Изнанка - Лилия Волкова

– Лен, – пробормотала Катя, не вылезая из Ленкиных объятий, – я тебе показать хотела… Ты посмотри, ладно? А потом скажи. Только честно. Честно-честно, как будто не мне, а чужой тетке, которая к тебе на работу пришла устраиваться. Ладно? Обещаешь?

Через пять минут подруга и начальница, в очередной раз посмотрев влюбленным взглядом на Катю, потом на раскрытый альбом и снова на Катю, взяла ее за руку, отвела к дивану, усадила рядом с собой:

– Значит, так. Ты завтра на работу не приходишь, поняла? Все, что ты собиралась делать дома, договоры, тексты, что там у тебя еще, я заберу и поручу кому-нибудь другому. А стихи на мыло кину. И ты сначала дорисуешь… что там у тебя? Пословицы и поговорки? Для Ташиной школы, ага. Я, кстати, думаю, что ничего дорисовывать не надо, все и так прекрасно. Не можешь закончить, просто прекрати, а то превратишься в эту… обезьянью перфекционистку. В общем, заканчиваешь и приступаешь к нашей первой детской книжке. Ты давай головой не мотай! Я твой начальник или кто? Сколько времени тебе нужно? Неделя? Дней десять? Лучше бы за неделю, конечно. Но как сможешь.

Провожая Ленку, уже на пороге Катя спросила:

– Как хоть зовут-то этого поэта?

– Павел. И он не хочет под своим именем печататься. Придумал себе псевдоним – Паша Ёжиков. И настаивает, чтоб обязательно были точки над Ё. Потребовал, чтоб это было прописано в договоре, представляешь?

VI

Катя

Все ее мальчики и девочки, все птицы и звери, даже эльфы с орками были похожи на него, хоть чем-то, хоть самую малость. Вот еж в джинсовой курточке поправляет модную стрижку, отставив узенький локоток. Волк смотрит на нахального зайца чуть исподлобья, но не зло, а скорее равнодушно. У кокетливой лягушки – его разрез глаз. Уши смешного и неуклюжего великана – с круглыми, будто припухшими мочками. У упрямой овцы – завитушка на лбу, точь-в-точь как была у него, у Андрея. И – надо же! – меч в поднятой руке бесстрашного эльфийского рыцаря чем-то похож на портняжные ножницы. Ленка долго перебирала рисунки, изредка поглядывая на Катю. И молчала.

– Ну как тебе, Лен? – Уже десятая книжка (или двенадцатая?), а она все как в первый раз: получилось или нет, подойдет или надо переделывать, а то и искать вместо нее, бестолковой недоучки, кого-нибудь другого – необыкновенного, талантливого, настоящего художника. – Лен, ну что ты молчишь? Плохо, да?

– Кать, не смеши меня! Отлично, как всегда! Забодала ты меня своей неуверенностью. – Ленка сидела в Катиной спальне, которую теперь стоило бы называть кабинетом: стол с огромным монитором и стеллаж с рисовальными принадлежностями занимали бо́льшую часть комнаты. – Ты теперь, конечно, документами реже занимаешься, но продажи наверняка видела. Видела ведь? И знаешь, что у твоей первой с Ёжиковым книжки уже три допечатки было и четвертая на носу. У мамашек с папашками при виде твоих рисунков кошельки сами из карманов выскакивают, открываются и наперегонки к кассе бегут. И эта, новая, тоже будет суперская, я точно знаю. Так что давай пакуй рисунки, чтоб я их увезла, и будем о серьезном говорить.

Катя вздохнула и заныла:

– Ну, Лен! Давай не будем, а?

– Будем! – Ленка встала из-за стола, подошла к гардеробу, рывком открыла дверцу. – Начнем с одежды. Вот как ты одеваешься?

– Как? Обычно. – Катя пожала плечами.

– Как женщина, которая потеряла надежду, вот как! Джинсы, рубашечки какие-то подростковые, свитера под горло. Ничего короткого, ничего шикарного или сексуального, ничего с вырезом, который хотя бы ключицы открывает, не то что грудь!

– Полностью? – Катя хихикнула.

– Что – полностью? – Ленка растерялась, потом негромко хрюкнула от смеха, но тут же снова напялила серьезную мину и продолжила перебирать вешалки с Катиными одежками. – Не придуривайся, ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ужас и кошмар просто! А это что? – В Ленкином голосе прозвучала заинтересованность. Она достала укутанные в шуршащий целлофан плечики и развернула. – А вот это совсем другое дело! Теперь я хоть понимаю, куда ты деваешь деньжищи, которые я тебе плачу. Шикарный же костюм, шикарный!

– Да это… – Катя смутилась. – Это я позавчера. По глупости, на самом деле. Ездила на «Комсомольскую», помнишь? Договоры забрать. Потом зашла в универмаг, хотела Таше пижаму купить, зачем-то зашла в бутик с женской одеждой… Знаешь, сама не понимаю, почему его купила. Может, из-за продавщицы.

– Что, уговаривала? – Ленка любовалась костюмом, даже приложила его к себе, хотя в штанину смогла бы просунуть разве что руку. – Цвет какой, а? И не бордо, и не вишневый, и не малиновый, а как будто все вместе.

– Не уговаривала, а смотрела… Ну, знаешь, как смотрят эти девицы в дорогих бутиках. Типа, тебе это все равно не по карману, так нечего и лапать. В общем, я разозлилась и купила.

– Ну и молодец! – Ленка укутала костюм в целлофан и сунула обратно в шкаф. – У нас скоро тусовка на работе, в нем и приходи.

– Нет, Лен, извини. Я его вообще хочу обратно отвезти, там две недели на возврат. Лучше Таше что-нибудь куплю.

Ленка укоризненно покачала головой и закрыла гардероб. После чего подошла к Катиной кровати, потыкала пальцем в подушку и уперла руки в бока.

– Уговаривать тебя бесполезно, как я понимаю. Тогда поговорим о другом. Я тебя уже спрашивала, что это. Спрашивала?

– Спрашивала.

– И еще раз спрашиваю! Что это, крендель жёваный, а?

– Что?! – Катя захохотала. – Крендель жёваный? Новое ругательство, что ли? Откуда ты их берешь, Лен?

– Да черт его знает, сами откуда-то лезут. Может, от родни слышала или сама придумала. Но смешно ведь, правда? И выразительно: сразу представляешь себе… Так! – спохватилась Ленка. – Ты зубы мне не заговаривай! Я тебя спрашивала, ты мне отвечала и сказала что?

– Что это кровать. Кровать, крендель жёваный! – Катя снова хихикнула.

– Это полуторное безобразие – не кровать! Это монашеская келья какая-то! В лучшем случае – койка девочки-подростка, причем наших времен, когда секса не было. Тут должен стоять сексодром два на два метра, а это вот, дорогая моя, спальное место женщины, которая на себе поставила кре…

– Крендель жёваный!

Когда они отсмеялись, Ленка завела новую жалобную песню:

– Кать, ну хотя бы для здоровья нужно! А замуж? Ты же должна выйти замуж! Такая красавица, такая умница, такой талант – и одна. Давай я тебя познакомлю с кем-нибудь? У Игоряши полно одиноких мужиков в друзьях-приятелях. В основном разведенные, конечно, но какая разница? Если мужика до сорока ни разу не окольцевали, это