Кот в мешке - Иоанна Хмелевская

– Вторая мировая? – уточнила Алиция.

– Ну да. Но я постараюсь всю историю изложить покороче. После войны бабу расстреляли, осталась у нее дочь, которой перешло все имущество гестаповки. Девочку не тронули, как она жила – не знаю, возможно, о ней позаботились родичи. Ясное дело, в новой Германии о мамулиной работе девчонка предпочла молчать. Так и прожила до самой смерти – умерла в глубокой старости. А потом те, кто за ней присматривал во время болезни, накинулись коршунами на оставшееся имущество. Не знаю, родные это были или просто близкие ей люди, какое это теперь имеет значение? Собственных детей у умершей не было. О сокровище появились в прессе кое‑какие упоминания, это я называю фактами, а потом о нем замолчали. Кто‑то потихоньку присвоил.

– Кто?

Об этом были лишь предположения, в том числе упоминались и гастарбайтеры уже в наши дни. Они восстанавливали дом одной из наследниц умершей дочери капо, а именно та в свое время намекала, что у нее имеется интересная коллекция из малюсеньких фигурок золотых зверушек, а вот теперь они исчезли. Гастарбайтеры тоже. Пресса немного писала об этом, при оказии в сотый раз предлагая ввести более суровые меры по отношению к нелегальным иммигрантам. Пострадавшая быстренько отказалась от всяких претензий, вспомнив о происхождении коллекции, и не стала упорствовать в отстаивании своих прав на нее. К тому же она и описать‑то толком коллекцию не могла.

– А где все это происходило?

– Недалеко отсюда, в Северной Германии. Похититель без труда мог приехать в Данию. Неизвестно, был он с семьей или один, но для безопасности решил скрыть коллекцию в коробке с детскими игрушками. В поезде коробка из‑под шоколадных конфет была потеряна или забыта, может, ее нашли железнодорожники и передали в камеру забытых вещей, да бывший владелец побоялся признаться… Это, как вы понимаете, мои предположения. А вот опять факты: о краже Эрнест знал, тоже читал и слышал. Возможно – это опять мои домыслы – знал и похитителя, и тогда дальнейшее представляется логичным. Не востребованные пассажирами забытые вещи железная дорога распродавала на аукционах в качестве котов в мешках. Так что же ему оставалось искать, как не мешки с котами?

Павел подумал и вычеркнул из нашего списка еще два не выясненных до сих пор вопроса. Нам пояснил:

– Логично говорит. И многое становится понятным. А у нас осталось всего три вопроса.

– Какие? Не помню, дай‑ка список, – попросила у него Анита. – Так… Но неплохо бы дать мне передохнуть. Как вы считаете, не заслужила ли я… за свои заслуги – как бы подипломатичнее выразиться… что‑нибудь этакое… экстраординарное? В горле пересохло. А, Алиция? Все время одна я говорю, и, обратите внимание, говорю правду и только правду. Не можете же вы не оценить этого!

Алиция с присущей ей суровостью безжалостно поправила Аниту:

– А сначала ты пыталась соврать нам, что ничего не знаешь о Ноевом ковчеге. Ты что предпочитаешь, коньяк или виски?

– Сама не знаю, хотя… лучше коньяк. Его можно медленнее пить, а мне неохота возвращаться домой на поезде. И сдается мне, он у тебя стоит где‑то близко, под рукой.

Алиция встала с кресла и отправилась за экстраординарным спиртным. Я встала тоже, пробурчав себе под нос «холера», и отправилась в свою комнату.

Дело в том, что я привезла с собой из Варшавы соленые пальчики, что продаются всего в одном магазине на улице Кручей, и напрочь о них забыла, как всегда, не распаковав вещи до конца. А сейчас для чествования Аниты лучшей закуски и не придумаешь. Пальчики я обнаружила на самом дне дорожной сумки и с торжеством внесла их в гостиную. По дороге включила свет на террасе. Надо же, уже стемнело.

Алиция раздала всем бокалы, кошки вернулись в дом и расположились на своих излюбленных высотах. Анита углубилась в последние наши вопросы.

– Насчет хобби Эрнеста ничего определенного не знаю, сплошные предположения, – сказала она. – Никогда не упоминал он при мне о Янтарной комнате, а вот о других потерянных сокровищах говорил не раз. Они его очень интересовали, но, сдается мне, чисто теоретически, если бы на горизонте маячило какое‑нибудь конкретное сокровище, я бы почувствовала. Ведь сразу же до меня дошло, как только он заинтересовался Алициными кошачьими мешками. Почему, почему… Интуиция у меня. И статья подвернулась, и связь с Алицией налицо, но поначалу я еще не была уверена, на какие конкретно сокровища он нацелился, очень уж о многих упоминалось в той статье. И еще он расспрашивал меня о Памеле…

– При чем тут Памела? Расскажи об этом подробнее.

