ОБВИНЯЕТСЯ ТЕРРОРИЗМ - Владимир Устинов

(Радуев С. Б.)

Защитник: (Нечепуренко П. Я.)

Допросил и протокол составил:

Следователь по особо важным делам

Следственного управления ФСБ России

подполковник юстиции Л. В. Баранов

История не признает сослагательного наклонения. Время – не кинопленка: его нельзя прокрутить назад. Это сейчас Радуев нашел бы аргументы, чтобы якобы отговорить Дудаева от преступной террористической акции. Это сейчас, когда он изобличен и пытается любым способом уйти от ответственности за террористический акт, за сотни погибших и искалеченных людей. Это сейчас, а не тогда, в те трагические дни января 1996 года. Об этом я вынужден был неоднократно повторять Радуеву на процессе.

«И получит каждый сполна то, что он заслужил», – говорится в Коране (сура 70, глава 40). И это знает каждый мусульманин, и не только мусульманин.

Хроника террора бандитского нападения дана в свидетельствах очевидцев. Часть их была непосредственно допрошена. Другие показания, сделанные в письменной форме, оглашались в судебном заседании. Приведу только некоторые из них.

Ершов- командир тактической группы внутренних войск. Утром 9 января проснулся, услышал звуки отдаленной стрельбы. Сразу приказал дежурному поднять всех «в ружье». Было понятно, что происходит нападение на часть. Из аэропорта доложили, что совершено нападение на аэродром. Сгорели две «вертушки». Позже стали поступать доклады о том, что бандиты выгоняли людей из домов на улицах Победы и Махачкалинской. Наиболее интенсивная стрельба шла со стороны рынка и жилого массива.

Личный состав занял круговую оборону, стал вести прицельный огонь. Это не давало возможности бандитам приблизиться к территории части. Они вели обстрел из автоматов, подствольного гранатомета, пулемета, снайперских винтовок. Бандиты стреляли из здания средней школы № 7, старого клуба, больницы, швейной фабрики, недостроенного частного жилого дома, со стороны малого рынка.

Около 8 часов утра вновь начался обстрел городка. Четыре бандита из автомашины «ГАЗ-31» со стороны улицы Багратиона вели огонь из пулемета и автоматов. В бою были ранены Орлов, Рудягин. Филяев скончался от полученных ран.

Ванюшкин- командир воинской части. 9 января проснулся от выстрелов. Прибыл в часть, которая с 5 часов утра была блокирована бандитами. По ней со всех сторон велся обстрел. Ранены рядовой Алехин и сержант Жуков. Продвигаясь утром к воинской части, видел, как бандиты разъезжали на автомобилях, вели беспорядочную стрельбу по жителям. Их вталкивали в машины, а затем отвозили в больницу.

Афанасьев – командир в/ч 3693. Проснулся от выстрелов в районе аэродрома. В 5 часов 20 минут раздался первый взрыв. Когда один вертолет загорелся, дал команду тушить его. Но примерно минуты через 2-3 раздался новый взрыв. Это взорвался второй вертолет. Дал команду отойти от вертолетов в укрытие, так как была опасность повторных взрывов…

Агапов – начальник разведки тактической группы. Боевики из домов, расположенных на углу улиц Махачкалинской и Победы, выводили людей группами по 20-30 человек. Их вели под конвоем к городской больнице. В подъездах домов были слышны автоматные очереди и взрывы гранат…

Так боевики выполняли замысел Радуева, который, по его словам, состоял в следующем: «Жителей города необходимо было собрать в двух-трех местах, но совсем не для того, чтобы объявить их заложниками… Людей планировалось собрать… чтобы поведать миру о масштабе операции. И тем самым привлечь внимание мировой общественности к проблемам Чечни».

Лицемерное заявление, хотя ясно главное: это все равно насилие. А насилие всегда наказуемо в уголовном порядке.

А вот что свидетельствовал пострадавший Магомедгаджиев. «Мне позвонил Сулейманов и сказал, что городская больница окружена чеченцами. Я подошел к окну и увидел: мой дом тоже окружен чеченцами, вооруженными автоматами и пулеметами.

Я поднял свою жену и детей. Те быстро оделись. В этот момент в дверь стали стучать. Я дверь не открыл, в дом стали ломиться, а потом стрелять из автомата. Боевики приказывали, чтобы я с семьей выходил на улицу. Во дворе находились согнанные боевиками многие другие жители окрестных домов.

