Германия на заре фашизма - Андреас Дорпален

Обстоятельства сложились так, что Брюнинг смог бы обеспечить большинство только с голосами социал – демократов. В его окружении бытовало мнение в пользу включения их в правительство, и какое – то время Брюнинг и сам склонялся к этой мысли. Он получил поддержку этого плана с самой неожиданной стороны: Немецкий промышленный союз, шокированный успехами нацистов, проинформировал канцлера, что, по его мнению, правительству следует поискать поддержку у левых. В меморандуме статс – секретаря Пюндера о беседе с одним из руководителей союза говорилось, что со стороны союза не будет возражений против включения социалистов в кабинет. Аналогичные предложения поступали к Брюнингу и от других промышленных групп, а банковские круги прямо потребовали включить в кабинет социал – демократов. Но только Гинденбург, твердо решивший держаться ближе к правым, не желал видеть социалистов в правительстве, и его позиция оказалась решающей. Брюнинг намеревался попытаться получить поддержку социалистов, не приглашая их в кабинет. Такое решение было для него в любом случае предпочтительным, потому что он хотел руководить правительством, не отвлекаясь на множественные партийные интересы в кабинете. Иными словами, он искал партийной поддержки, а не партийного сотрудничества.

К большому облегчению Брюнинга, социалисты были готовы поддержать правительство, не входя в него, хотя отдельные требования о включении социалистов в правительство были. Отто Браун, например, призвал к созданию «фронта всех разумных людей», но его товарищи по партии предпочли не настаивать. Они узнали о планах канцлера по сокращению пособий по безработице и других социальных льгот и не желали, чтобы их партия ассоциировалась с подобными мерами. Социалисты также осознавали, насколько тяжелые трудности стоят перед Брюнингом, и для них не было тайной, что правые, в число которых теперь входила и ранее умеренная немецкая народная партия, взирают на них с неприкрытой ненавистью. Поэтому они бросили свои 143 голоса на чашу весов, даже не пытаясь заручиться обещаниями или уступками со стороны канцлера. Они опасались, что любые требования с их стороны могут привести к смещению Брюнинга, а его уход с поста канцлера означал бы конец немецкой демократии. Наиболее вероятным преемником Брюнинга является Гугенберг, было сказано в меморандуме социал – демократической делегации рейхстага, а Гугенберг включит в свой кабинет нацистов. «Правительство Гугенберга– Гитлера не будет «брать на пушку» нацистов. Гитлеровское правительство последует примеру итальянского. Это будет означать уничтожение всех трудовых организаций, постоянное состояние военной готовности, отмену свободы слова и собраний, равно как и других политических прав, опасность гражданской войны дома и реваншистской войны за рубежом».

Политическое выживание Брюнинга было обеспечено, но его положение все еще оставалось ненадежным. Гинденбург принял его сотрудничество с социалистами, но, пока Брюнинг не объяснил, что не пошел ни на какие уступки, сам факт такого сотрудничества чрезвычайно раздражал президента. Кроме того, маршал не сомневался в реакции своих друзей и соратников на «марксистскую» поддержку правительства. К большому разочарованию канцлера, даже в его собственном лагере были недовольные тем, что он принял помощь социалистов. На открытии рейхстага экономическая партия объявила, что просит министра юстиции Бредта выйти из кабинета, чтобы «облегчить» реорганизацию правительства. Но тут Гинденбург пришел на помощь канцлеру и уведомил о своем нежелании производить какие бы то ни было изменения в составе кабинета по требованию делегаций рейхстага, и Бредт остался на своем посту.

Более угрожающим было отношение оппозиционных партий. Нацисты организовали ряд антисемитских демонстраций в разных частях Берлина, избивая евреев, разбивая витрины и вывески еврейских фирм. Злоупотребив своим парламентским иммунитетом, нацистские депутаты появились в рейхстаге одетыми в коричневую форму, тем самым нарушив закон, запрещающий ношение партийной формы. Они немедленно принялись саботировать все плановые дискуссии. Рейхстаг уже давно был известен отсутствием самоконтроля, несдержанностью и взаимной невежливостью, но оскорбления и угрозы, звучавшие в залах в те дни, были беспрецедентными даже для нелегкой истории немецкого парламентаризма. Очевидной целью было помешать рейхстагу выполнять свои функции, подорвать тот небольшой престиж, который у него еще оставался. В то же время экстремисты надеялись принизить таким образом и авторитет правительства Брюнинга, раз уж они не могли устранить его с помощью вотума недоверия.