– Видимо, он слышал о ней, возможно, от ее мамули. О боже, какая же это прелесть! Откуда это у вас?

Последнее относилось, разумеется, к соленым пальчикам. Я с удовлетворением рассказала о них, даже разыскала в своей записной книжке телефон магазина и дала его Аните. Эти пальчики пользовались бешеным успехом и раскупались на корню, поэтому за ними приходилось или охотиться, или делать заранее заказ, как поступала я уже несколько лет. То же я посоветовала сделать и Аните.

Пока мы отвлекались на пальчики, Алиция нетерпеливо ерзала в своем кресле. Для нее изо всех продуктов на свете существовали лишь селедка (в том числе и рольмопсы), соленые огурцы и бигос, остальное могло вообще не существовать. Она в качестве председателя собрания потребовала прекратить треп на посторонние темы и вернуться к нашим баранам.

– На кой ему понадобилась Памела? – хотела она знать. – Влюбился он в нее, что ли?

– Нет, просто он искал подходы к тебе и разыскивал людей из твоего окружения.

– И при этом выбрал Памелу! – расхохоталась Алиция. – Попал пальцем в небо!

– Так ведь ему не обязательно нужна была твоя лучшая подруга, лишь бы человек бывал у тебя и знал расположение комнат в доме. А потом и сам сделал попытку пожить у тебя.

Я сразу вспомнила, как эта Падла заявился к Алиции, сослался на знакомство со мной и потребовал показать ему красную лампу, которую я выдумала и описала в романе «Все красное». А потом ночевал у Алиции – сама же мне рассказывала – только потому, что оказалась застеленной кровать, а тому, якобы, негде было переночевать. Однако, по словам хозяйки, она быстро разобралась в истинной натуре гостя и до такой степени невзлюбила его, что даже имени его настоящего не могла запомнить или ей было противно его произносить.

– Ладно, теперь это неважно, – решил Павел, вычеркивая хобби Падальского. – Поехали дальше.

– Прохиндей, – прочла Анита. – Надо понимать, Анатолий? Кто его столкнул – не знаю – надеялась, что вам известно. Так, «Анита»… Какова моя роль? Чем я занимаюсь? Интригами, не так ли? А кроме того, выслушиваю признания, наблюдаю внимательно за окружающими, много читаю и слушаю, собираю материал для фельетона и с интересом изучаю результаты деятельности других. Стараюсь быть полезной людям, особенно Алиции, ведь, как выяснилось, главное оказалось в ее руках.

Я попросила Аниту поднапрячься и вспомнить до мелочей все, что ей попадалось в печати о нашей коллекции.

Анита честно задумалась.

– Вот, вспомнилось мне, что нигде не упоминались обстоятельства, при которых та баба, капо из немецкого концлагеря, подобрала или отобрала у кого‑то из заключенных коллекцию Ноева ковчега. Зато где‑то я прочла, что ее тогдашний владелец стал владельцем тоже нелегально, и вообще ее много раз крали – такая уж ей на роду судьба написана. Причем красть начали еще со времен Франциска 1‑го. А статью в журнале Яся я прочла очень внимательно: во всяком случае немецким военным имуществом она никак быть не может – чтобы вам это, не дай бог, не пришло в голову. Уж скорее, как музейный объект, принадлежит Франции, но я не убеждена, что Алиция должна тут же мчаться в Лувр с презентом, в крайнем случае, они могут это купить у тебя. А твое дело – проявить благородство и продать задешево или наоборот.

– Я подумаю, – буркнула Алиция.

К этому времени Беата закончила расставлять на столе аккуратную цепочку золотых зверушек. Не так просто было это сделать, учитывая сложности с их размерами. Правда, слоны были самыми крупными, а ежи меньше лисиц, тем не менее диссонанс вносили пауки, мыши, тараканы и еще некто, вызвавший продолжительные дебаты. Большинство сочло эту фигурку жуком‑короедом и осталось при своем мнении, хотя Алиция, не согласная с нами, притащила зоологическую энциклопедию и латинский словарь. Словарь понадобился потому, что энциклопедия была на шведском языке.

В благоговейном и уважительном молчании любовались мы этим шедевром ренессансного искусства, когда вдруг кошки вновь дали знать о себе.

Правильнее было бы говорить – коты, к атому времени я уже решила, что все трое – коты, взрослые – как минимум пятилетние. К такому выводу я пришла как по причине боевитости милых зверушек, так и из‑за отсутствия у них потомства. Кошки, считала я, вступают в такие отчаянные драки только защищая котят. Может, я и ошибаюсь, но воинственность Алициных подопечных настроила меня на такие мысли. И вот они снова обнаружили врага.