, ведь, логика? Вот, только как Маркизу объяснить — что требуется от него? Посадили котёнка на валун, выпавший из пещерной стены, сами рядышком — на такие же камушки — уселись, и давай Маркизу втолковывать боевую задачу. Я вещал по-английски и по-испански, Мари излагала на французском, немецком и на языке чиго. Целый час продолжался этот бесплатный цирк: мы с Мари упражнялись в красноречии, Лёха в сторонке тихонько хихикал, а Маркиз сидел себе на гранитном булыжнике и, добродушно шевеля усами, внимал нашим пламенным речам.

Потом котёнок, словно бы поняв всё досконально, соскочил с валуна и бодро припустил в пещерную темноту. Часов пять его не было, мы успели стрескать по паре жареных летучих мышей, я уже начал слегка волноваться.

Явился котяра, наконец-таки. Морда довольная, громко урча, начал тереться о колени и головой замотал, словно бы приглашая за собой…. Что вы там спрашиваете? А, про летучих мышек…. Что же, вполне достойное и вкусное мясо, немного напоминает крольчатину.

Оперативно собрав манатки, мы затушили остатки костра и отправились вслед за котом. Привёл нас Маркиз к боковому коридору, ничем от всех других не отличавшемуся, уселся около входа и принялся многозначительно мяукать. Посовещавшись, поверили котёнку, и пошли рекомендованным узким штреком. Долго шли, то ли трое суток, то ли все пятеро. Устали, жареная мышатина полностью закончилась, свечи и факела дожгли до конца. И, вдруг…

Мари шагала первой. Вижу — налетел на неё кто-то: ростом невысокий, натуральный гном, но очень широченный в плечах, тёмный весь какой-то. Секутся Мари с незнакомцем: у неё — мачете, у него — огромный неуклюжий топор. Так отчаянно клинками махали — и в кино такого не увидишь, только разноцветные искры разлетались во все стороны. И не выстрелить было — в этой коловерти…. Умудрился-таки низкорослый противник рассечь Мари щёку. Ну, думаю, плохо дело…. Тут над моей головой что-то тяжёлое просвистело, и гному — прямо в лобешник. Повязали мерзавца, пока он был без сознания, Мари щеку заклеили пластырем. Интересуюсь, мол: — "Чем гнома-то оглушили?". Оказалось, что это Лёха Никоненко метко метнул гранату. Без запала, ясен пень…

Через некоторое время пленный пришёл в себя. Допросили, как и полагается, он неплохо понимал язык чиго. Выяснилось, что данный субъект происходит из племени подземных ацтеков, которое ушло в Пещерную страну несколько веков назад, испугавшись жестоких испанских конкистадоров…. Вот такие, парни, дела!

Потом этот подземный ацтек нас и вывел на земную поверхность. Около месяца шагали по всяким загадочным пещерам и подземельям, но вышли-таки…

— А, вот, эта Мари Вагнер, она была очень красивой? — спросил заметно оживившийся Хантер.

— Очень! У них с Лёхой такая любовь была! Такая! Слов не подобрать…. Убили её потом, через пару месяцев, во время славной морской эскапады, на одном из безымянных островов Карибского моря…. Да, Никарагуа и Сальвадор — по-настоящему шикарные места! А какая там, братцы, рыбалка! Давно собираюсь туда съездить, тряхнуть стариной. Даже, стишок написал про это:

Иногда, на розовом рассвете,

Кажется — всё это — не всерьёз…

Солнышко, оно так ярко светит,

Солнышко, за окнами — мороз…

Иногда, под заревом заката,

Всё мечтается — о южной стороне,

Где был счастлив — я порой, когда-то,

Как-то — по весне…

Скоро отпуск, вновь я уезжаю.

Каждый год — на фоне многих лет,

В ту страну, где стаи попугаев

Радостно приветствуют рассвет…

В те края, где помнят Че Гевару,

Где Калашников — легенда из легенд.

А девчонки — красивей не знаю!

А вино? Его прекрасней нет…

То вино — из ягод дикой сливы…

С кем воюем? Право, всё равно!

Мы — повстанцы! Мы — неотвратимы!

На привале — терпкое вино…

Каждый отпуск — полчища загадок,

По ночам — нездешний веер снов…

Главное, без всяких непоняток,

Прочих всех — негаданных загадок,

С лёгкостью — мочить там очень модно

Холуёв — всех местных пидоров…

Из-за решётки раздался неясный шум-бряк, и знакомый хриплый фальцет произнёс — с нескрываемым удивлением:

— Олег Николаевич! Вы-то здесь откуда? Генерал-лейтенант Комаровский ничего не говорили про ваш визит…

— От верблюда! — невежливо прервал дневального голос Омара Хаяма, а вслед за тем раздался характерный, едва слышимый хлопок.