Хронокорректоры - Кирилл Мамонтов

Генералы на командном пункте занервничали, но пока крепились и приказов о преждевременном открытии огня не давали. Неожиданно возле Бицзыво появился отряд русских войск. Позже выяснилось, что сотня бурятских казаков просто заблудилась, но японские канонерки накрыли забайкальцев залпами. Оставив на берегу несколько убитых, казаки отступили. Инцидент не вызвал у противника паники – шлюпки вернулись к пароходам, приняли пехотинцев и снова направились к побережью.

К десяти часам на берегу находилось чуть больше тысячи моряков Номото, а вдвое большее число пехотинцев покинули шлюпки, чтобы прошагать по мелководью версту до берега. Перекрестившись, генерал Штакельберг воинственно провозгласил:

– Начнем, пожалуй.

Вопросительные взгляды генералов и полковников обратились на фаворитов наместника. Те молчали с отсутствующим видом – в конце концов, генералам виднее, когда начинать сражение. Георгий лишь развел руками: мол, поступайте как считаете нужным, а Роман отчеканил:

– Хотел бы обратить внимание, господа, что шагающая по воде пехота представляет собой великолепную мишень для шрапнели.

Генерал-артиллерист Белый поддержал его, сказав с чувством:

– Безусловно. Несколько залпов – и они на берег не выйдут, но будут вынесены волнами.

Кивнув, Штакельберг разрешил открыть огонь согласно составленному плану, а командирам обеих дивизий приказал готовить полки к атаке. В свою очередь Гернгросс и Кондратенко поставили задачи полковникам.

В 10.22 вдоль побережья загрохотали пушки и мортиры. Снаряды рвались на позициях, где моряки пытались отрыть окопы, в небе распухали комки белого дыма, из которых сыпались вниз шрапнельные шарики. Одновременно морские батареи калибра 120 и 75 мм послали снаряды в пароходы на рейде. Три канонерские лодки японцев попытались уничтожить своим огнем замаскированные батареи, но сами были поражены снарядами, при этом одна канонерка затонула, а две другие загорелись и были вынуждены выброситься на мелководье. Превратившись в неподвижные мишени, они оказались прекрасными целями для малокалиберных пушек и к половине двенадцатого вовсе прекратили стрелять.

Вражеские пехотинцы не имели выхода, поэтому продолжали стремиться к берегу. Они шли, увязая в илистом дне, а над их головами, убивая и калеча, рвалась шрапнель. До суши добралась едва ли половина.

Смерть разгулялась и вдали от линии побережья, где снаряды поразили несколько пароходов. К полудню Рома насчитал три потопленных судна, еще пять горели. Команды подбитых транспортов спустили на воду все спасательные плавсредства, которые сейчас направлялись к берегу и соседним пароходам, множество японцев просто прыгали в воду, стараясь отплыть подальше от обреченных кораблей. Часть катеров и шлюпок уже приблизилась к мелководью, и очередные сотни японцев двинулись на плацдарм.

– Атака! – приказал Штакельберг. – Сосредоточить всю полевую артиллерию на вражеские позиции. Пехоте начинать выдвижение.

Войска ротными колоннами зашагали к берегу, постепенно разворачиваясь в предбоевые порядки. Артиллерия продолжала дубасить по вражеским окопам, но замолчала, когда батальоны приблизились к японцам на полтысячи шагов. С этого момента пушки стреляли только по морю, где загорелись еще два парохода и показались миноносцы или легкие крейсера, стрелявшие по русским батареям.

Роман озабоченно подсчитывал:

– Иессен потопил пять пароходов, из которых три с пехотой, сегодня «Варяг» и другие как минимум двоих на дно пустили, и береговая артиллерия троих…

– Уже четверых, – уточнил Гога. – В общем, считай, целая дивизия погибла, не добравшись до берега. По-любому неплохой результат.

– Ну да, и я про то же… – Рома напряженно смотрел, как сибирские стрелки разворачиваются цепями и бегут навстречу нестройному ружейному огню противника. – Как там дальше пойдет? Вроде бы численный перевес на нашей стороне, да и Гернгросс проявил себя решительным воякой. Не знаю, кто такой Розен, дряхленький больно.

В известных из истории сражениях при Вафангоу и Сандепу генерал Гернгросс водил солдат в штыковые атаки, был ранен, но воевал успешно. После революции остался в России, пережил Гражданскую войну и скончался в преклонном возрасте.

Штакельберг осуждающе заметил:

– Я, молодые люди, тоже дряхленький, но воевать намерен до последнего вздоха. Что же касается генерала Гернгросса, то Александр Алексеевич – отчаянный воин. Про вашего Розена, извините, не знаю, никогда с ним не служил.

– Звезд с неба не хватает, но служака бывалый, – сообщил Кондратенко. – Старику этим летом полагалось в отставку выходить. Надеюсь, перед уходом будет произведен в генеральское звание… Ну, началось!

