Спасти шпиона - Данил Корецкий

Он прижался горячим лбом к холодному стеклу. За окном сыпал снег. Холм, на котором стоял коттедж, крыши домов внизу, улицы поселка и окружающие поля мертво белели в призрачном желтом свете полной луны. Проклятая ночь! Того и гляди мелькнет на снегу черный силуэт волка-оборотня или перечеркнет лунный диск угловатая тень упыря-кровососа…

— Ты хотел ее сжечь. И я решила тебе помочь. Но поняла, что этого мало. Вас трое, и вас не оставят в покое, пока не докопаются до всего…

Мертвые слова, произносимые мертвым тоном, падали в мертвую тишину супружеской спальни Мигуновых.

— Они должны найти того, кого хотят. И это должен быть не ты. Я пошла и спрятала ее у другого. Я думала, что удастся этим и обойтись. Не удалось.

— Кто?

— Можешь меня убить. Возьми ружье и застрели, как ту собаку, помнишь? Или уколи своей иголкой, тогда никто ничего не узнает. Но я сделала это ради тебя.

— Кто?!

— Помнишь миф о Юдифи? Чтобы спасти свой осажденный город, она легла с полководцем вражеской армии, а потом отрубила ему голову…

— Того звали Олоферн. А как зовут этого?

— Это имеет значение?

— Я должен знать!

Молчание.

— Говори!

— Игорь Катранов.

Он пошатнулся, как от удара под дых, шагнул к двери. Быстро надеть джинсы, свитер, ботинки, взять ружье, завести машину… Никто не остановит, через сорок минут он будет в Кривоколенном переулке и… И что тогда? Выстрелы, брызги крови и ошметки разрываемого картечью тренированного катранского тела… Соседи, милиция… Непродуманное бытовое убийство доказывается куда легче, чем шпионаж…

Нет. Он заставил себя сесть. Злость распирала душу, как переполненный мочевой пузырь, искала выход. Нет, он не поедет сейчас к Катрану. И никого не станет убивать. Не для этого столько лет маскировался, мимикрировал, соблюдал конспирацию. Не для этого Света сделала то, что сделала.

Он посмотрел в сторону кровати. Она лежала, положив руки под голову, лицо покраснело и набухло, остановившийся взгляд устремлен в потолок. Ее тело еще ощущало тепло Катрана, ее груди помнили его руки и губы, а во влагалище еще была его сперма… Он представил, что делал с ней Катран, и неожиданно ощутил прилив возбуждения. Черт с тобой, Игорек, не ты ее использовал — она тебя! И это моя жена!

— Пойди, помойся, — сказал Сергей. — Законный муж должен вступить в свои права…

— Ты знала, что этим кончится? Или надеялась, что обойдется?

— Конечно, знала, я же не дура! И сама торопила события, чтобы быстрее…

— Но ты не очень спешила домой…

— Ты знаешь, я бы никогда не сказала, но раз мы поклялись… Когда все случилось, мне понравилось. Я знаю, это ужасно, извини, но правду — значит, правду. То ли для естественности я не стала спешить, то ли взяло верх животное начало, но мы делали это четыре раза…

— Здоровый самец… Он лучше меня?

— Вначале мне показалось, что да… Но сейчас уже так не кажется. Ты никогда не был таким, как сегодня! Уже три раза, и каждый раз я дохожу до обморока.

— Чужие примеры зовут к подражанию. И в этом я его переплюну. А как у вас начиналось?

— Он зашел в баню, когда я парилась. Помнишь, летом? Вы все купались в бассейне, а я осталась одна. И вдруг кто-то взял меня за ноги! Думала, Ирон, а это он…

— Вот скотина! И что?!

— Ничего. Только треп, потом стал звонить. Но если бы не эта штучка, то ничего бы ему не обломилось! А теперь ты расскажи про тот несчастный случай с Дроздом…

— Э-э-эх… Что тут рассказывать… У меня не было другого выхода. Он увидел прибор, очень нехороший прибор. Провод все равно был оборван, я просто не предупредил…

— Мы поклялись!

— Да, извини… Я оборвал провод. А потом багром приложил его к статуе. А он как раз держался рукой. Все произошло мгновенно. Я сделал это ради тебя. Ради нашей семьи. Куда ты ее спрятала?

— В цветочный горшок. У Ирон весь подоконник в кактусах. Я воткнула ее в землю и аккуратно загладила. Боялась, что он заметит грязь под ногтями, но обошлось. А ты мне изменял?

— Два раза. Помнишь секретаршу у Пирожкова?

— Крашеная блондинка? Дина, кажется? У нее вид отпетой бляди!

— Забудь, это было давно и длилось недолго — не больше месяца.

— А второй раз?

