Холодные сумерки - Валерий Георгиевич Шарапов

в общем холодильнике в общаге. Овощи даже пришлось докупить, а так – рагу с сардельками. Плюс секретная смесь специй.

– Это каких?..

– Секретных. Узнавай сам, следователь же. Так почему так рано? Про мужика этого я уже слышала. Жаль, что не маньяк… Ты поэтому раньше ушел?

Про Гошу и Савелия Ольга явно не знала. Неудивительно, учитывая собственную суету, и, наверное, к лучшему. Рассказывать о произошедшем снова не хотелось. Лучше было вот так, полушутя, про кошек и рагу с сардельками. По-домашнему. А упоминания об утре атмосферу убили бы сразу, капитально. В этом Дмитрий был совершенно уверен.

– Жаль, – согласился он, проходя на кухню. Ощущение сюрреализма не отпускало. Почти верилось, что он, неведомо для себя, успел жениться и теперь надо обнять женушку, поцеловать и обязательно ущипнуть. Останавливало и заставляло вести себя в рамках только то, что за такое он наверняка получил бы вот этим самым половником. – Но ничего. Рано или поздно возьмем, а извращенца поймать – тоже дорогого стоит. Если бы не такая приманка, он бы еще долго людей пугал. Но ушел не поэтому. Дед решил, что мне надо отдохнуть денек. Так что пробежался по магазинам…

– Отдых – это хорошо, – заметила Ольга, пробуя рагу. Кивнула, накрыла кастрюлю крышкой. – Значит, сегодня не гуляем? Это ведь тоже работа, да?

– Сегодня… – Дмитрий задумался. Думать было тяжело, и он пожал плечами. – Знаешь, а как ты хочешь, так и будет. Если захочешь, чтобы было.

Для разнообразия бездумный ответ оказался не ошибкой. У перекладывания ответственности порой были свои плюсы. В данном случае они заключались в том, что Ольга улыбнулась Дмитрию так, что почти компенсировала весь этот гребаный день. Отложила половник, бросила полотенце на стол, выключила газ. Оглянулась через плечо, вскинув бровь.

– А пожалуй, и хочу. Гуляем. Хочешь ужин сначала или потом? Блюдо в кастрюле достоит, еще вкуснее будет.

На очевидные вопросы отвечать было легче. Особенно после шницелей, но и без них тоже.

– Ужин потом. Погоди только, коробки куда-нибудь уберу – и пойдем. Тут, конечно, не набережная, но тоже красиво.

В вечерних улицах не было очарования заката над морем или дикости сопок, уходящих за горизонт земляными волнами. Но когда зажигались фонари, разбавляя сумерки пятнами света, город становился таинственным, словно переступал грань между разными мирами – днем и ночью. Застывший миг магии.

«Беременная насилием тишина».

Дмитрий тряхнул головой, прогоняя непрошеную мысль. Он знал, что она будет возвращаться постоянно, особенно ночами, но сейчас терпеть ее не собирался. К тому же тишина была совсем другой. Они с Ольгой просто молчали, неторопливо идя по улице между пятиэтажками, и в этой тишине не было ни напряжения, ни неловкости. Просто пока что никто не заговорил, но, по мнению Дмитрия, им и гулять в молчании было неплохо.

И разумеется, именно на этой мысли Ольга решила заговорить.

– Ты спрашивал вчера, не говорила ли я кому о расследовании. Тогда я не поняла, но… ты узнавал про меня, да? Вопрос был не просто так? И твое поведение раньше тоже?

Злости в ее голосе не было, так что Дмитрий просто шел дальше, рядом с Ольгой.

– Узнавал. Ведь я же следователь.

Прежде чем Ольга заговорила снова, они успели пройти из тени в свет и обратно дважды.

– Когда я просилась в группу, занимающуюся делом Ордена, то не верила, что возьмут. Ну да, отличница, да, красный диплом, но – соплюха же, опыта нет, знания – теория и только немного практики. А когда все-таки взяли – устроила праздник, с шампанским. От удивления, наверное. А потом работа. Двенадцатичасовые смены, потому что информации было невероятное количество. И такая жуть… я раньше и не думала, что у нас такое бывает. На Западе – да, но у нас?..

Дмитрий кивнул. Орден, кажется, был первым культом с СССР, за который взялись всерьез. Практикантке это все наверняка казалось жуткой кашей.

