Ничья (СИ) - Лимова Александра

— Погоди, — упредила она, безошибочно точно выказывая мой предположительный заказ подошедшему официанту. Как только он удалился, она, глядя на веселящуюся меня, уточнила, — мне ждать водки, или я смогу пережить сотворенную тобою хуйню до отвертки?

— Не знаю, — честно признала я, подавляя смех. — Пост с извинениями, это еще не все. Чтобы Глеб не надумал дальше постики строчить, ему нашептали, что ты упала на подсос Маркелову, который, мягко говоря, против медийной активности кошака, затрагивающей тебя.

У Кочерыжкиной совершенно по лошадиному вытянулось лицо и абсолютно неэтично отпала челюсть. Выглядела она настолько смешно, что я рассмеялась до слез, а она через секунду громогласно расхохоталась на весь ресторан.

— Он не поверит!.. — с трудом сквозь хохот выдавила она.

— Да у него выхода нет! — ухмыльнулась я, потянувшись через стол, чтобы чокнуться бокалом вина о принесенный ей графин с соком.

— Диван, сто процентов про подсос его мысль была, да? — как только официант удалился, аккуратно убирая выступившие слезы уточнила Малицкая и когда я кивнула, прикрыв глаза, покачала головой, — политгандон во всей красе. Так тонко унизить, что поймут только нужные и ответку ведь не дашь… Надо у этого пидора уроки потребовать, я у него на подсосе, могу себе ни в чем не отказывать, пусть мучается теперь.

Новый взрыв хохота и плевать на недовольные косые взгляды. Когда мы более-менее угомонились, я предупредила:

— Есть один момент, Уль, ты Маркелова сама знаешь. Я, разумеется, сыграла на том, что первым делом при инициируемом мной контакте с ним, он весь такой рассыплется в жестах бескорыстной доброй воли, на то и расчет был… однако, Рэм может вновь начать меня шантажить, мол, я помог твоему близкому человеку, а ты, бессовестная, и подобное… если кратко, я не уверена что вот этот пост, — кивнула в сторону Ульянкиного телефона, — может провисеть долго. Поэтому сейчас тебе нужно по максимуму развернуть ситуацию себе на благо.

Малицкая, смешивая водку с соком в бокале, усмехнулась и многозначительно посмотрела на приподнявшую бровь меня, озадачено уточнившую:

— И даже орать не будешь?

Улька вздохнула, сделав большой глоток самодельной отвертки.

— Ну, хотела… — Признала она, откидываясь на спинку кресла, — только вот незадачка: повернуть ситуацию и я бы тоже самое для тебя сделала. Ход у тебя правильный, только сильно жопу не рви, не такая уж трагедия. Любая шлюха знает, что рано или поздно может вскрыться, чего мне орать-то из-за того, что ты себе на горло наступив к этому пидору пошла и отыграла по максимум разумного в этой ситуации. Так что, диванчик мой, ты самый любимый человек в моей жизни, после мамы.

— Как она отреагировала? — тут же поинтересовалась я, уже зная как. Я звонила заплаканной тете Вале, которую разве что ленивый и одновременно слепой, глухой и не умеющий пользоваться интернетом не упрекнул, что она родила проститутку и не спросил, как так она воспитала дочь, чтобы из нее получилась шлюха. Я звонила маме Ульки вчера и сегодня, старательно отвлекла ее, по возможности развлекла и клятвенно подтверждала Улькино:

— Мне поверила, что все это ложь, пиздеж и провокация, — неловко пробормотала Улька, слегка хмуро глядя в сторону бара. Вздохнула и перевела на меня серьёзный взгляд, — я вот на чем хочу акцентировать твое внимание — реально жопу себе не рви. Если мразиш-Маркелов шантажить начнет, то смело шли его на хуй. Особенно если он намеками посыпет про, мол, даст команду и пост снова зальют, шли его на хуй еще жестче. Договорились? — Она смотрела на меня, а я на нее. Я кивнула лениво улыбнувшись и напомнив одними губами незыблемый общий гимн: «победителей не судят» и еще не успев договорить, что и начала свои предупреждения о том, что пост могут вновь залить, чтобы сказать, что я не исключаю этого исхода, потому что мы обе хорошо знаем Маркелова, но Улька, не стала заострять внимание на ненужном и неважном. Отпив самодельной отвертки в блатном ресте блатного хостела северной столицы, подвела итог, — вообще, все не так уж плохо. Подписоты у меня стало на порядок больше. Начнет хайп стихать, я сама замучу интригу типа работала проституткой или нет.

— Зачем? — Изумилась я.

