Саван для блудниц - Анна Данилова

Шубин записал в своем блокноте:

1. Разыскать квартиру бывшего сторожа Иоффе. 2. Навестить: Горкиных, Драницыных, Льдовых, Перепелкиных. 3. Навести справки о Пермитине, узнать, почему он продал за четверть цены свою квартиру и где теперь живет, кто у него умер из родственников в Москве, что он знает о Масловой и Павлове.

Вот пока и все. Успеть бы за сегодня.

Шубин помыл посуду, вытер ее и убрал в шкаф. В квартире было тихо, и он снова попытался представить себе, где же сейчас может быть Земцова. Неужели Крымов говорил о Харыбине правду? «Ха-ры-бин», – он произнес это вслух и подумал о том, что, даже несмотря на неблагозвучность этой фамилии, она все равно звучит более основательно и внушительно, чем фамилия Крымов и даже, чего уж там говорить, Шубин. Но почему? Откуда это самоуничижительное чувство и когда оно в нем зародилось?

Ха-ры-бин. Внешне он производит впечатление самого обычного человека с невыразительным лицом, какие встречаются на каждом шагу. Или нет?

Шубин в прихожей посмотрел на себя в зеркало. Оттянул веки, покрутил головой, открыл рот и показал себе язык. Раньше он никогда не опустился бы до того, чтобы выискивать в себе что-то, что могло бы понравиться женщине. Он некрасив? Ну и что ж с того? Харыбин тоже некрасив, он даже староват для Юли.

Но все всегда отзываются о нем даже не столько уважительно, сколько с восхищением. Почему? Что в нем такого особенного?

Шубин имел самое туманное представление, чем конкретно занимается Харыбин, и слышал о нем преимущественно в маленьких мужских компаниях. И хотя наверняка никто ничего конкретного о нем не знал и лишь догадывался о том, какими громкими делами Харыбин занимался и какие из них раскрыл, знакомством с ним дорожили многие, особенно те, кто хотя бы единожды работал вместе с ним даже на самых последних ролях. И Шубин, думая об этом, снова испытал неприятное и саднящее чувство неудовлетворенности собой и глубокого сожаления от того, что он сейчас, быть может, именно в эту минуту, теряет и без того отдалявшуюся от него с каждым днем Земцову. Эти мысли доставляли ему жгучую боль.

Телефонный звонок привел его в чувство. Звонил Крымов.

– Я беру Пермитина на себя, а ты немедленно поезжай на городскую квартиру этой дачной парочки – Михайловых. Записывай адрес…

До обеда Юля с Харыбиным гуляла по берегу озера, наслаждаясь волшебым зрелищем розоватых сосен, просвечивающих сквозь вату тумана, и вдыхая хвойный аромат, смешанный с запахом дождя и онежской воды. Она так резко сменила слякотный и полный кровавых трупов мрачный город, в котором жила бесконечными тревогами и недомолвками со своими бывшими любовниками, что теперь, оказавшись в этом тихом и чудесном месте, среди воды и зелени, да еще и в объятиях совершенно нового мужчины, который покорил ее своей пылкостью и решительностью, поняла, что в ее жизни произошло что-то очень важное. Никогда еще рядом с мужчиной она не ощущала себя такой спокойной и умиротворенной. Ей в голову пришла даже мысль о том, а не забеременела ли она – настолько хорошо и в тоже время странно она чувствовала себя физически. Тело ее стало легче, цвет лица изменился, на щеках заиграл здоровый румянец, а глаза смотрели в глаза обнимающего ее мужчины и жадно искали там отражение собственного наслаждения.

Даже разговоры о Соляных или Белотеловой не отравили эту долгую прогулку. Они удивительным образом понимали друг друга, и Юлю не покидало ощущение, что она хорошо знает этого человека, что он всегда был рядом с ней, и дыхание его сливалось с ее дыханием, но только она раньше не замечала этого…

– Я думаю, что Соляных связывало с Ларисой общее дело, крупный бизнес или наркотики, потому что сама видишь, какие здесь деньги… Когда его схватили за одно место в Москве, он позвонил ей и попросил прикрыть его, а она быстренько все продала и дала деру.

– Ты хочешь сказать, что у нее была СВОЯ ДОЛЯ в их общем деле?

– А почему бы и нет? Другой вопрос, откуда она взяла деньги, чтобы вложить в его дело? Думаю, они достались ей по наследству от прежнего любовника, того самого, которого посадили. Сегодня же вечером я это выясню, а ночью вылетим домой. Ты не против?

Он так хорошо произнес это «домой», как если бы у них и на самом деле был свой дом, общий дом, который ждал их.

– А как тебе вообще Соляных? Ты не заметила в нем ничего особенного?

– Заметила.