– А потом… – Ольга помедлила, глядя на глупую бабочку, пытавшуюся улететь в фонарь. – А потом оказалось, что моя лучшая подруга тоже в этой чертовой секте. И все месяцы моей работы в группе пыталась выкачивать из меня информацию. Ты не думай, я ей ничего не говорила, разумеется. Ну и когда это всплыло, ее участие, меня стали использовать для того, чтобы скармливать ей нужную информацию. Это было… очень тяжело. Смотреть на человека, которого знаешь с пеленок, с которым ходили в один садик, вместе читали книжки под одеялом, вместе хихикали над мальчишками, вместе… да всё – вместе! Смотреть, знать все и хладнокровно врать – врагу не пожелаю. А потом я узнала, что она хотела и меня заманить в секту. Слив информации в какой-то момент заставил ее думать, что я сочувствую их делу… знал бы ты, что она предлагала. Брр. А надо было прикидываться, что хотя бы не противно.

Учитывая, что о деталях операции на таком уровне знали наверняка всего несколько человек, теперь Дмитрий очень хорошо понимал, как именно разрослись слухи – почва для них была богатейшая. Неясно было, что там с сыном генерального прокурора, поспешным переездом и внезапным назначением Ольги в группу. И Дмитрий подозревал, что там кроется что-то уродливое, иначе разговор об этом девушка не оставляла бы напоследок.

Наверное, надо было что-то ответить, утешающе коснуться плеча, но слова не находились, а плечи у Ольги были настолько напряжены, что казались каменными. Не для прикосновений. Поэтому Дмитрий просто указал правее, туда, где фонарь светил прямо сквозь листья раскидистого платана, придавая всему вокруг нежно-зеленый оттенок. Там стояла скамейка, на которой он порой любил сидеть именно в такое время, поздним вечером, когда мамочки с детьми уже сидели по домам, да и бабки предпочитали смотреть в окна изнутри комнаты.

– А потом, когда уже всех взяли, меня позвал в гости бывший однокурсник, – тихо продолжила Ольга, запрокинув голову к свету. – Хороший парень, тоже отличник учебы. Константин Свиридов, сын генерального прокурора. Я думала, там вечеринка будет, а оказалось, она для меня одной. Ужин, вино, и вот там-то он мне все и рассказал. Про то, как его папа продавил мое включение в группу, как меня, такую неумеху, негодную в работе, там держали, как не отстранили с такой подругой… что только влияние его папы заслугой тому, что я вообще работаю. О том, как он любит меня с первого курса, несмотря на все недостатки. А потом он меня изнасиловал и предложил выйти за него замуж. Именно в таком порядке. Спустя два месяца я сделала аборт, а еще через два, когда разобралась с делами, купила билет во Владивосток. Ну вот. Теперь ты знаешь мою маленькую позорную тайну. Или большую. Главное, что позорную.

«Ничего себе. Теперь и повадки, порой как у дикого зверька, понятны».

То, что в системе что-то сильно не так, уже почти не удивляло. К тому же рассказ Ольги был не про это и не про то, почему она не подала заявление на этого сынка – и так понятно – или почему пришлось уехать. Рассказ был про доверие. И как бы медленно ни ворочались сегодня мысли, Дмитрий понимал, что вот тут сказать что-то неудачное, ни к селу ни к городу, – очень плохая идея. Поэтому пришлось собраться – благо Ольга вроде бы немедленного ответа не ждала. Сидела, запрокинув голову, смотрела на фонарь сквозь зеленый полог.

– Как по мне, – осторожно начал он, – позор тут, конечно, есть, но он вообще не твой. Так что это знание ничего не меняет, зато кое-что объясняет. Спасибо за то, что поделилась. Это наверняка было непросто.

– Зато на душе легче. Если уж… – Ольга внезапно улыбнулась. – Если уж дразнить маньяка, то с чистой совестью и без таких вот тайн, верно?

– Это конечно, – подхватил Дмитрий. – Там чем больше открыт, тем лучше, потому что где маньяки – там всегда скрытность, лицемерие и обман. Иначе не были бы маньяками.

– Но однако, стоило убегать из Москвы, – уже серьезнее заметила Ольга. – Там культисты, а теперь и тут то маньяк, то эти твои панки. Жаль, что и они не виноваты оказались, как и этот мой извращенец, зря только время потрачено.