— Потому что на этом бабок можно поднять. — Фыркнула Малицкая, вновь отпивая свежий апельсин в тандеме с французской водярой. — Вчера мне звонили, звали на одно популярное на телевидении догшоу, и я зарядила им ценник в полтора лимона. Сегодня утром они дали добро, так что покупай телек, завтра будешь смотреть меня по первому телеаналу, пойду престарелых медиатварей разнесу, за полтора мульта-то. Потом на парочку интервью схожу, там тоже платить готовы, а после догшоу на первом анальном, эти интрьвьерам-блохерам заряжу ценники гораздо выше чем в полуторку ляма. С учетом того, как мудень-Маркелов поднапрягся, инста у меня сейчас это поле беспрерывных военных сражений и прирост подписоты идет снежным комом, и тут за рекламу тоже цены подниму. А эти… что пишут… — Улька вновь взяла свой телефон и погрузилась в него, надменно улыбнувшись, — через три сорок я поеду подпишу договор на полтора лимончика за пару часиков своего безудержного веселья, а в обед некая Галина написала мне, что я шалава раз трахаю чужих мужей. — Лухари-несушка порылась в своей инсте и, открыв профиль незнакомой женщины, показала ее фотографию мне, — вот смотри какая Галина. — Следом продемонстрировала фотографию грузного мужчины в матроске, позирующего с тазиком раков и бокалом пива, — а это ее муж. Я минут десять угорала и уговаривала себя не писать ей, что даже если ее муж себя и Галю на органы продаст, у него все равно бабла не хватит на меня, так что пусть не боится, что уведу.

Хохотнув, безразлично оглядывая полупустой зал, Постукивая ногтем указательного о ножку бокала с вином, предложила:

— Поехали пошопимся, потом съездим подпишем договор, а затем в отрыв?..

— Ой, диван! У тебя своих дел нет, что ли? — поморщилась госпожа Малицкая, пристально глядя на меня, улыбнувшуюся и со значением поведшую бровью. Улька едва заметно отрицательно качнув головой, усмехнулась — когда твой забугорный черноокий принц подваливает?

— Через час, — через несколько секунд ответила я, улыбнувшись и отводя взгляд от расссмеявшихся зеленых глаз на наручные часы.

— А херли ты тут лясы точишь? — удивилась Кочерыжкина. Я фыркнула, глядя на нее и она закатила глаза, простонав — диван, отстань, а! У меня в номере сейчас дрыхнет шикарный мужик, я не могу его выгнать с пятницы, потому что меня так не драли лет семь, аж ходить тяжело. Дай потрахаться, а то у меня от этой Анисовской карамели, годами на зубах скрипящей, уже кариес развился! Кстати, надо бы виниры шлифануть перед фрикшоу… — Улька, деловито глядя в телефон, торопливо в нем рылась и, бросив пронзительный взгляд на меня, вздохнула, — в конце-то концов, я планирую дисертуху по поводу секса-лекарства, а ты мне, блять, доказательную базу хочешь урезать! Вали отсюда.

— А ты счет-то предъявишь этому ведущему гладиатору на твоем траходроме? — заинтересованно поиграла бровями я.

— Не-а, он бедный. — Немного опечалилась госпожа Малицкая, — будем считать, что под благотворительную акцию попал. Вообще, занимательный персонаж оказался. Если адекват, проинвестирую и проапгрейдю до нормального хомо сапиенс, не в первой безнадегу трансформировать в обнадегу, здесь хотя бы базис нормальный есть, вроде бы… Ну, посмотрим, в общем. Вали уже.

Свалила. После своих аккуратных ментальных реверансов и моральных пинков Кочерыжкиной. Свалила после того, как, аккуратно ее прощупав, точно удостоверилась, что она не брешет, она в норме и действительно вознамерилась отыметь/поиметь с того, что все считали ее провалом.

Сидя в такси, разглядывая влажные дорожки дождя, расползающиеся по стеклу, по смс сообщив Мару, что все же встречу его в аэропорту, как он попросил. Он прислал мне палец вверх и целующий смайл, когда несколькими часами ранее в ответ на эту его просьбу я ему сообщала, что не совсем уверена, когда именно мы увидимся, ибо у подруги трагедия в личной жизни, я жилетка, бабские сопли и все положенное при таком раскладе у близкого человека. А он просто прислал пару одобрительных смайлов. И с учетом того, что происходило между ним и мной в минувшие пятничный вечер и сутки субботы, это для меня многое значило. Потому что за время его отсутствия наши пошлые переписки скатились в милоту. Оказалось, что все это ми-ми-ми, что прежде у меня вызывало закатывание глаз, вполне себе чувственно, когда оно с тем человеком. Вот там и сердце заходится, и улыбка беспрестанная и хочется любить весь мир. Вечером в субботу, когда меня слегка потряхивало от степени насыщенной, обволакивающей глубины мужской нежности, облаченной в краткие печатные реплики, с очень обширным, ощутимым посылом, Мар написал: