Архимаг с пеленок. Том 2 - Андрей Юрьевич Орлов

по парам! — командовал я, важно прохаживаясь перед строем своих бойцов.

Ну а что? Пусть их пока всего трое и они мои друзья, но в следующем учебном году мы должны стать одной командой!

А для этого — попасть в одну группу!

А для этого — показывать самые лучшие результаты во всём!

Так что сегодня, на второй день весенних каникул, я решил приступить к тренировкам хотя бы в том, что я могу преподать даже маленьким детям. В контроле эфира.

Пройдясь вдоль рядка гордых и довольных своим участием друзей, я украдкой посмотрел на двух стоящих поодаль девочек. Улыбнулся.

— Маи, тего он уибаится? — громким шёпотом спросила одна из них. — Он нас не видит?

— Да никого он не видит!!! — едва не закричала в ответ вторая, сама Её Высочество.

Нет ничего лучше, чем человек, который уверен в том, что о нём никто не знает!

Вообще-то, я их и правда не должен был видеть. И по началу не видел. Но Заклинание заботливо предупредило меня о грубейших искажениях эфира прямо около нас.

Так что я просто разогнал ток маны в органах чувств — и без особого труда просто учуял две «лишние» ауры.

А наложенная на принцессу и графиню иллюзия явно относится не к Сокрытию, а к Незаметности. А любое заклинание Незаметности перестаёт действовать на того, кто тебя как-то обнаружил.

Так что я этих двоих видел и слышал, а вот остальные явно нет.

Ну и ладно. Если эти две дурёхи отсюда не уберутся — станут сегодня «экзаменом» для моих бойцов.

Ведь сегодня я собрался учить их разгонке внутренней маны!

А то чё они — по шесть-семь баллов на шарах набрали и думают, что этого достаточно? Вот уж нет! Финальный экзамен должен включать в себя и магическую составляющую, так что они должны быть к этому готовы на все сто.

Нормальная связь с Заклинанием и запас маны всё равно не восстановился даже за два дня, так что собой я заняться пока не могу.

Займусь, значит, другими. Не всё ж мне одному страдать!

— Сёдня, — со значением начал я, качая головой. — Буим учиться, как ускорять двизение маны в среде!

Я с удовольствием заметил. что уже почти всё выговариваю правильно. Только иногда заговариваюсь. Чего не скажешь об остальных.

— Но сёдня зе пятьница! — воскликнул Саня, глядя на меня, как на дурачка. — Пьи чём тут сьеда⁈

Хвостик — хотя какой он уже нафиг Хыостик, это уже Хвостище какое-то! — тут же подбежал ко мне и попытался уронить.

Играючи, конечно, я устоял — но с котом, как-то незаметно вымахавшим до размеров бульдога, справился бы не каждый!

Адам, конечно, предупреждал, что «британцы» — крупные коты. Но его озадаченная рожа два дня назад дала мне понять: не настолько крупные.

— Сашка, убери своё чудище! — ткнул я пальцем в довольно урчащего кота.

Тому даже говорить ничего не понадобилось — Саша просто скорчил смешную рожу, напрягаясь, и Хвостик вальяжно убрёл к нему за спину.

— Нислушится! — пожаловался мальчик. — Говоит, что коты ваще никаво не слушутся!

М-да. Похоже, у фамильяра уже характер появляется. А я до сих пор не понимаю, как Саня вообще смог сделать из кота фамильяра⁈ Да, аура у него странная — больше похожа на ауру Рины, чем обычных детей-магов.

Только отдаёт не кровищей, а свежестью. То-то они не очень ладят.

Может, Саня помесь человека и какого-нибудь порядочного духа? Но кто, чёрт возьми, из Эммы и Адама порядочный дух⁈

Не уверен, что среди них есть хотя бы порядочные люди!

Хотя, если Адам Сане не отец… то где тогда отец?

Как много вопросов и как мало ответов! Да и плевать, потом разберусь, или прямо Адама спрошу. Сейчас — к делу!

— Среда ето всё, что нас окружаит! — поднял вверх палец я. — А день недели так називается потому чьто… потому чьто… Потому чьто раньше люди были глупие и знали мало слов, вот!

Ну не знаю я, почему оно так называется на русском! Да и нас… насладиться учёбой пора, вот что я скажу!

Я просто и ёмко, как уж смог, объяснил ребятам, в чём заключается задача. Для начала нам нужно разбиться на две пары и стараться как можно глубже и чётче считать ауру партнёра.

Потому что какой толк учиться контролировать эфир, если ты даже его выбросы не можешь нормально улавливать?

— Хорошо! — хором кивнули увлечённые дети. Рина ожидаемо оказалась со мной, а Лиза с Сашей. Кто бы сомневался.

Краем глаза я с удивлением заметил, что скрывающиеся девочки тоже встали одна напротив другой. Чего это они?

Ну ладно, боги с ними, пусть повторяют. Всё равно им ничего не светит, потому что… А впрочем, это будет дальше. А пока — ауры!

— Смотрите пьищурившись немношко. — увещевал я, пока остальные пучили глаза с пытались что-то друг в друге высмотреть. — Так проще буит. Пытайтесь вгьядываться в мелочи, в отдельные кусочки ауры.

В общем-то, детям не очень важно, что я конкретно говорю. Они ж мелкие — лишь бы что-нибудь слушать с важным видом и кивать.

Многие и во взрослом возрасте такими остаются.

Так что я просто продолжал повторять одно и то же раз за разом, чтобы хоть немного отложилась в этих мелких головах. А сам прикрыл глаза и сконцентрировался на ауре Рины.

Мне ведь тоже нужно тренироваться!

В нос тут же ударил знакомый запах. Кровь, раны, лечебница. Страх. Но страх приглушённый, затаившийся.

Похоже, девочку что-то тревожит, но она сама не понимает толком, что именно. По ауре при должном умении это нетрудно понять.

Я, правда, мастером тонкого чтения никогда не был — и это тогда, когда мог ауры просто видеть! Всегда предпочитал сначала бить морду, потом разбираться.

А когда остепенился, учиться аурочтению на должном уровне стало уже поздно. Картина способностей давно сформировалась.

Сейчас же, лишённый астрального зрения, я пытаюсь вслушиваться во всё, что есть вокруг. Восприятие аур на слух куда надёжней, чем по запаху — охватывает огромные расстояния и работает даже сквозь преграды.

Шаги за стеной мы же без труда можем уловить. Так же и тут.

Разумеется, я не ожидаю, что у кого-то, даже у меня, выйдет как-то сразу углубить восприятие. Этим всю жизнь можно — и нужно! — заниматься.

Но такие вот тренировки должны отныне стать частью нашей ежедневной разминки перед основным действом. Потом я планирую усложнять задачу. Благо, я иллюзионист — создать какой-нибудь эфемерный сгусток маны будет не трудно.

И пусть они вон бегают,