Слепой для президента - Андрей Воронин

Ведь я старый конспиратор и думаю, нам это удастся.

– Тогда, генерал, ровно в семь вечера, – и Глеб назвал номер своей машины.

– Хорошо, буду.

Ровно через тридцать минут во двор дома по Милютинскому въехал автобус, из которого быстро выгрузились люди в штатском. По их слаженным действиям чувствовалось, что это опытные специалисты. Квартира Симаковского даже не была заперта, и они без труда попали внутрь.

Через час появились результаты. Люди генерала Потапчука обнаружили сейф, вскрыть который не представило особых усилий специалистам из ФСБ. Содержимое сейфа переложили в картонные коробки, туда же упаковали все бумаги, хранившиеся в письменном столе отставного полковника КГБ.

Руднев узнал о том, что происходит в Милютинском переулке, одним из первых. Ему тут же сообщили те, кто следил за людьми генерала Потапчука. Все это очень сильно насторожило Руднева.

"Кто? Кто мог так быстро оказаться в квартире? Почему я не знаю о том, кто именно сообщил генералу о смерти Симаковского?

Тянуть с генералом Потапчуком не имеет смысла и, скорее всего, становится просто опасным. Потапчук должен умереть как можно скорее. Иначе он такого наворотит, что и я, и мои люди, а самое главное те, кто стоит за мной, – все мы окажемся за решеткой раньше времени. Потапчука пора ликвидировать".

Руднев принял решение, но должен был посоветоваться, все-таки генерал Потапчук – крупная фигура.

Поэтому Руднев решил посоветоваться с шефом: пусть часть ответственности ляжет и на него.

Серый «фольксваген-пассат» помчался за город.

Из машины по радиотелефону полковник Руднев позвонил опальному генералу, чтобы предупредить о своем приезде. Тот в это время сидел в кресле и смотрел в огромный экран телевизора. Передавали, как всегда в это время, новости. Пульт дистанционного управления лежал на коленях, рядом, на низком журнальном столике, покоилась стопка журналов и газет. По старой привычке отставной генерал всегда читал прессу с карандашом, отмечая то, что его заинтересовало.

На этот раз были подчеркнуты и отмечены всевозможными значками фамилии тех, кто получил какое-то новое назначение, и информационные сообщения, связанные с болезнью президента «И почему это раньше мне не пришла в голову мысль о его устранении? Ведь тогда все это можно было сделать без особого труда. Пара стаканов водки – и его сердце вышло бы из строя. Никакая операция не помогла бы. Да, но тогда мне это было ни к чему. Слишком уж все хорошо складывалось, да и уверен я был в своей непотопляемости. И вот теперь вынужден сидеть здесь, на даче. Как писали и пишут журналисты: „Все мы плывем в одной лодке“. А тонуть-то приходится по одиночке… Интересные парадоксы случаются в жизни!»

И в это время зазвонил телефон. Опальный генерал, продолжая смотреть на экран телевизора, где в очередной раз обсуждалась предстоявшая президенту операция, снял трубку и усталым голосом произнес:

– Говорите.

– Это Руднев.

– Ну что, Аркаша, стряслось? – глядя на экран телевизора, спросил бывший шеф полковника.

– Херня получается.

– Снова херня? Так я и знал! Как только ты, Аркаша, за что-нибудь берешься, обязательно херня получается. Ладно, ладно, не надо оправдываться, говори по делу.

– Я через полчаса буду у вас.

– Это еще зачем?

– Надо решить очень важный вопрос.

– А по телефону?

На этот раз Рудневу не повезло. Категорический отказ шефа от встречи вынудил полковника на ходу менять планы, и Руднев изменил их.

Глава 23

Прошло десять дней. Полторы недели, или двести сорок часов. Казалось бы, что может произойти за каких-то десять дней?

А произошло так много событий и настолько важных, что в результате все точки над "i" были уже расставлены. Во-первых, и это главное, генерал Потапчук все-таки сумел встретиться с президентом и переговорить с ним. Вернее, Глеб не знал, лично ли генерал встречался с президентом, действовал ли через кого-то.

Но результат не заставил себя ждать. В самом близком окружении президента уже знали день, на который назначена операция. Глеб решил, что как только все закончится, он обязательно разопьет с Потапчуком бутылку водки и расспросит генерала, как тому удалось встретиться с президентом и уговорить его действовать по сценарию, разработанному генералом Потапчуком и агентом по кличке Слепой.

