Саван для блудниц - Анна Данилова

Жанна Сенина, раздувая ноздри, уже готова была наброситься на обидчицу, как вдруг Катя Синельникова побледнела и, вскочив со своего места, пронзительно закричала – тонко, сильно и страшно… Зажав уши, она визжала, зажмурив глаза и топая ногами, мотая при этом головой, и звук ее голоса был настолько громким, высоким и нестерпимым, что Валя, быстро оценив ситуацию и понимая, ЧТО вслед за этим криком может последовать, дала Кате пощечину. Сухую, короткую, которая сразу же привела ее в чувство.

– Прекрати истерику! Еще одна пощечина:

– Возьми себя в руки! Что с тобой? Сейчас соседи вызовут милицию, и нас всех заберут. Начнут выяснять… На кухне целая батарея пустых бутылок, в мусорном ведре «бычки» и использованные «косяки»… Чего кричишь, тебя что, режут?

Катя стояла и раскачивалась, как тонкое надломленное деревце на ветру.

Она плохо соображала и, судя по всему, продолжала находиться в шоковом состоянии. Истерика, как результат потрясений от последних событий, была приостановлена. Но надолго ли?

– Девочки, – раздался чуть слышный голос Лены Тараскиной, которая курила больше всех и все это время молчала:

– А вы не видели Драницыну? Я звонила ей домой, мне сказали, что она как ушла утром в школу, так больше и не приходила.

– Она уехала с каким-то типом на машине. Нацепила на нос огромные очки от солнца и думала, что я ее не узнаю, а я вот узнала… – сказала Валя. – Что это за мужик? – Она повернулась к Лене:

– Ты его знаешь?

– Нет, я никого из ее знакомых не знаю. Да и с какой стати она будет меня с ними знакомить? А какая машина, ты запомнила?

– Вроде белая «шестерка»… Я видела их здесь, неподалеку, около «Лазури»…

– А это правда, что ваша обожаемая Олечка… со всеми подряд за деньги?

– Жанна произнесла ключевое слово матом. – Интересно, сколько она берет за час?

Крымов до сих пор находился в недоумении: Пермитин, оказывается, был женихом Ларчиковой? А ведь он успел приревновать Таню к нему, даже не видя его, а лишь услышав от соседей его имя.

Примчавшись на электричке на дачу, чтобы взглянуть на труп своей молодой невесты, Пермитин вел себя довольно естественно: тихо плакал и в основном молчал, вытирая слезы и озираясь по сторонам так, как если бы он был здесь в первый раз или пытался ПРОСНУТЬСЯ… Такое иногда бывает с людьми, когда на них обрушивается горе – им кажется, что все это кошмарный сон, который оборвется, стоит только проснуться.

Корнилов со свойственным ему бесстрастным выражением лица задавал Пермитину какие-то вопросы, казалось бы, не имеющие отношения к убийству. «На чем вы сюда добрались?» – «На электричке». – «Откуда вы узнали о смерти вашей невесты?» – «Мне сказала соседка, ее дочь учится в классе, где Таня была классной руководительницей». – «А откуда ей стало известно об убийстве?» – «От подруги дочери». – «Сколько длилось ваше знакомство с Татьяной Николаевной?» – «Почти два года». – «Ей никто в последнее время не угрожал? Вы никого не подозреваете?» – «Нет. Разве что ее учеников, которые устроили этот дурацкий розыгрыш…» – «А как вы отнеслись к тому, что вашу невесту сфотографировали в обществе голого парнишки? Вы не пытались выяснить с ними отношения, подать в суд или что-нибудь в этом духе?» – «Я внушил Тане, что это просто детская шалость и надо отнестись к ней соответственно, то есть не устраивать ажиотажа, не поднимать шума…» – «У Татьяны Николаевны не было другого мужчины?» – «Уверен, что нет…»

Когда он ответил так, Крымов почувствовал, что ему становится трудно дышать. «Конечно, у Ларчиковой никого не было, кроме тебя, старого хрыча, – подумал он со злостью, потому что этот молодящийся и холеный Пермитин, похожий на артиста, раздражал его уже тем, что вообще имел какое-то отношение к этой прелестной молоденькой женщине – Тане Ларчиковой. – И что она нашла в этом старом, но хорошо отреставрированном диване?»

Крымов жалел, что не успел расспросить ее о Пермитине, даже не подумал о том, как вообще можно было выйти на разговор о нем, а ведь именно Пермитин был бывшим хозяином квартиры на улице Некрасова, и это именно он продал ее за четверть цены. Мало того, Крымов мог бы, будь он поумнее, спросить Ларчикову, не знакома ли она с Ларисой Белотеловой… Больше всего Крымова интересовала причина, заставившая Пермитина так дешево продать квартиру. И куда он дел деньги, вырученные от этой продажи, тем более что даже эта сумма была довольно велика. Не эти ли деньги заставили Ларчикову собраться замуж за Пермитина? И не она ли заставила его продать квартиру как можно скорее? Нет, это, пожалуй, смешно. Такие, как Ларчикова, своего не упустят. Она, НАОБОРОТ, подождала бы с полгода, пока Пермитин продаст эту квартиру ПОДОРОЖЕ. Это было бы куда естественнее.

