Планета Шеол - Кордвейнер Смит

Доктор Вомакт, казалось, вплыл к нему в помещение.

— Вы — сильный человек, Мерсер, — крикнул врач, — очень сильный! Вы меня слышите?

Мерсер кивнул.

— Мы желаем вам всего хорошего, Мерсер. Независимо от того, что с вами случится, помните, вы помогаете очень многим людям здесь, наверху.

— Могу я взять с собой колпак?

В ответ доктор Вомакт снял с него колпак. Двое помощников сняли крышку модуля, оставив Мерсера в полной темноте. Сознание его стало проясняться, и он в панике заметался внутри своего плотного облачения.

Раскат грома и вкус крови на губах.

Следующее, что он почувствовал, был холод. Гораздо более пронзительный и леденящий, чем это было в палатах и операционной на спутнике. Кто-то осторожно поднял его.

Он открыл глаза. Огромное лицо, раза в четыре крупнее самого крупного человеческого лица, которое ему доводилось видеть в жизни, глядело на него. Огромные карие глаза, похожие на коровьи в своей трогательной безобидности, двигались из стороны в сторону, пока его гигантский обладатель проверял упаковку Мерсера. Лицо принадлежало приятному мужчине средних лет, чисто выбритому, с волосами каштанового цвета, чувственными полными губами и огромными, но здоровыми, желтыми зубами, обнажившимися в слабой улыбке. Он увидел, что лежавший открыл глаза, и заговорил глубоким и зычным, дружелюбным голосом:

— Я — ваш самый лучший друг. Зовут меня Б’Дикат. Но вам нет нужды прибегать к этому имени. Зовите меня просто Друг, и я при необходимости всегда окажу вам помощь.

— Мне больно, — произнес Мерсер.

— Все верно. У вас болит каждая клетка. Это из-за длительного падения, — пояснил Б’Дикат.

— Можно получить колпак? — взмолился Мерсер; это прозвучало скорее как требование, а не как вопрос. Ему казалось, что все в дальнейшем будет так, как он сейчас поведет себя.

Б’Дикат рассмеялся:

— У меня здесь нет ни одного. Я и сам бы им воспользовался. Так, во всяком случае, думают они… Зато у меня есть кое-что другое, гораздо лучшее. Не бойся, приятель. Уж я-то поставлю тебя на ноги.

Мерсер с сомнением посмотрел на него. Если колпак доставлял ему счастье на спутнике, то нужна хоть какая-то электростимуляция мозга, чтобы преодолеть мучения, ожидающие его на поверхности Шеола.

Смех Б’Диката глухо заполнил помещение:

— Вы слышали когда-нибудь, что такое к о н д а-м и н?

— Нет, — признался Мерсер.

— Это наркотик такой силы, что фармакологи запрещают даже упоминать о нем.

— И у вас он есть? — с надеждой спросил Мерсер.

— У меня есть кое-что получше. Суперкондамин!

Он назван так в честь одного из городов Новой Франции, где был впервые изобретен. Химики добавили к его молекуле еще одну молекулу водорода. Что привело к настоящему перевороту. Если вы примете его в своем нынешнем состоянии, то через три минуты умрете.

Однако же, эти три минуты покажутся вам тысячью годами полного счастья.

Б’Дикат выразительно закатил свои карие волоокие глаза и причмокнул сочными губами, показав необычных размеров язык.

— Какая же тогда от него польза?

— Вы сможете принимать его, — ответил Б’Дикат. — Да, сможете, но только после того, как подвергнетесь воздействию дромозэ за пределами этого помещения. Вы сможете пользоваться всеми положительными качествами этого препарата и не будете страдать от плохих. Хотите кое-что посмотреть?

«Какой тут может быть ответ, кроме утвердительного, — мрачно подумал Мерсер. — Он, видимо, думает, что у меня есть возможность покинуть эту планету по своему усмотрению?»

— Посмотрите в окно, — предложил Б’Дикат, — и расскажите, что видите.

Атмосфера была ясной. Поверхность Шеола напоминала пустыню горчично-желтого цвета с зелеными полосами, образованными лишайником и низкорастущим кустарником, который, по-видимому, едва сопротивлялся нескончаемым сильным иссушающим ветрам. Пейзаж был однообразен. В двух-трех сотнях ярдов виднелась группа ярких розовых предметов, которые казались живыми, но расстояние не позволяло Мерсеру сделать какое-нибудь определенное заключение. Еще дальше, в самом правом углу зрения окна, виднелась статуя, представляющая собой огромную человеческую ногу, высотой с шестиэтажный дом. Мерсеру видно не было, чем эта нога заканчивалась.

— Вижу большую ногу, — начал он, — но…

— Что «но»? — тут же перебил его Б’Дикат, словно ребенок, скрывающий правильный ответ загадки. По сравнению с любым из пальцев этой огромной ноги, Б’Дикат казался карликом.

— Но ведь это не может быть настоящей ногой? — усомнился Мерсер.

— Она — настоящая, — заверил его Б’Дикат. — Это — капитан первопроходец Альварес, первооткрыватель планеты. Через шестьсот лет он все еще в прекрасном состоянии. Конечно, почти весь поражен дромозэ, но мне кажется, у него еще осталось не так уж мало человеческого сознания. Знаете, что я делаю?

— Что?

— Я даю ему шесть кубических сантиметров суперкондамина, а он в ответ мне фыркает… Настоящее счастливое фырканье. И тот, кто этого не видел, может подумать, что происходит извержение вулкана. Вот что делает суперкондамин! И вы тоже будете его получать. Вам очень и очень повезло, Мерсер. У вас есть такой друг, как я. А у меня есть шприц. Я делаю за вас всю работу, а удовольствие получаете вы. Разве это не приятный сюрприз?

«Ты лжешь, — подумал Мерсер. — Лжешь! Откуда же исходят крики, которые мы все слышим в передачах, как напоминание о Дне Наказания? Почему врач предлагал выжечь мне глаза или уничтожить?»

Человек-корова печально следил за ним, выражение его лица отражало муку.

— Вы не верите мне, — сказал он.

— Не совсем, — попытался смягчить Мерсер. — Только считаю, что вы чего-то не договариваете.

— Не так уж и много, — кивнул Б’Дикат. — Когда дромозэ нападут на вас, это шокирует. Состояние будет хуже некуда, когда вы увидите, что у вас начнут отрастать новые части тела: головы, почки, руки. У меня здесь есть парень, который отрастил за один сезон тридцать восемь рук. Я забрал все, заморозил и переправил наверх. Я стараюсь хорошо заботиться о живущих здесь. Вам, наверное, первое время будет не по себе, вы будете кричать, переживать, но помните — стоит вам только позвать меня: «Друг!», и у вас будет лучший уход во Вселенной. А теперь скажите: хотите ли яичницу? Сам я не ем жареные яйца, но большинство настоящих людей их любят.

— Яйца? — удивился Мерсер. — Какое отношение имеют яйца ко всему, что здесь происходит?

— Почти никакого. Это просто угощение для людей. В вашем желудке должно быть что-нибудь перед тем, как вы выйдете наружу. Это позволяет лучше перенести первый день.