Затем всех повели в сторону больницы. Заложники и боевики находились на всех этажах здания. В больнице собрались не менее 2500 заложников и 150 боевиков, которые заминировали здание. В коридорах лежали большие мины. От них тянулись провода…»

Перед нами все новые и новые показания. Свидетель Майбокунов отмечал, что «боевики ногами выбили дверь… Один стоял с автоматом… другой сказал, что через пять минут произойдет взрыв, быстрее одевайся. Выгнали на улицу, повели в больницу…»

Акопова Кристина: «Проснулась от выстрелов и взрывов… Увидела людей в масках. С трехлетним ребенком спряталась в подвал. Боевики выломали дверь, забрали мать… Увидев меня с ребенком, боевик приказал присоединиться к группе людей. Всех повели к больнице… У ребенка после этого начались истерики. Потребовалось длительное лечение».

Алиев: «Людей избивали… И когда вытаскивали из квартир, и когда доставляли в больницу. Меня бил боевик-араб. От ударов из носа и ушей потекла кровь. Боевики сняли с меня дубленку и шапку… Заставили, угрожая расстрелом, идти собирать трупы…»

Инигов: «…Искал пропавших овец… Остановили трое вооруженных боевиков, прострелили ногу… под дулом автомата погнали в больницу…»

Напуганные женщины, старики и дети переполняли, по их выражению, «как сельдь в бочке», все помещения больницы. Но заложники еще не знали, что основные ужасы и издевательства их ждут впереди.

Врач Гаджиев: «Боевики ворвались в кабинет… сказали, что я во власти армии Дудаева… Заставили оперировать своих, в том числе раненого араба. Сказали: «Если с раненым что-то случится, – расстреляем». Больницу прежде охраняли три милиционера. Я узнал, что их убили…»

Лисицина: «Боевики ворвались в роддом. Всех рожениц с новорожденными под автоматами заставили перейти в главный корпус. Там, на 4-м этаже, все стояли, так как негде было даже присесть. Одна женщина там и родила…»

Султанова Наида: «В роддоме были тяжелобольные. Лежавшая со мной напарница хотела позвонить, ее ударили… Дали команду спуститься всем: роженицам с детьми и младенцами… Милиционера сожгли…»

Магомедова (она только что родила): «Утром ворвались боевики. Приказали выходить… Одна женщина была в тяжелом состоянии, ее столкнули с кровати… Мы собирали новорожденных, не зная даже, чьи они… Мы были все раздеты… дети плакали. Боевик сказал, что если они не перестанут плакать, то детей расстреляют… Вынуждены были зажимать детям рты… Женщин выставили в окна, а боевики стояли сзади…»

Так, многие женщины, оказавшиеся в больнице, подтвердили и рассказали суду, что под угрозой расправы их использовали в качестве «живого щита». Выставляли в оконные проемы, вынуждали кричать и размахивать белыми тряпками.

Нуждаются ли такие действия в особом комментарии? Думаю, что нет. Любому даже юридически неподготовленному человеку ясно: чинились чудовищные злодеяния. И им дано точное определение еще кинематографистом Михаилом Роммом: «обыкновенный фашизм».

Но подсудимые пытались всячески обелить себя.

Как защищался Радуев? По его ходатайству суд огласил 7 декабря 2001 года показания свидетеля Долговой. Она была отпущена Радуевым из больницы. Этот факт он преподносил как пример своей доброты и милосердия в отношении заложников, надеялся получить хоть какой-то, пусть слабый, но козырь.

Однако показания Долговой свидетельствовали против Радуева. Она подтвердила виновность Радуева в совершенных бесчинствах, ответственность за которые он все время пытается списать на Исрапилова.

Бессмысленно звучал его постоянный рефрен: раз командовал Исрапилов – ему и отвечать. Между тем на одной из видеопленок, которые были просмотрены в зале судебного заседания, Исрапилов сам отвечал на вопрос, кто командовал в действительности. И вот его ответ: «Командир операции – полковник Радуев. А я его помощник»… Комментарии вновь излишни. Но Исрапилова нет в живых, и Радуев этим пытался воспользоваться, зная, что мертвые умеют молчать…

Во время процесса Радуев-«правовик» не раз пытался продемонстрировать свою юридическую подготовку. Признав факт набега на Кизляр, он тем не менее все время стремился отнести убийства мирных граждан, захват заложников и другие преступления к так называемому «эксцессу исполнителей». А он здесь, мол, ни при чем. Он не отдавал команды убивать, захватывать людей. Боевики сами, дескать, по своей воле убивали людей. И ему, видите ли, стыдно, что чеченские бойцы (а на самом деле – бандиты) так себя вели. И вообще, он не знал, не слышал ничего подобного о происходившем. Получается, что он «весь в белом», а в Кизляр он пришел только с целью провести «политические переговоры».