Агидель стремится к Волге - Хамматов Яныбай Хамматович

— Ежели дашь слово впредь бунтов не затевать и в оных не участвовать да ежели в подтверждение клятвы своей поцелуешь Коран, великий царь помилует тебя и велит отпустить.

— Если ваши люди будут по-прежнему нарушать Жалованную грамоту Ивана Грозного, на что мне тогда моя жизнь, — с грустью промолвил Сайт.

— Разве мало вам того, что указ о крещении башкирцев и прочих иноверцев отменили?

— Нам этого мало. Мы хотим жить вольно на землях, доставшихся нам по праву от наших дедов и отцов.

— Мы не против того, чтобы башкирцы жили своей волей. И ежели хочешь чего добиться, пособи нам, угомони бунтовщиков.

Сайт никак не мог взять в толк, отчего так настойчив этот дьяк, изворотливый и хитрый, как лис.

— Как же я смогу их угомонить, будучи запертым в темнице? — спросил он.

— А ты отпиши грамотку к своим да к иноземным магометанцам. Не то так и будет кровушка проливаться. Пожалел бы свой народ, что ли. Ведь супротив бунтовщиков высланы дружины под началом Урусова. Воеводам больших городов тоже приказано отрядить рейтар[69] и солдат.

«Да, не зря меня оставили в живых! Значит, восстание продолжается. А меня хотят использовать, чтобы я помог им его подавить», догадался Сайт и наотрез отказался писать обращение.

Дьяка будто подменили.

— Что ж, не хочешь по-доброму, тогда пеняй на себя! — проговорил он зловеще сквозь зубы и велел отвести его в застенок к заплечных дел мастерам.

Первым делом палачи опалили Сайту брови, усы и бороду. Узник выдержал эту пытку, не издав ни звука. Так же стойко держался он, пока его пороли и заламывали руки. Не желая стать предателем, Сайт мужественно терпел, все крепче стискивая зубы. И когда ему сдавили тисками голову так, что череп вот-вот должен был треснуть, он лишь простонал в полузабытьи:

— Алла, Алла-ам!..

Как только Сайт потерял сознание, колоду ослабили. Узника окатили холодной водой.

Когда полумертвый мулла пришел в себя, с него начали сдирать кожу.

Так и не сумев сломить волю башкирского вождя, дьяк был вынужден прекратить пытку. Распорядившись заключить его в тесную каморку в темном подземелье, он отправился к царевне Софье.

Когда дьяк рассказал все, как было, она обругала его в сердцах, после чего, немного поостыв, спросила:

— А этот мулла знает, что бунтовщики-башкирцы объявили его своим ханом?

— Нет, не знает, — ответил тот, дрожа от страха.

— Чего ж ему надо?

— Требует, чтобы все было, как прописано в Жалованной грамоте Ивана Грозного. Воли для своего народца добивается.

— А ты бы и посулил.

— Так ведь не верит он нашим посулам, Ваше высочество. О том, чтобы писать обращение к башкирцам да к маготометанцам даже слышать не желает.

— Пускай померзнет в подземелье. Может, сговорчивее станет.

— Не знаю, Ваше высочество, — с сомнением произнес дьяк. — Уж больно строптив! Его ничем не проймешь. Осталось одно — на тот свет спровадить.

Однако его предложение пришлось Софье не по нраву.

— Вождь башкирских бунтовщиков покамест живым нам нужен! А как усмирим оных, там и поглядим. По мне, я бы такого живьем сожгла, как казним мы всяких вероотступников.

Едва дьяк удалился, царевне доставили письмо из Казани:

«Воры башкирские вконец обнаглели. Татары Казанского уезду да прочие инородцы, обитающие окрест городков на берегах камских, примкнули к бунтовщикам. Елабуга да Заинек в осаде. Деревни, что в 200 верстах от Казани, разорены. Много наших людей полегло. Башкирцы подговаривают казанских да уфимских чувашей, татар и прочая к соучастию и идти на Казань…»

Перечитав несколько раз кряду послание, Софья задумалась. Как же покончить со злоумышленниками? Ежели не остановить их, бед не оберешься. Надо бы использовать этого упрямца. А не захочет помочь, казнить лютою казнью…

Не в силах отделаться от навязчивых мыслей, царевна вызвала главу Земского приказа.