Естественно, о существовании Слепого никто не знал. Вернее, не знал никто из тех, с кем Глеб боролся.

Он оставался для них загадкой. Да и в ФСБ, скорее всего, о существовании Сиверова и его действиях знал лишь Потапчук. Слишком ценен был агент Слепой – самый надежный человек, которому можно было доверить любую тайну и не сомневаться в полнейшей ее сохранности. То, что у генерала Потапчука есть агент по кличке Слепой, в ФСБ было известно, но что Слепой и Глеб Сиверов одно лицо, знал только Потапчук.

Теперь наступила заключительная фаза – самая важная, судьбоносная. И если раньше еще можно было остановиться, выйти из игры, то теперь уже предстояло бороться до конца – и обязательно победить. Ведь от исхода этой борьбы зависела жизнь президента, и, как следствие, вечно непредсказуемая дальнейшая судьба России.

И Глеб, и Потапчук, и президент отдавали себе отчет в том, что произойдет, если заговорщики одержат верх.

Тогда опять на несколько лет будет остановлено движение России вперед, опять начнется жестокая борьба за власть. Хотя многие именно этого и ждали, плетя сеть интриг и готовя всевозможный компромат.

Единственное, что могло остановить всех рвущихся к власти, – крушение планов заговорщиков. Однако оптимизм был преждевременен – все, что удалось собрать в связи с убийством Симаковского Бориса Андреевича, по приказу вышестоящего начальства пришлось передать из управления генерала Потапчука в Управление по охране президента. Как генерал ни старался оставить это дело у себя – ничего у него не получилось. И по давлению, которое на него оказывали, Потапчук понял, сколь могущественные силы стоят за теми, кто замыслил страшное преступление. Понял он и то, что официально на этом этапе бороться не сможет.

Войну придется вести втемную, и потому все надежды Потапчука сводились к одному-единственному человеку, но зато какому! Потапчук отлично знал, что агент по кличке Слепой стоит в такой невидимой борьбе побольше, чем дивизия внутренних войск и даже отдел, возглавляемый самим генералом.

Да, борьба вошла в решающую фазу Уже официально были известны дата проведения операции и бригада, которая эту операцию проведет. Однако, на самом деле готовились к операции две бригады.

Каждый новый день походил на предыдущий. Но огромный опыт подсказывал Глебу, что развязка близка.

И если судьбе будет угодно, то он, Глеб Сиверов, вновь выйдет победителем. Но это в будущем. Пока же единственное, что хоть как-то радовало и успокаивало Глеба, это то, что теперь он, как и прежде, работает в одиночку: хоть и вынужден рассчитывать только на свои силы и на везение, но и отвечает только за свои глупости, промахи и неудачи.

До сих пор фортуна ему не изменяла. Все удавалось так, как он планировал.

Молодой хирург Федор Казимирович Козловский дни и ночи проводил в Центральной клинической больнице, готовясь оперировать президента. Время от времени, чтобы выспаться, он приезжал домой. Естественно, теперь он не пользовался своим автомобилем – к его услугам была машина из охраны президента, которую сопровождали еще две машины. С включенными сигнальными маячками неслись они по ночной Москве прямо к дому хирурга. Подъезд и квартира охранялись.

А Глебу Сиверову необходимо было во что бы то ни стало встретиться с хирургом Козловским, встретиться и переговорить, убедить Федора Казимировича действовать по тому плану, который Глеб ему предложит. Но как устроить подобную встречу, как заставить хирурга поверить, что он, Глеб Сиверов, не имеет никакого отношения к врагам государства, замыслившим сломать хрупкую систему управления, Сиверов не знал. ЦКБ находилась под контролем людей из охраны президента. На крышах ЦКБ сидели снайперы, территория охранялась так тщательно, что и мышь не проскочила бы.

Оставался открытым вопрос: кто обеспечивал охрану больницы? Враги или друзья?

После дня наблюдений Глеб понял, что все его планы могут сорваться. Все те способы, которыми Глеб обычно пользовался в подобных ситуациях, казались неприемлемыми.

И все-таки он придумал.

Сиверов связался с генералом Потапчуком. Естественно, Глеб звонил по телефону, которого, кроме него, никто не знал, и, следовательно, подслушать их разговор никто не мог.

– Генерал, – начал Глеб после короткого приветствия, – мне нужна ваша помощь.

– Говорите, говорите, – сухо и официально сказал Потапчук, и Глеб догадался, что генерал сейчас не один – продолжать разговор нежелательно.