Русские цепи, взобравшись по склону на прибрежные высоты, завязали штыковой бой. Все смешалось, подходившие подразделения присоединялись к мясорубке, линия боя мало-помалу сдвигалась в сторону береговой линии. К половине второго японцы были выбиты с высот и держались только на небольшом клочке суши в триста саженей по фронту и до сотни в глубину. Русские батальоны обложили их со всех сторон, кроме моря, и подтягивали легкие пушки на прямую наводку. Из моря выбирались последние полтысячи измученных, мокрых и покрытых илом японских солдат. Многие были безоружны, потеряв свои винтовки под визги шрапнельной погибели.

Генералы вознамерились отправиться поближе к бою. Поскольку скакать верхом вместе с ними хронокорректоры не могли, пришлось вызваться сопровождать колонну выдвигавшихся резервных батальонов. Пробежав две версты по неровной местности, они подоспели как раз к шапочному разбору. После первых пушечных залпов скопившиеся на плацдарме японцы, не дожидаясь штыковой атаки русских, подняли белые флаги.

Стоя на прибрежной высоте среди множества убитых – своих и врагов, генералы с удовлетворением смотрели, как стрелки и казаки сбивают в колонны и конвоируют в тыл пленных. Гернгросс возбужденно поделился:

– На глаз оцениваю, что пленных взято до тысячи, да еще тысячи полторы или две убито. Наши потери – сотен семь или восемь.

Штакельберг согласился с его подсчетами, после чего задумчиво добавил:

– И еще невесть сколько покойников море вынесет в следующие дни. – Он покачал головой. – Надо будет согнать китайцев из ближних деревень, чтобы выкопали ямы и схоронили убитых.

– Заплатить им надо за такую работу, – озабоченно заметил Кондратенко. – Из какого расчета деньги считать, ума не приложу.

Хмыкнув, Штакельберг подтвердил:

– Безусловно, надо будет заплатить. Мне батюшка покойный рассказывал, что на месте Бородинского сражения десятки тысяч мертвецов на поле остались. Французы их похоронить не удосужились, а наши вернулись осенью. Вот наняли мужиков окрест, а платили в день полтинник и выдавали по две чарки водки. Большие по тем временам деньги, три ведра водки можно было купить на полтинник или несколько фунтов отборного мяса.

С вершины сопки было видно, что в море плавают лишь обломки. Японские пароходы ушли на свои базы.

Глава 18

Сломанная реальность

Новый командующий эскадрой вице-адмирал Макаров приехал в Порт-Артур вечером 23 апреля, на следующий день после сражения. Пораженный осколками князь Ухтомский лежал под наркозом в береговом госпитале, по каковой причине был не в состоянии сдать командование. С эскадрой Макарова знакомил Рейценштейн, участия в линейном бою не принимавший, поскольку возглавил набег легких сил на транспорты возле островов Эллиот.

Утром 24 апреля на мостике стоявшего на внешнем рейде «Князя Игоря» Рейценштейн торопливо и с горечью в голосе докладывал:

– Мы вернулись относительно благополучно, крейсера получили много попаданий, но вернулись в базу. И тогда мы увидели ужасающую картину. «Полтава» погибла, рубки «Ретвизана» и «Победы» разрушили тяжелые снаряды, осколки проникли через амбразуры, поразив почти всех офицеров. Адмирал Ухтомский тяжело ранен, адмирал Витгефт тяжело ранен, командиры броненосцев тяжело ранены, хотя Щенснович бодрится и не пожелал лечь в госпиталь.

Невольно все взгляды обратились на командира флагманского броненосца. Щенснович был бледен, левая рука висела на перевези, сквозь бинты проступало кровавое пятно. Другой осколок поразил его в бедро. Выдавив болезненно-кривую гримасу, капитан 1-го ранга произнес:

– Мы в долгу не остались. На броненосце «Асахи» взорваны обе башни, разрушены казематы среднего калибра левого борта. Я сам видел пробоины в надстройке и возле ватерлинии. «Асахи» сильно горел и покинул строй за несколько минут перед роковым попаданием в нашу рубку. Не могу знать, добрался ли он до базы или затонул по дороге. На «Микасе» тоже был пожар, и под конец боя кормовая башня перестала стрелять.

– Это верно, – подтвердил Рейценштейн. – Я переговорил с уцелевшими командирами. По их рассказам получается, что «Хатсузе» и «Фудзи» также повреждены, а «Токива» даже получил большую пробоину в носу и покинул строй в самом начале боя. Тем не менее, у нас остается в готовности по два поврежденных броненосца и броненосных крейсера, а Того сохранил не меньше четырех броненосцев и три броненосных крейсера. В легких крейсерах и миноносцах японцы также превосходят эскадру.