Бюро темных дел - Эрик Фуасье

были понять, что от меня почти невозможно что-либо утаить. Однако, насколько я помню, вы также интересовались смертью того чудака, небезызвестного Тиранкура.

– Как выяснилось, эти два дела связаны. Я получил подтверждение сегодня утром. Сестра Люсьена Доверня сообщила мне, что ее брат и упомянутый Тиранкур за несколько недель до внезапной гибели проходили курс лечения в клинике доктора Тюссо.

– Откуда ей это известно?

– Несмотря на юный возраст, Фелисьена Довернь весьма умна и отважна. Я попросил ее выведать нужные сведения, когда она поедет навещать мать, пребывающую сейчас там же, в клинике в Валь-д’Ольне. Так вот, девице удалось разговорить одну из медсестер, ухаживающих за пациентами. Довернь и Тиранкур оба лечились у доктора Тюссо и вскоре после этого покончили с собой при драматических обстоятельствах, несомненно, известных вам.

– Так-так…

– Я уверен, что это не может быть простым совпадением, потому и связался с вами снова. Вам уже удалось что-нибудь выяснить об этом докторе и его методах, которые представляются мне весьма нетрадиционными?

Утром Валантен получил короткую записку от Фелисьены и немедленно отправил посыльного в Сен-Манде. В письме он просил Видока собрать сведения об Эдмоне Тюссо и немедленно увидеться с ним, Валантеном, если обнаружится что-то интересное. Бывший начальник сыскной полиции отозвался на просьбу весьма расторопно: в самом начале вечера он уже стучал в дверь апартаментов на улице Шерш-Миди.

– Тюссо – заметный человек в столице, – начал Видок, залпом допив содержимое своего бокала. – Парадоксально, но факт: при этом ведет он себя весьма сдержанно, пожалуй, даже скрытно. Несмотря на это ему удалось всего за несколько лет обзавестись весьма влиятельной и богатой клиентурой. Его пациенты принадлежат к сливкам общества, среди них парламентарии, судьи, писатели, банкиры, негоцианты. У нашего добрейшего доктора, судя по всему, редчайший дар мгновенно становиться незаменимым для тех, кто однажды испытал на себе его целительское искусство.

– Примерно то же самое я понял из рассказа Фелисьены Довернь, – покивал Валантен, стряхнув пепел сигары на серебряное блюдце. – Она сказала, что ее отец буквально очарован доктором Тюссо и полностью попал под его влияние за несколько недель. При этом, смею вас заверить, депутат Довернь – человек со сложным характером, он не из тех, чье доверие легко завоевать.

– Не он один поддался чарам этого врача. Как я уже говорил вам во время нашей прошлой встречи, Тюссо некоторое время встречался с Эмили де Миранд, затем уступил свое место виконту де Шампаньяку. В общем, сей последователь Эскулапа на короткой ноге со всей политической и великосветской элитой!

Пламя в камине начинало угасать, и Валантен подошел поворошить угли, которые уже едва теплились, вяло рассыпая эфемерные искры. Молодой человек подбросил в огонь еще поленьев и, когда огонь затрещал веселее, повернулся к гостю, чувствуя, как по ногам разливается тепло от ожившего очага.

– Если я вас правильно понял, – сказал он, нахмурившись, – Тюссо оказался достаточно ловким, чтобы обзавестись связями и покровителями в самых влиятельных кругах. А стало быть, чтобы прижать его, нужно иметь в рукаве солидные козыри.

– Не стану вам возражать, дорогой мой. Однако достичь вселенского обожания у него не вышло. Некоторым этот человек внушает живейшую неприязнь, особенно в своей профессиональной среде. Он уже что-то не поделил с руководством Медицинского факультета, и кстати, отчасти по этой причине закрыл свой частный парижский кабинет и основал пресловутую клинику в Валь-д’Ольне.

– Весьма любопытно. Чем же он не угодил коллегам?

Видок с наслаждением вытянул ноги поближе к камину и неопределенно взмахнул рукой:

– Право слово, я мало что смыслю в медицине, но сдается мне, его осуждают за использование методов лечения, не одобренных Медицинским факультетом. Доводилось ли вам слышать о животном магнетизме?

– Я знаю лишь, что эту медицинскую концепцию в конце прошлого века привез во Францию венский врач по фамилии Месмер. Незадолго до Революции она была у нас официально запрещена, но некоторые эскулапы до сих пор используют ее в своих практиках, более или менее тайно.

– Так вот ваш Тюссо из их числа, по крайней мере, если верить слухам. Хотя, судя по всему, он применяет в клинике терапевтический метод собственной разработки, вдохновленный трудами другого врача, некоего Александра Бертрана, одного из основателей газеты «Глобус». Сейчас этот Бертран там главный редактор научного отдела.

– У вас есть представление о том, в чем состоит метод Тюссо?

– Ни малейшего! Но на вашем месте я бы в ближайшее время наведался в пассаж Шуазёля, где находится редакция газеты. Бертран наверняка сумеет удовлетворить ваше любопытство.

Валантена вдруг охватило нетерпение. Он бросил окурок сигары в камин и, радостно потирая руки, ринулся к выходу из библиотеки:

– Зачем же откладывать? Схожу в редакцию немедленно! Если повезет, застану там Бертрана, если нет – узнаю его домашний адрес.

Видок, развалившийся в кресле, пыхнул сигарой, опечаленно взглянув сначала на свой пустой бокал, потом на графин с коньяком, на поверхности которого плясали отсветы огня в камине, играя богатой палитрой оттенков: от темного шоколада до старого золота.

– И охота же вам соваться на мороз! – воскликнул он. – Неужто не желаете послушать, что мне удалось разведать о той бульварной актриске, Марсо?

Валантен замер на месте, и сам удивился, как больно у него кольнуло сердце при одном упоминании этой фамилии.

– Аглаэ? Вы узнали о ней что-то любопытное?

– Честно признаться, совсем немного, зато это должно вас успокоить, ведь, как мне показалось, вы к ней неровно дышите… Однако ваш камин печет, как адский пламень! Наверное, оттого у меня в горле и пересохло. Вы позволите? – Видок указал подбородком на графин с коньяком и, не дожидаясь разрешения от хозяина, щедро плеснул вожделенного напитка себе в бокал, незамедлительно сделал добрый глоток и прищелкнул языком. – Мои комплименты, любезный друг! Вкус у вас отменный. Будто ангелы пощекотали мне глотку легкими крылышками!

– Вернемся к делу, Видок! К делу! Что вы можете рассказать об Аглаэ?

Бывший каторжник, бывший полицейский, нынешний предприниматель, извечный жулик и плут скроил ироничную гримасу – словно матерый дворовый кот, окидывая взором свои владения, наслаждался собственной властью над подданными. Он заговорил, то и дело прерываясь на глоток коньяка:

– Девице двадцать два года от роду. Четыре года назад она приехала в столицу из родной Лотарингии, быстро стала получать небольшие роли в разных театрах на бульваре Тампль, была замечена мадам Саки и принята ею в труппу в марте прошлого года. Определенно, девица серьезная и рассудительная. В отличие от большинства актрис, всегда отказывается от присутствия на гулянках и званых вечерах, которые часто следуют за спектаклями. О каких-либо прочных любовных связях ее неизвестно,