— В командировке в позапрошлом году. Мы приехали в Саратов, и начальник спецузла организовал отдых по полной программе: раки, баня, девочки-телефонистки. Разовый вариант. Правда, их было двое…

— Так и считай — три измены!

— Ладно. А ты?

— Что я?

— Мы поклялись! Ты мне изменяла до этого?

— Это не назовешь изменой. Это коррупция. Ты же знаешь, все прогнило насквозь. За каждую подпись, за правильный акт, за все надо платить. И не всегда можно обойтись деньгами. Все проверяющие, контролирующие, инспектирующие — все мужики. И некоторые хотят получить натурой. Потом и деньгами, конечно, но натурой обязательно.

— И часто?

— Не очень. Был какой-то начальник из ОБЭП, главный арендодатель «Охотного Ряда», инспектор из городской комиссии по торговле…

— Но почему ты мне ничего не сказала?!

— Зачем? Тогда бы у меня давно не было своего бизнеса.

— И сколько раз?

— Пять или шесть. Нет, около десяти.

— Ты меня обогнала.

— Это не секс, это дача взяток. Так и надо на это смотреть. Но я все делала ради тебя, ради нашей семьи. А ее найдут? Надо же, чтобы все было естественно… Вдруг они не станут копаться в цветках?

— Станут. У них специальные детекторы микрочипов. И потом, они знают, где обычно прячут.

— А Дрозд тебе не снился?

— Снился. Раньше часто, потом реже. Последний раз, перед встречей нашего выпуска. Кстати, он тогда и Катрану приснился, и Сёмге. Мистика! Болит личико?

— Нет. Ты перепачкался кремом. Он должен снять воспаление. В крайнем случае, несколько дней посижу дома. Что, еще хочешь?!

— Да, сядь сверху…

— Пожалуйста… Ты бьешь все рекорды! Как думаешь, сейчас расстреливают?

— От них всего можно ждать. Я люблю тебя. Все, что я сделал, я делал для тебя!

— И я люблю тебя. И я все делала ради тебя…

Глава 8

Кто из нас шпион?

3 ноября 2002 года, Москва

Лоток закрыли даже раньше предполагаемого срока: хозяева посчитали, что продажи книг упали, и нет смысла платить зарплату продавцу — пусть переходит на подножный корм… Может быть, Алексей Семенов и сам бы так посчитал. Если бы был хозяином. Но это ему предстояло перейти на «подножный корм», а точнее, на лейтенантскую пенсию. И, естественно, считал он по-другому: надо бы торговать, пока морозы не ударили, пусть и снизилась выручка, но постоянных-то клиентов не стоит распугивать… Конечно, если бы он еще служил или получал полковничью пенсию, то жить было бы веселей. Но тот проклятый американец перепортил ему всю жизнь!

Делать было нечего, телевизор смотреть не хотелось, потому что голубой экран пугал различными болезнями, а Алексей стал мнительным и почти все находил у себя.

Поэтому целыми днями он старался гулять, придумывая различные интересные вводные: выслеживал условных шпионов, диверсантов и террористов. Но любой визуальный контроль захватывает только при наличии практического результата: когда на связи находится заинтересованный опер-инициатор, а каждый шаг «объекта» приближает его неминуемый захват… Без этого наружное наблюдение — всего-навсего жалкий суррогат. Все равно что отварить картошечку, нарезать матового, с прожилками, сальца, выложить на тарелки упругие остро-соленые помидорчики, духовитую и сочную квашеную капустку, пупырчатые твердые огурчики и… налить в стакан самой обычной воды!

Изнывая от безделья и тоски, Семенов зашел в РУВД к белобрысому старлею Егорову, который реализовал его сигнал про «героинщиц», маскировавшихся под дочку-музыкантшу и ее заботливую маму.

Опер был у начальника. Коротая время ожидания, Семенов принялся рассматривать стенд «Их разыскивает милиция». Фотографии, рисованные, «композитные» портреты. Изображенные на них хари, рожи и морды полностью подтверждали теорию Ломброзо. Убийца, два грабителя, угонщик машин, мошенник… И вдруг его словно током ударило — он увидел знакомого!

Довольно симпатичное волевое лицо, узкая «шкиперская» бородка. Это он пару месяцев назад рассматривал справочник «Пистолеты и револьверы». И еще умничал, говорил, что в книге нет современных моделей! И одет он был странно — будто не в свою одежду. Что же натворил этот тип? Не написано… Просто: особо опасный преступник. Раз нет фотографии, значит, личность не установлена, есть только описание. К тому же, не вполне точное: подбородок у него более квадратный, сильней нависают надбровные дуги, а уши остроконечные и топорщатся в верхней части…

Вернувшийся, наконец, Егоров встретил заявителя без сердечной теплоты.