Пока нацизм устраивал словесные баталии и беспорядки, стараясь сместить Брюнинга, «Стальной шлем» и Немецкая национальная партия пыталась настроить президента против нацизма. Их первая попытка была предпринята на ежегодном съезде организаций «Стального шлема», прошедшем той осенью. Более 100 000 членов «Стального шлема» собрались в Кобленце – в недавно освобожденной Рейнской области. На съезде присутствовали также бывший кронпринц, генерал фон Зект и другие «<национальные» именитые чины. В резолюции, одобренной собранием, содержалось требование ликвидации посредством референдума «стерильной марксистской диктатуры» в Пруссии. Одновременно Гинденбург должен был принять пост, который еще следовало создать, – президента Пруссии. Предполагалось, что Гинденбург будет впечатлен широко распространившимся требованием убрать находящееся под влиянием социалистов и центристов правительство Пруссии, сдастся перед проявлением народного неодобрения, положит конец сотрудничеству Брюнинга с социал – демократами и настоит на включении правых в правительство рейха. Если убрать правительство Брауна, социал – демократы больше не будут определять прусскую политику. А если Гинденбург станет во главе Прусского государства, силы поддержания правопорядка окажутся в руках у правых. Брюнинг, если он еще останется канцлером, будет, таким образом, обойден с фланга, поскольку новые полицейские чины не будут оказывать ему помощь в подкреплении силой чрезвычайных указов.

Делегация Немецкой национальной партии в рейхстаге проводила аналогичную линию. «(Кабинет Гинденбурга», утверждали они, не должен иметь ничего общего с социалистическим правительством Пруссии, а лидер делегации доктор Оберфорен назвал кабинет Брюнинга «самым отверженным» из всех веймарских правительств. Самую резкую критику озвучил старый друг Гинденбурга Ольденбург – Янушау. Старый юнкер осуществлял связь между Немецкой национальной партией и президентом, и предполагалось, хотя и не вполне обоснованно, что он пользовался благосклонностью президента. Выступив на дебатах в рейхстаге, Ольденбург заявил, что «прусское правительство не имеет доверия сельского хозяйства». Ему также была поручена более тонкая миссия – вбить клин между президентом и министром рейхсвера Гренером. Обсуждая процесс против трех офицеров рейхсвера, Ольденбург заявил, что Гренер унизил армию, позволив произвести арест обвиняемых на глазах у их подчиненных. Допустив такую процедуру, добавил Ольденбург, Гренер также оскорбил авторитет и престиж фельдмаршала фон Гинденбурга.

Ольденбург знал, что президента тревожит этот неприятный инцидент. Гинденбург позволил распространиться слуху, что он тоже считал неправильной манеру, в которой был произведен арест офицеров, и сделал характерный примирительный жест. Он не мог оправдать обвиняемых, чтобы не пострадала армейская дисциплина, но настоял, чтобы было публично объявлено, что он отклонил судебное дело офицеров. Тем не менее он не согласился с доводами Ольденбурга. Как бы ни обстояли дела, он не станет терпеть попыток подвергнуть опасности авторитет армии. Он поручил Брюнингу заверить рейхстаг в том, что полностью доверяет Гренеру, и потребовал, чтобы Ольденбург, по крайней мере, принес формальные извинения Брюнингу и Гренеру.

Не обескураженные этой неудачей немецкие националисты продолжали атаки на правительство. Они называли его пособником «ползущего социализма», осуждали его неадекватную помощь сельскому хозяйству и неудачу в попытке дать представителям их партии место в кабинете. Они оспаривали его чистоту, поскольку в нем оставались люди, которым не хватало истинного «(национального» духа, – такие как министр иностранных дел Куртиус, министр иностранных дел Вирт и злосчастный Гренер. Националисты надеялись, что эти обвинения рано или поздно произведут впечатление на Гинденбурга. В декабре Гренер написал своему другу о том, что президент рассматривает вопрос об увольнении Вирта. Он также хотел, чтобы посол в Британии фон Нейрат занял место Куртиуса, поскольку имя Куртиуса уже давно было предано анафеме национальными партиями. Но Брюнинг сумел убедить президента, что любые изменения в составе кабинета являются несвоевременными, и тот уступил.