Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий

— Гм, — Мидавэль подошёл ко мне и с интересом заглянул в лицо. — И часто ты так… Сознание теряешь?

— Кажется, первый раз в жизни.

— Тогда всё ясно.

— Что вам ясно? — Я резко сел, начиная нервничать.

Ненавижу, когда мне чего-то недоговаривают!

Бася скатилась с груди, но тут же снова вскарабкалась назад и промяукала:

— Сень, а ты в последнее время как себя чувствуешь?

Я задумался. Постарался припомнить.

— Не сказал бы, что плохо, но ненормально — это факт.

— И что же тебя беспокоит?

— Во-первых, постоянно ввязываюсь в разные глупые и опасные ситуации, которые в своём мире обошёл бы десятой дорогой. Такое ощущение, что чувство самосохранения дало сбой. И это меня напрягает.

— Любопытно. А во-вторых?

— Во-вторых — слишком много сплю. При каждой возможности намертво отрубаюсь. И сны странные снятся.

— Ну, на счёт этого можешь не волноваться, — ободряюще мурлыкнула кошка. — При всей схожести наших миров, отличия имеются, и довольно значительные. Сам ты можешь их не замечать, но твоё тело потихоньку меняется. Подстраивается под здешние условия, избавляется от всякой гадости, вроде почечных камней. Энергии на перестройку тратится много, и только долгий сон и обильное питание могут восполнить её иссякающие запасы.

— Ясно, — у меня даже отлегло от сердца. — Спасибо, киса, успокоила. Так как же Мидя с Ваней ухлопали кабана?

— А никак. Его, Сеня, ты пришиб, когда рухнул на голову. А мальчики просто закатили тушу в скатёрку и попросили освежевать. Сидят теперь, готовят. А меня и близко не подпускают. Говорят, мол, мясо жарить — дело чисто мужское.

Вот те раз! Не думал, что дикого вепря, да ещё такого громадного, можно убить, просто сверзившись ему на голову. Скорее, он почешет шишку и радостно разделает упавшего на запчасти.

Я украдкой осмотрел себя и удивился. Ни ран, ни ушибов. Вообще. Даже глубокие царапины, оставленные шипастым кустом в Лесу Крылатой смерти, и те пропали.

От меня явно что-то скрывают. Но что⁈

Аромат жаркого снова ударил в нос, в животе забурчало, и все проблемы отошли на второй план. Сколько же я был без сознания, если успел так зверски проголодаться?

Ужин прошёл весело. Дурак и Бася беседовали о проблемах мироздания, а мы с эльфом тихо покатывались со смеху, наблюдая за этим бесплатным цирком. Ваня задавал довольно-таки странные вопросы, а любой ответ начитанной кошки комментировал по-своему, в корне меняя его смысл. Бедная киса ненадолго зависала, но поток вопросов не иссякал.

Стемнело.

— Ну что, выдвигаемся? — Мидавэль навьючил на Тавию последнюю сумку и повернулся к нам. — Ночью не так жарко, можно больше пройти.

Ваня с интересом взглянул на нас.

— И куда же вы путь держите?

— В столицу, — ответил я. — Путешествуем. У меня там дела, а Мидавэль просто за компанию.

— А я за ними приглядываю, — влезла киса. — Мужчинам всегда женский присмотр нужен.

— А попутчиков берёте? Я давно уж мечтаю во славном Китеж-граде побывать, но дорога дальняя, скучная. Вместе и веселее будет, и от татей лесных отобьёмся, ежели чего.

— Сеня, давай его возьмём, а? — Царапнула мой ботинок Бася. — Он хороший, у него чудесный хвостик на голове…

— Хвостик? Ну что же, считай, что меня ты уговорила. Мидя, а ты что скажешь?

Эльф пожал плечами.

— Я тоже не против. Пускай идёт. Хороший попутчик никогда не помешает.

Иван так и просиял.

Погасив костёр (водой!) и убрав недоеденное мясо в скатерть, мы дружно зашагали по Столичному Большаку.

— Вань, а зачем ты на сапоги лапти надеваешь? — Поинтересовался я, глянув на ноги Дурака.

— Так ведь это… Для сохранности, чтобы не так снашивались. Хорошие яловые сапоги-то ого-го, сколько стоят, а лаптей, ежели лыко есть, я за день дюжину сплести могу.

— Оригинально! А чего тогда просто в лаптях не ходить?

Иван посмотрел на меня загадочным взглядом и изрёк:

— Ну дак сапоги же есть! Мне их теперь что, выбросить?

Сражённый его логикой, я надолго замолчал.

— Вы это слышите? — Остановился вдруг Мидавэль.

Блин, у меня скоро на эти слова аллергия начнётся!

— Что именно?

— Кажется, вдалеке кто-то или что-то беспрестанно рычит. Там, позади.

— Может, оборотни? — Сердце у меня чуть не выскочило.

— Нет, это вряд ли, — успокоила меня Бася. — Рычание оборотня, или волкодлака, ты услышишь только перед тем, как он тебе что-нибудь откусит. — Она прислушалась, насторожив ушки. — А действительно, очень странный звук. Никогда с таким не сталкивалась. Мальчики, кто возьмёт на ручки бедное уставшее животное?

— Эх, мне бы ваш слух, — вздохнул Ваня, подхватывая кису. — Мы как, так и будем здесь стоять, ушами хлопать, или всё-таки дальше пойдём?

Больше до самого рассвета мы не останавливались.

Эльф с Тавией шли чуть впереди, освещая дорогу, а мы с Ваней шагали следом, по очереди неся на руках спящую кошку. Дурак что-то шептал себе под нос, то и дело недовольно качая головой.

— Вань, что ты там бормочешь? — Не выдержал я.

— Да вот, новую присказку себе думаю, — отозвался он. — Та, про кабана, мне больше не нравится.

— И как успехи? — Приоткрыла один глаз Бася.

— Надумал парочку, а выбрать не могу. Может, подсобите? — И, не дожидаясь нашего согласия, начал: — «Раздери тебя упырь!». Как вам?

— Не годится, слишком жестоко, — фыркнула киса — Про кабана хотя бы смешно было. А если ещё снова накаркаешь…

— Ну, тогда «лопни твоя жаба!».

— Уже лучше. Кажется, это любимая поговорка искорских стражников в Пеховале.

— Забодай меня петух, какие ещё стражники? — Обиженно надулся Ваня. — Я же её только что придумал, когда чуть было на жабу не наступил!

Бася захихикала.

Какое-то время мы шли молча. Вокруг заметно посветлело.

— Знаете, а про петуха мне понравилось, — вдруг обернулся к нам Мидавэль. — Свежо и оригинально.

— Про какого ещё петуха? — Не понял Дурак.

— Ну, ты сказал — «Забодай меня петух!». Отличная присказка!

— Точно! Именно то, что нужно, — подтвердила киса. — Поздравляю, Ваня, у тебя есть новая поговорка!

В седьмом часу утра эльф вывел нас на уютную лужайку, остановился и, падая на землю, объявил:

— Привал!

Наскоро перекусив бутербродами с кабанятиной и