Крымов не был уверен, что Пермитин дома. Но не в морге же ему находиться, где сейчас, быть может, уже вскрывают труп Ларчиковой?! И кто вскрывает? Тришкин! Какая досада – с ним можно договариваться только за деньги, а это лишняя головная боль. И что это за странная история с Чайкиным, с покушением, с трупом агента Павлова, которого увезли на машине «Скорой помощи»… Как много вопросов, и как тесно примыкают они друг к другу, если рассматривать их с точки зрения всех последних совершенных в городе убийств или смертей: Вадим Льдов, Наташа Голубева, Дина Маслова, Саша Павлов, Татьяна Ларчикова…

Он подъехал к дому, в котором жил Пермитин, и вдруг увидел его самого, довольно быстро идущего по тротуару. Лицо Пермитина было почти белым, а глаза – немигающими и широко раскрытыми, словно у незрячего. Крымов не удивился бы, если бы Пермитин пролетел мимо своего дома, а потом и вовсе поднялся и растворился в сером прозрачном воздухе – настолько быстры были его шаги и стремительна походка.

– Михаил Яковлевич!

Пермитин остановился, по инерции чуть подавшись вперед, и, тяжело дыша, стал медленно поворачивать голову, чтобы понять, действительно ли его кто-то окликнул, или же ему померещилось. Но, увидев Крымова, как будто даже обрадовался.

Крымов уже вышел из машины и направлялся к нему.

– Вы были там… Я знал, что на этом не закончится… – бормотал, нервно и горько улыбаясь, Пермитин. По лицу его катился пот, а от всего Пермитина пахло сыростью и кислым хлебом – странный, неприятный, какой-то физиологический запах. Быть может, так пахнет СТРАХ или БОЛЬ?

– К сожалению, Михаил Яковлевич, все еще только начинается. Вы из морга? – Крымов сам видел, как Пермитин садился в машину «Скорой помощи», которая увозила с дачи труп Ларчиковой.

– Я?.. Да… Но я не мог присутствовать на вскрытии, это выше моих сил… Да и зачем, к чему проводить вскрытие, если и так видно, что ей, девочке моей, перерезали горло. Ну не от ангины же она умерла… – И он глухо, чуть слышно зарыдал, лицо его стало вдруг некрасивым, он словно гримасничал, нарочно широко растягивая мокрый от слез рот и закрывая глаза…

– Понимаю вас, но вы, наверное, удивитесь, если узнаете, что я приехал к вам совсем по другому делу.

– По другому? Пожалуйста, прошу ко мне… Они поднимались по лестнице, и Крымов вспоминал свой первый визит сюда, его отчаянное желание во что бы то ни стало узнать имя любовника Ларчиковой. Он, кажется, даже отдал какой-то женщине, соседке Пермитина, пятьдесят рублей, заявив, что он с биржи.

– Где вы работаете? – спросил Крымов, когда Пермитин пригласил его в гостиную и предложил сесть в кресло.

Он не мог не задать этого вопроса, потому что в квартире было много красивых дорогих вещей" новая мебель стоила немалых денег. Причем бросалось в глаза и то, что старое и даже старинное соседствовало с современным, стильным, словно в квартире было два хозяина, с разными взглядами на жизнь и с разными вкусами.

– Теперь уже нигде. Я пенсионер. Вас удивляет, что пенсионер может так комфортно жить? Вы пришли ко мне по этому поводу? Разве это комфорт? Это так, что называется – ОСТАТКИ ПРЕЖНЕЙ РОСКОШИ. Раньше у меня была шикарная квартира на. Некрасова, забитая дорогой мебелью, счет в банке… А теперь я практически нищий. Это хорошо, что я успел продать ту квартиру и перебраться сюда до кризиса… Вы же понимаете, что такую женщину, как Танечка, надо было холить и лелеять, а для этого мне нужны были деньги. А где их было взять? Вот я и принял тогда решение продать квартиру, вырученные деньги обратить в доллары и жить себе спокойно и счастливо с молодой женой…

– Ну и как, получилреь у вас… с квартирой и долларами?

– Да что вы говорите! Я страшно влип, по самые, что называется, уши! Я продал свою квартиру за бесценок. И знаете, кто меня к этому подтолкнул?

– Ларчикова?

– Да бог с вами! Агент! Агент по недвижимости, прохиндей по имени Саша.

Это он уговорил меня продать квартиру за четверть ее настоящей цены, потому что появился покупатель… В чем-то он, безусловно, был прав, потому что даже те деньги, которые я получил от продажи и превратил в доллары, сейчас перекрывают ДВЕ СТОИМОСТИ КВАРТИРЫ… Но я понимаю это лишь сейчас, а тогда я чуть не убил его…