Первая любовь (СИ) - Князева Мари

— Не называй меня так, пожалуйста.

— Какой ты скучный! Марусь, я приготовил тебе капучино, как ты любишь.

Глеб метнул на нас по очереди тяжелый взгляд, а у меня дернулось сердце. Да, безумие… безумие чистой воды.

— А я «Монополию» взяла! — пискнула я, чтобы сменить тему.

— Отлично! — ухмыльнулся Денис. — Это одна из моих любимых игр. Обожаю богатеть и разорять других игроков! Да вы садитесь, в ногах правды нет.

Я присела на краешек лавки и осторожно подвинула к себе большую глиняную кружку с капучино. Густая пена была припудрена сверху корицей и пахла просто восхитительно. Глеб наблюдал за мной, не отрываясь. Я бросила на него виноватый взгляд.

— Пей, — сказал он внушительным тоном. Я послушно наклонилась и тронула губами бело-коричневую шапку.

— Какая прелесть! — восхитился Денис. — Ты такой милый тиранчик, Глебати.

— Денис! — не выдержала я. — Мы же договаривались, что ты будешь вести себя нормально! Хватит его провоцировать.

— Сорян, Манюсь, сбился. Исправлюсь, — он отхлебнул из своей кружки черного кофе и потер руки: — Ну что, давайте играть?

Как он и предсказывал, нам с Глебом категорически не везло, а вот Денис богател чуть ли не с каждым ходом. При этом ко мне он относился с заботой и снисходительностью: давал деньги в долг, прощал аренду недвижимости — а вот моего парня обдирал, как липку, оправдывая это тем, что я — слабая женщина и меня нужно жалеть.

— Это бизнес, Стрельников, ничего личного, — посмеивался он, забирая у Глеба последние деньги.

После этого ему пришлось заложить в банк всю свою недвижимость, чтобы заплатить налоги, и на очередном ходу Денис ядовито-сладким голосом проговорил:

— Я хочу купить у тебя заложенные участки, — и назвал смехотворно низкую цену.

Я принялась пересчитывать свои деньги, но как ни крути, их не хватало на то, чтобы спасти Глеба.

— Хорошо, — делано невозмутимым тоном отозвался мой парень. — Мне как раз надоело играть.

— Еще бы не надоело! — сверкнул улыбкой Денис. — Ну что, может, теперь все же выпьешь чего-нибудь? Моя бабушка делает отличную сливянку.

— Я не пью, — отрезал Глеб.

— О как! И давно? А почему?

— А тебе не все ли равно?

— Я просто удивлен. Думал, у деревенских это в чести…

— А я, может, считаю, что все городские — самовлюбленные упыри, но ведь не говорю об этом на каждом углу.

— Глеб, Денис, ну что вы опять начинаете! — в отчаянии воскликнула я.

— Марусь, да не парься, — махнул рукой Денис. — Глебу же нужно как-то выместить обиду за то, что он так бездарно продул.

— Да мне ср*ть на твои игры! Маша, пошли домой. С меня хватит.

Денис поднялся из-за стола, по-прежнему сияя улыбкой:

— Спасибо, что пришли! Жду вас завтра! С нетерпением!

Глеб смерил его презрительным взглядом и стремительно покинул дом, а я немного задержалась:

— Денис, мне не интересно продолжать все это в таком формате. Я считаю, что ты… не выполняешь свою часть обязательств — вести себя просто и открыто.

— А ты думаешь, если я буду лежать бревном в кровати, тебе будет со мной легко? Да я стану в три раза невыносимее! Но я твою мысль понял, буду лучше держать себя в руках, — он невесело усмехнулся. — На самом деле, я вовсе не такой, и у меня никогда не было проблем в общении ни с девушками, ни с парнями. Просто… я честно не понимаю, что ты в нем нашла.

— Это не твоя забота.

— Да. Я знаю. Извини. Придешь завтра?

— Приду. Но терпеть хамство не стану. Будешь грубить — уйду, насовсем.

— А как же «принимать друга таким как есть»?

— А как же «поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой»?

— Да я обожаю, когда меня задирают! Это так будоражит!

Я покачала головой:

— Какой же ты странный!

— Ага, извращенец. Но для тебя мне хочется быть нормальным, а для него — нет. И все же я не возражаю, чтобы вы приходили вдвоем. Постараюсь контролировать свои извращенские порывы.

Глеб приоткрыл входную дверь и молча мрачно глянул на меня. Я поторопилась надеть сандалии.