– Вот и умница. Они… всегда маскируются под нормальных мужчин, но на самом деле презирают женщин, и даже больше – испытывают к ним отвращение или страх… Да-да, не удивляйся. Они помогают друг другу, у них свои семьи, кланы, они для себе подобных сделают все. И особенно много их среди артистов балета, музыкантов, театралов…

– Ты осуждаешь их за то, что они такие?

– Нет, я не могу их осуждать, потому что не имею представления, что ими движет. Но уверен, что это какой-то сдвиг в природе, что однополая любовь – извращение, болезнь. А еще мне думается, что источник этих отношений следует искать в детстве… Чаще всего такими становятся мальчики, которых изнасиловали в раннем возрасте. Это сейчас ИМ раздолье, а в прежние времена, я знаю, многие страдали из-за невозможности найти себе пару. Некоторые из них кончали с собой или сходили с ума. Тебе не холодно?

– Да нет, у Соболева отличный теплый плащ. Не знаю даже, как отблагодарить его за все, что он сделал для меня.

– Я его уже отблагодарил.

– Как?

– Позвонил его начальнику и сказал пару веских слов.

– Когда ты успел?

– Пока вы беседовали с господином Соляных… Ну что, – Дмитрий посмотрел на часы, – кажется, нас уже ждут к обеду.

Они вернулись в гостиницу, где их встретил хозяин. На нем уже не было той странной одежды, которой он пытался шокировать гостей. Джинсы, свитер и сигарета в зубах – теперь он старался быть похожим на ничем не примечательного мужчину, не отягощенного раздвоением личности.

– Николай, вы так резко изменили свой внешний облик, что нам, очевидно, следует ожидать примерно таких же изменений и во всем остальном, – предположила Юля.

– В смысле? – настороженно спросил Соляных.

– Юля хочет сказать, – ответил за нее Харыбин, – что теперь, вместо ожидаемых ею куропаток, форели и трюфелей, вы предложите нам на обед варенные вкрутую яйца и, в лучшем случае, редиску.

– А вы шутники, господа сыщики-фээсбэшники. – Соляных решил напоследок продемонстрировать свою осведомленность. – Прошу к столу.

За обедом Юля еще несколько раз упомянула фамилию Белотеловой, в первый раз спросив, как бы между прочим, какой размер одежды она носила, живя в Петрозаводске, и было ли у нее зеленое итальянское платье (на что Соляных ответил довольно четко: сорок шестой, а что касается платьев, то их было столько, что не запомнил бы ни один компьютер), а в другой – не была ли Лариса беременна.

– Беременна? Нет, она не способна на подобный подвиг, скорее она сделает беременным мужчину и вынудит его родить, чем согласится сама стать матерью. Кроме того, я просто уверен, что она бесплодна, потому что не раз слышал, как Лариса в подробностях рассказывала о радикальных способах предохранения… Думаю, что себе она сделала одну из этих операций… Но почему вы меня об этом спрашиваете? И вообще, скажите честно, она не мертва? Мне это пришло в голову буквально час тому назад, и я теперь себе места не нахожу.

– Нет, она жива и здорова, хотя на нее было совершено покушение.

Понимаете, Николай, после всего, что вы мне рассказали о ваших отношениях с Ларисой, вы – единственный подозреваемый…

– Я? Но почему?

– Да потому что у вас была причина отомстить Ларисе за ее предательство, и это после того, как вы столько сделали для нее… – Юля старательно расправлялась с огромным куском запеченной бараньей ноги и старалась не смотреть в глаза сидящему напротив нее Соляных. – У вас, Коля, есть еще примерно полчаса, чтобы рассказать нам с Дмитрием, который занимается уже официальным расследованием этого дела, откуда Лариса взяла деньги…

– Какие деньги? – жестко спросил Николай. – О каких деньгах идет речь?

– О тех, которые она отдала вам, чтобы войти в долю! – ответил за Юлю Харыбин.

– А это вы у нее спросите… Я не просил Ларису отдавать мне деньги, более того, я понимал, чем все это может кончиться… Когда у мужчины и женщины, живущих в страсти, возникает денежная проблема, причем не важно, от отсутствия ли денег или от их конкретно занимается Харыбин, и слышал о нем преимущественно в маленьких мужских компаниях. И хотя наверняка никто ничего конкретного о нем не знал и лишь догадывался о том, какими громкими делами Харыбин занимался и какие из них раскрыл, знакомством с ним дорожили многие, особенно те, кто хотя бы единожды работал вместе с ним даже на самых последних ролях. И Шубин, думая об этом, снова испытал неприятное и саднящее чувство неудовлетворенности собой и глубокого сожаления от того, что он сейчас, быть может, именно в эту минуту, теряет и без того отдалявшуюся от него с каждым днем Земцову. Эти мысли доставляли ему жгучую боль.