Проект особого значения - Владимир Николаевич Васильев

Сестра и правда спала, свернувшись калачиком на койке в застекленной комнате. Он укрыл ее плюшевым пледом. На тумбочке стояла недопитая бутылка со смесью.

– Как прошел процесс «Обнуления»?

– Легче, чем я ожидал. Она почти сразу перестала что-либо понимать. Вскоре уже не узнавала меня. А вот мне было тяжело, – вздохнул Марк и встал с расшатанного кресла. Подошел к прозрачной стене, разглядывая в полумраке силуэт Регины. – После «Обнуления» она впала в панику, но почти сразу успокоилась, когда я ее обнял.

– И насколько все затянется? – в голосе жены слышалась усталость. – Ириша уже забыла, как папа выглядит.

– Потерпите, мои родные. Осталось чуть-чуть, – он уже боялся называть конкретные сроки, потому что в прошлый раз просрочил на месяц. – Она пока даже не может есть. Когда станет более самостоятельной, я вас познакомлю. Снова…

– Я понимаю, Марк, ты стараешься ради Регины. Но и нас пойми, мы скучаем.

Марк стиснул телефон и зажмурился:

– Скоро, скоро все наладится.

Ему отчаянно хотелось в это верить.

* * *

Процесс восстановления шел на удивление быстро. Марк каждый день вел голосовые записи, отмечая успехи сестры. Прошел всего месяц, а по подсчетам Марка и поведению Регины, ей исполнилось лет десять.

– Смотри, это мольберт, кисти, масляные краски… Как-то мы с тобой рисовали в альбоме, только теперь все серьезно, – улыбнулся Марк, расставляя перед Региной принадлежности для рисования.

– Совсем как у взрослой! – она радостно захлопала в ладоши.

На голову Регины был натянут капюшон толстовки с заячьими ушками, которые болтались в разные стороны, когда она крутила головой.

– Да, – Марк заметил, что к застекленной двери подошел начальник, и поспешно вскочил на ноги. – Можешь попробовать порисовать, а я скоро вернусь.

Он вышел из комнаты и плотно закрыл за собой двери, чтобы ни один звук не долетел до Регины. Та с воодушевлением взялась за кисти.

– Как продвигается эксперимент? – вопрос Бориса Григорьевича прозвучал чересчур бодро.

– Пока хорошо, – уклончиво ответил Марк.

Борис Григорьевич пожевал губы и стал задавать разные незначительные вопросы, будто оттягивал неприятный для него момент.

– Ты ведь знаешь, что я тоже поставил свою карьеру на кон? – вдруг выпалил он.

– Почему? – от шока Марк даже не отреагировал на Регину, которая обернулась к двери и с радостной улыбкой ему помахала.

Не получив ответ, сестра обиженно поджала губы, ее глаза сощурились. Но лишь на мгновение. Потом она снова сосредоточила внимание на мольберте и незатейливых узорах, которые выводила на холсте.

– Потому что твой проект – это нечто грандиозное. Я верю, что все получится, иначе не стал бы подставляться, – Борис Григорьевич потер подбородок.

У Марка в горле встал ком и все что он смог, это прошептать: «Спасибо».

– Ты поможешь многим людям, Марк. Вот увидишь! Вот увидишь, но… Ты ведь понимаешь, когда твой эксперимент закончится, Регина должна доказать, что излечилась и больше не опасна для общества. Иначе ее снова упекут в психушку, но на этот раз ей будет тяжелее, так как она не будет знать, за какие такие грехи с ней так поступили.

Марк сцепил руки за спиной. В груди закололо при мысли, что его Регину, его маленькую сестренку, которая сейчас беззаботно рисовала детские каракули, снова закроют в лечебнице.

– Я понимаю.

– Рад слышать. Регина должна узнать о себе. Без этого у нее ничего не выйдет.

Марк лишь кивнул и зажмурился. Это будет еще не скоро. У него еще есть целый месяц, а может, и больше. Он что-нибудь придумает, чтобы обезопасить ее от горькой правды. Обязательно.

* * *

Весь день Регина была задумчивее, чем обычно. Прошел еще один месяц, и судя по поведению и мышлению, она достигла того возраста, в котором прошла «Обнуление». Хотя выглядела лет на пять-шесть моложе. Ее кожа порозовела, волосы заблестели, даже прежде ломкие ногти окрепли.

Но не только изменилась внешность. Сама Регина уже была другой девушкой. Она задавалась другими вопросами, мысли потекли в иное русло. Это был человек, не отягощенный ошибками прошлого, смотрящий в будущее с надеждой. Она не задумывалась над тем, что что-то должна миру. Сейчас этот мир был должен ей.

– Почему я живу в лаборатории?

Очередной вопрос огорошил Марка, когда они вернулись с прогулки. Регина отказалась заходить в стеклянный куб, который был ее домом последние два месяца, и осталась в его кабинете, который он оборудовал в соседней комнате.

– Почему твои коллеги смотрят на меня с подозрением, а кто-то даже со страхом? – Регина села в рабочее кресло Марка и скрестила на груди руки. – Я их даже не знаю, а вот они меня, видимо, очень хорошо.

Марк медленно вытащил стул, задвинутый под лабораторный стол, и сел. Ноги совсем ослабели. К таким вопросам он не был готов. Не был готов к тому, что придется рассказать Регине правду. И все же начал уклончиво:

– Ты потеряла память и жила здесь, пока восстанавливалась.

– И? – нетерпеливо подтолкнула его Регина. – Как это случилось?

Марк вздохнул. Он должен признаться.

– То, что я сейчас расскажу, покажется тебе абсурдом. И именно поэтому это все правда.

Он говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово. Периодически поднимал взгляд на Регину, чтобы убедиться, что она его слышит и понимает. Ее лицо бледнело все больше, глаза тускнели, губы серели. Она словно превращалась в героиню черно-белого кино. Теряла цвет, звук и вкус жизни.

– Я… я – убийца?! – Регина поднялась на дрожащие ноги и отшатнулась от Марка, когда он потянулся к ней. Рукой зацепила на столе книги, и они с грохотом повалились на пол.

Регина схватилась за голову и застонала. То был стон раненной львицы, которой отсекли лапу.

– У тебя есть шанс начать все заново, Регина! Я создал «Обнуление» только ради тебя, чтобы ты смогла исцелиться.

– Но я не была больна, – со слезами на глазах прошипела Регина. – Да, я убивала людей, н…но ведь можно было посадить меня в тюрьму, чтобы я понесла наказание! Или же пройти курс лечения в больнице… Н…но не стирать меня всю, чтобы затем создать с нуля. Ты удалил меня, Марк! Создал себе новую сестру, но это уже не я! – она разрыдалась и в бессильной злобе швырнула на пол тарелки, с которых они завтракали еще этим утром. Раздался звон фарфора. – Разве я просила тебя об этом? Покажи мне видео, на котором я просила тебя обнулить меня. Стереть мою жизнь, мои воспоминания, меня всю!

Марк молчал, понуро опустив голову.

– Хоть бы попытался солгать, – горько упрекнула Регина. – Да, я ничего не помню, но здесь, – она ткнула себя в грудь, – я чувствую, что