— Как думаешь, ежели мы казним узника Садирова, башкирцы угомонятся? — спросила она.

— Напротив, это явится лишь поводом для усиления бунта, Ваше высочество, — ответил тот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Софья пронзила его колючим взглядом.

— Поясни!

— Этого святого почитают как великого хана не только башкирцы. Его знают во многих странах басурманских, Ваше высочество. Нельзя нам его покамест казнить…

— Уж не выпустить ли главного бунтовщика вовсе на волю? — презрительно усмехнулась царевна.

— Что вы, что вы, Ваше высочество! — замахал руками начальник приказа и поторопился изложить свое мнение. — Нам следует усилить охрану и подумать, как принизить его в глазах соплеменников.

— Ну-ка, выкладывай, что там у тебя на уме! — заинтересовалась она.

— Надобно пустить слух, будто мулла Сайт наш пособник и изменил башкирцам. Токмо и всего, Ваше высочество!

Та заметно оживилась, но, тут же усомнившись, спросила:

— Ты думаешь, башкирцы на это клюнут?

— Еще как. Убедить в этом наивный народец ничего не стоит!

— Пожалуй, ты прав! — не скрывала своего удовлетворения царевна. — Ежели замысел сей удастся, башкирцы утратят веру в своего хана, а вместе с тем и единство.

Похвалив собеседника за добрый совет, она возложила на него осуществление плана.

Нехитрая затея удалась. Ценою обмана и силой власти своего добились. Весной 1684 года возобновившееся было восстание снова сошло на нет. А разрозненные отряды уже не могли противостоять царским полкам.

XIX

Саит-мулла, заточенный после встречи с дьяком в подземелье, томился там в полном одиночестве, пребывая в неведении о судьбе родины и своего народа.

Допросы прекратились и поскольку уже больше не возобновлялись, он решил, что о нем забыли. В этой темной, холодной норе Сайт чувствовал себя как в могиле. Временами ему даже казалось, что выносить жестокие пытки было даже легче.

Он все время размышлял о судьбе своего народа. Башкирам родная земля и воля так же дороги, как русским — их Россия. Отчего же этого не хотят понять правители?

«Башкортостан — наша родина, и кто же должен защищать его, как не мы? Ни мы, ни наши отцы никогда не нарушали слова, данного Ивану Грозному, платили положенный ясак, боролись храбро и с честью за интересы государства Российского. И впредь башкирский народ будет помнить о своем долге. Только пусть считаются и с его интересами, пусть власти не игнорируют Жалованную грамоту с прописанными в ней правами, не грабят и не мучают людей…

Чжурчжэни, тангуты и булгары, покоренные Чингисханом и его наследниками… Где вы теперь? Неужто и башкортам суждено безвозвратно и бесследно исчезнуть с лица земли?..»

Уповая на милосердие великого и всемогущего Аллаха, Саит-мулла неустанно молился.

— О Тэнгрем! Избавь мой народ от бед и лишений! Мы веруем в твою милость и на тебя единственного возлагаем последнюю надежду…

В мрачном и сыром подземелье мулла Сайт провел безвыходно около года. И когда его однажды вывели наружу, он до головокружения захмелел от чистого воздуха и едва не ослеп от яркого дневного света.

Саит давно уже лишился чувства времени и даже не подозревал о наступлении весны. Мокрый снег чавкал под ногами. Оглушал птичий гомон…

Он вздрогнул, подумав о далекой родине — природа Урала сейчас тоже оживает…

«Видеть солнце и упиваться чистым воздухом — это уже само по себе счастье! А жить на родной земле вольным человеком — наивысшее наслаждение. Нет и не может быть ничего лучше на свете!» — думал Сайт. И когда его вновь заточили в темницу, он стал задыхаться от смрадного духа сырости. Холодные каменные стены и низкий потолок давили на него со всех сторон, как никогда. Он чувствовал себя так, как будто его замуровали в склепе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сайт изнывал от тоски и неведения, не зная, чем себя занять. Он то садился, то ложился на жесткий лежак, то внезапно вскакивал и начинал кружить по камере, биться, как птица в клетке.