Красноармеец - Владимир Геннадьевич Поселягин

по моим следам. Я первым. Лес небольшим был, три километра и пересекли, на другой стороне батарея лёгких германских гаубиц, вела ленивый огонь, обошли стороной, дальше было двинули, но тут несколько теней поднялось, оказалось старшина Дёмин, вели наблюдение за немецкими артиллеристами. Те меня по маскировочной накидке и по движениям узнали. Опознались и обнялись, о моём похищении те не знали, считали, что я погиб, сгорел в хате. Уже бумаги все оформили. Так что теперь разведка сопроводила нас до секретов, так и перешли к нашим. В штабе полка я скинул трофейную командирскую форму, прибрал её, мало ли пригодится, и надел свою, с наградами. Так что, когда вышел к летунам, пехота их закармливала разносолами, трофеев от немцев у нас хватало, так те ахнули. Такой иконостас был в наше время редок. Связь была, обо мне в штаб дивизии сообщили, так что меня срочно затребовали к себе, с охраной, а то мало ли что. Наступление возобновилось, и дивизия упёрлась, немцы успели организовать оборону. От парней из полка узнал, что потери были немалые, когда меня похищали. На штаб атака была проведена, миномёты работали. Треть села считай больше нет. Хорошо там наш полк был, другой, не этот, смели немцев, но потери немалые и меня недосчитались. Вот и решили, что сгорел. Вот так на трофейном «Бюссинге», и доехали. Летунов опрашивать, ну а меня устно опросив, о гибели генералов уже знали, свежий пленный сообщал, и писать рапорт. Такие дела нужно освещать, и как можно громче. Ну им виднее. А так старший особист ко мне прикопался, он у нас новый, сутки как назначен, прошлый тяжело ранен был во время того боя в селе, в госпиталь уже отправили, а меня спешно восстанавливали в списках личного состава дивизии. Документы-то все при мне, это первым делом проверили.

Когда летунов отправляли в тыл, это уже в полночь было, так безопаснее, да и авиация немецкая не летала, попрощался со всеми. Их уже проверили, из частей подтвердили их личности. С рапортом закончил, его завизировали, так что приступил к работе. Сведенья нужны были срочно, так что поднял дрон, но к счастью всё обошлось, вернулся. Да и погода более-менее, пусть мороз, низкие тучи, ветер устойчивый, но хоть снега не было. Да, похоронку на меня оформили, что-то быстро, двое суток не было всего, и уже отправили. Ладно рапорт в штаб армии, позвонили, нашли и порвали, а с ней не так быстро всё. Постараются вернуть, но как выйдет. Да я про домик вспомнил, единственный же наследник, а могут власти города прибрать к рукам. Раз наследник, то моё, и терять дом я не желал, так что вспомнив о письме, где сообщалось о смерти бабушки, нашёл его в хранилище, сохранил, там обратный адрес был, вот и написал на него, что мол, на моё имя ошибочно была отправлена весть о моей гибели. Это не так, так что пусть присматривают за моим домом. Владелец у него есть. Может мелочно всё это, но и пусть. А пока шесть дней шло наступление, мы взломали оборону немцев перед нами, и за шесть дней прошли почти тридцать километров, а это немало, поверьте. Причём оказалось у нас в тылу стояло две свежие стрелковые дивизии и две танковые бригады, штаб армии направил сюда весь свой резерв. Это был кредит доверия, до этого дивизия наступала впереди всех и вот чтобы прорыв подержать, их к нам и направили. Вполне пригодились, пошли на прорыв, и ударили во фланги, выйдя на оперативный простор. Немцы, понимая, что сейчас окажутся в окружении, а там две пехотные дивизии и части усиления, стали откатываться, чтобы вырваться и выровнять линию обороны. Мы потому и прошли всего тридцать километров, что замкнули колечко, одна немецкая дивизия, да и то не вся, успела вырваться, а остальных мы переваривали в кольце, дробя на мини-котлы. Наша дивизия тоже участвовала. Так что вся наша армия пошла вперёд. Причём именно на направлении наступления нашей армии, немцы держали ожесточённую оборону, другие армии шли заметно легче. Поэтому мы чуть опаздывали, но дугу постепенно срезали. У немцев тут основа обороны, трасса Тула-Орёл, оставлять эти территории им кровь из носу нельзя было, а мы шли.

А на седьмой день за мной и приехали, с Лубянки. Это было двадцать третье декабря. Вообще все эти четыре дня со мной особисты работали, и дивизии, и из штаба армии. Вообще особо у них претензий ко мне не было, документы убитых сдал, показал удостоверение того ромбового, описав где видал раньше, этим особенно из штаба армии интересовались, в общем, особо ничего не скрывал. Тем более показания лётчиков, и одного пленного офицера, он участвовал в моих поисках по Мценску, и блокированию на складках, подтверждали немалую часть моего рапорта. И я в курсе на меня представление к награде написали, комдив к капитану представил, отправив бумаги наверх, пока не утвердили. А тут эти. Забрать решили. Комдив в позу встал, он сутки как генерал-майора получил, сам из Москвы только что прилетел, отказался выдавать, на телефон сел, связывался с командованием и дальше. Два часа время тянул, пока и по телефону не подтвердили. Старшего лейтенанта Одинцова ждут в Москве, и это настоящие их сотрудники, а не ряженные. Попросили отпустить и вернуть оружие. Я руки протянул сотрудникам госбезопасности, с трудом скрывая радость. Впрочем, те сказали, что я не задержан и меня не арестовывают, хотя я всё равно всё попрятал и был в той форме, что мне немцы дали, только её привели в порядок и знаки различия и нашивки пришили, она у меня запасной была, следов наград на ней не было, так что у садили в машину и мы поехали в сторону железной дороги. На ней быстрее добраться до столицы. С нами был трофейный «Ганомаг» и грузовик полный бойцов, причём разведроты, терять меня комдив категорический не хотел. Да и отпустил тот меня, когда ему клятвенно пообещали, что я вернусь к нему в дивизию. Что-что, а выгоду моей работы тот понимал как никто другой. Ну разве что ещё весь штаб нашей дивизии это тоже понял.

Надо сказать, уезжаю я с двоякими чувствами. Хотелось также продолжать бить немцев, а получалось отлично, сперва косяки мелкие были, но постепенно, набираясь опыта, их становилось меньше, и дивизия работала как единый организм, и в немалой степени это заслуга штаба дивизии и комдива. Да и полки чётко выполняли приказы, спускаемые им сверху,