Планета Шеол - Кордвейнер Смит

— Ложитесь, пожалуйста.

Еще никто не говорил Мерсеру «пожалуйста» с того самого момента, как стражники схватили его в одном из закоулков дворца. Он повиновался просьбе, и лишь затем увидел, что у изголовья стола прикреплены наручники. Он застыл.

— Ложитесь, пожалуйста, — настоятельно повторила врач. Двое или трое ее коллег повернулись и смотрели на них. Это повторное «пожалуйста» поразило его. Он должен был что-то сказать. Ведь это были люди, и он снова почувствовал себя личностью. Его голос возвысился и, почти истерически, он спросил у нее: — Пожалуйста, мэм, скажите: сейчас начнется наказание?

— Здесь никого не наказывают, — ответила женщина. — Это спутник, а не планета. Взбирайтесь на стол. Мы сейчас произведем первичную обработку кожи с целью ее уплотнения, а затем вы поговорите с главврачом. Вот тогда-то и сможете рассказать о своем преступлении…

— А вам известно в чем мое преступление? — спросил он, будто это была его соседка, с которой он только что поздоровался.

— Конечно нет, — улыбнулась она, — но все люди, которые прибывают к нам, считаются преступниками. Кто-то так решил, иначе их бы здесь не было. Большинство посетителей стараются рассказать о своих личных злодеяниях. Только не задерживайте меня. Я специалист по подготовке кожи, и там, на поверхности Шеола, вам очень пригодится наша добросовестная работа. А когда будете говорить с шефом, вы найдете о чем поговорить помимо вашего преступления.

Он повиновался.

Еще одна личность в маске, по всей вероятности девушка, взяла его руки своими прохладными нежными пальчиками и вставила их в наручники на столе таким образом, каким ему еще не доводилось видеть. До сих пор ему казалось, что он освоил все орудия пыток, какие только имеются в Империи, но это было чем-то совершенно иным.

Санитар отступила.

— Готово, доктор.

— Что вы предпочитаете, — спросила специалист по обработке кожи, — определенную дозу мучений или несколько часов без сознания?

— А почему я должен желать боли? — вопросом на вопрос ответил Мерсер.

— Некоторые хотят, — пояснила женщина. — Думаю, это зависит от того, как с ними обращались перед отправкой сюда. По-моему, ментальным наказаниям вас не подвергали?

— Нет, — ответил Мерсер, — сия чаша меня миновала. — А про себя подумал, что не знал, что пропустил что-то.

Он вспомнил последнее судебное разбирательство, себя, опутанного проводами и подключенного к стенду дачи показаний. Комната была высокой и мрачной. Яркий голубой свет падал на судейскую трибуну, головные уборы юристов казались фантастической пародией на митры епископов давным-давно минувших дней. Судьи переговаривались между собой, но он не мог их слышать. Внезапно звукоизоляция отключилась, и он услышал, как один из них сказал:

— Взгляните на это бледное сатанинское обличье. Такой тип как этот может быть способен на что угодно. Я за Смертную Казнь.

— А может планета Шеол? — полюбопытствовал другой голос.

— Обитель дромозэ, — согласился третий, — как ничто лучше подходит ему.

Один из инженеров суда заметил, что подсудимый слышит все, что ему не положено. Тотчас же Мерсера отключили от происходящего за судейской трибуной. Тогда ему казалось, что он прошел через все, что только может изобрести человеческий разум в жестокости.

Однако, эта женщина сказала, что он не подвергался ментальным пыткам. Был ли во всей Вселенной кто-нибудь хуже его самого? Там, на Шеоле, должно быть, уйма людей. Они никогда не возвращались.

Теперь он будет одним из них. Будут ли они хвастаться перед ним тем, что натворили и из-за чего попали в это место?

— Вы просили это, — сказала женщина-специалист, — Сейчас я введу вам обычное обезболивающее. Не поддавайтесь панике, когда проснетесь. Ваша кожа будет утолщена и задублена с помощью химических и биологических средств.

— Будет больно?

— Конечно, — сказала она. — Но выбросьте все из головы. Мы не наказываем вас. Боль здесь — это обычная медицинская боль. Каждый проходит через это, когда подвергается хирургической операции. Само наказание, если вам угодно назвать это так, начинается внизу, на Шеоле. Нашей единственной целью является обеспечить вас способностью выжить после прибытия туда. По сути, мы заранее спасаем вашу жизнь. А пока что вы избавите себя от множества хлопот, если проникнетесь сознанием того, что ваши нервные окончания будут реагировать на изменение кожи. Лучше, если вы будете готовы к крайнему неудобству, которое испытаете, когда придете в себя. Но тогда мы тоже сможем вам помочь. — Она опустила вниз какую-то огромную рукоятку, и Мерсер потерял сознание.

Когда он пришел в себя, то, хотя и лежал в обычной больничной палате, но ему казалось, что он жарится на огне. Он поднял руку, чтобы убедиться, что она пылает, но рука была такой же как и всегда, за исключением некоторого покраснения и небольшой припухлости. Он попытался повернуться. Огонь, который его жег, перерос во вспышку жгучей боли, и он прекратил попытки вертеться в постели. Не в состоянии владеть собой, он застонал.

— Вы готовы к легкому обезболиванию? — произнес голос. Это была сестра. — Не дергайте головой, и я дам вам пол-ампулы наслаждения. После этого ваша кожа не будет вас беспокоить.

Она надела ему на голову какую-то мягкую шапочку. На вид это приспособление было металлическим, но прикосновение его напоминало шелк.

Ему пришлось глубоко вонзить ногти в ладони, чтобы не забиться на постели.

— Кричите, если хотите, — сказала она. — Многие так поступают. Пройдет всего минута или две, после чего шапка найдет нужное место в вашем мозге.

Она отошла в угол и сделала что-то такое, чего он не мог видеть.

Щелкнул выключатель.

Он продолжал ощущать жжение, но почему-то перестал обращать на это внимание. Его мозг наполнился восхитительным наслаждением, которое, казалось захлестывало его от головы и до нервных окончаний. Ему довелось в свое время бывать во дворцах наслаждения, но никогда прежде он не ощущал ничего подобного.

Он хотел поблагодарить девушку, и повернулся в кровати, чтобы видеть ее, но острая боль пронзила все его тело. А пульсирующее наслаждение, источавшееся из головы и передающееся по позвоночнику во все нервы, было настолько сильным, что боль, отдававшаяся в них, была будто несущественной.

Девушка стояла в углу совершенно неподвижно.

— Спасибо вам, сестра, — пробормотал он.

Она не ответила.

Он присмотрелся и, хотя было очень трудно сосредоточиться, так как огромные волны наслаждения непрерывно прокатывались по его телу, будто симфония, записанная в нервных посланиях. Но все же сфокусировал взгляд и увидел, что металлическая шапочка была также и на ней.