— Нет, Маш, это утопия… — пробормотал он, быстро уводя меня за руку прочь от дома Дениса. — Я не могу. Да и чего ради? Это же полная чушь — это ваше пари. Он бесит меня, бесится сам, ты нас разнимаешь, нервничаешь — зачем это все?

Я вздохнула:

— Есть обстоятельства в его судьбе, которые не дают мне бросить его. Совесть не позволяет.

— Что за обстоятельства?

— Я не могу тебе сказать, но поверь, Денис заслуживает сострадания.

— Чего?! Что за чушь?! Этот здоровый лоб, который катается по деревне на собственной машине в брендовых шмотках, заслуживает твоего сочувствия? Ты жалеешь этого беспринципного, непорядочного морального урода, который только тем и озабочен, чтобы унизить меня и поссорить нас? Большего бреда я давно не слышал! Маш, что бы ни происходило с ним, это в прошлом, а сейчас он сам за себя отвечает, и это редкостный м*дак, с которым я не желаю иметь ничего общего.

— Значит, — пролепетала я дрожащим голосом, — мне больше нельзя к нему ходить?

Глеб потер пальцами лоб:

— Я бы не хотел этого. Очень сильно не хочу. Но запретить тебе не могу, по нескольким причинам. Ты сама должна решить.

Я остановилась прямо посреди улицы и повисла у него на шее. Прошептала:

— Спасибо.

— За что? — удивился он.

— Что не давишь на меня. Это важно.

Глава 25. Апокалипсис

От Дениса мы отправились на сеновал. Не самое удобное место для массажа, но зато там нас никто не потревожит. По пути Глеб завернул к летнему душу, чтобы, по собственному выражению, смыть с себя неприятные ощущения от посещения дома Уварова.

Мой парень вышел из душа в одних шортах, по его обнаженной груди и мускулистым рукам стекали капельки воды, лицо и волосы тоже были мокрыми. От вида всего этого богатства у меня сладко потянуло в животе.

— Боюсь, тебе придется реанимировать меня своим массажем добрых два часа, — пробормотал Глеб, укладываясь на сено животом вниз.

— Какой ты нежный! — усмехнулась я и, аккуратно присев рядом, осторожно погладила широкую рельефную загорелую спину.

— Смелее, Манюсь, — попросил Глеб, — а то мне так щекотно. Дави сильнее…

Я послушалась, и мой парень с наслаждением захрипел:

— Ма…шенька!

— Что такое?

— Сейчас лопну от счастья… вот это кайф…

Я улыбнулась и слегка потрепала его по голове. Признаться, мне тоже понравилось это занятие: Глеба было очень приятно трогать. У него такая мягкая, гладкая кожа и упругие мышцы под ней… Все то время, что я разминала его спину, в моем животе шевелилось что-то такое горячее и щекотное, а Глеб низко постанывал и поводил плечами. Выглядело и звучало это все очень интимно. Закончив с одной половиной спины, я перешла на другую, потом попыталась помассировать плечи, но сбоку это делать было неудобно. Пришлось перекинуть ногу через его поясницу и, стоя на коленях, вытянуться вперед. Поза была неудобная, да и колени проваливались в сено, так что я почти сидела верхом на своем парне. Шее досталось совсем немного моего внимания, как вдруг Глеб резко перевернулся подо мной и ловко поймал меня в объятия, прижав к себе всем корпусом.

— Спасибо, Манюся, — прошептал он хрипло мне на ушко и стал горячо целовать в губы.

Я, конечно, сразу почувствовала всю величину его благодарности и удовольствия от этого действа. Возбуждение скрутилось во мне в тугой комок, напрочь выбивая из головы все разумные мысли…

Руки Глеба беспорядочно блуждали по моему телу, то и дело задирая платье, проходясь по обнаженному бедру и даже попе. Он сжимал меня, как губку, запускал пальцы в волосы, покрывал поцелуями лицо, шею, ключицы. Конечно, рано или поздно это должно было случиться: мой парень провел еще одну рокировку — перевернул и подмял меня под себя. Было тяжело дышать, сухая трава колола кожу, а твердое достоинство Глеба до боли упиралось мне в живот, но я не могла, просто не могла его остановить. Даже возмутиться было не под силу — настолько меня заливало горячее, волнующее ощущение, зарождавшееся в середине тела и расходившееся по всем органам и конечностям, делая их мягкими, податливыми, беспомощными.