В Шторме - Pax Blank

Он потянул к себе этот огромный источник мощи, с абсолютной точностью заставляя его концентрироваться в кристально острый фокус. Задавая направление, определяя цель и разрешая ему контроль в одно и то же время… позволяя все, что было необходимо…

Отдаваясь ему полностью…

Внутри полыхало пламя, сводящее мышцы в борьбе за управление этим необъятным наплывом невероятной мощи.

Он увидел двери – впервые по-настоящему увидел их - каждое тончайшее древесное волокно обивки и каждую бороздку плотных плит сплавов под ней. Увидел ряды тяжелых стержневых цилиндров, внедренных в укрепления из органической стали, которые в свою очередь были связаны и скреплены тросами из перенниума от пола до потолка и установлены в решетке из массивных балок под безобидной штукатуркой стен. Все эти немыслимые укрепления были тщательно разработаны, чтобы только удержать его.

И эта преграда стала для него ничем – совершенно.

Он швырнул в нее Силу - стену плотной, неостанавливаемой энергии - и тяжелая деревянная обшивка, скрывающая истинную природу дверей, просто исчезла под этим ударом. Сначала ушла тонкая резьба, а затем и вся масса дерева, сжимаясь и превращаясь в пыль под продолжающимся давлением.

Но он нажимал и давил дальше.

Находящийся внутри металл начал скрипеть и стонать, сдаваясь под брошенной в него мощью - нагреваясь до красного каления так, что остатки древесины на нем начали тлеть и обугливаться.

Люк наклонил голову, полностью отдаваясь своей задаче, устанавливая цель для неразборчивой ярости, никогда им прежде не испытываемой, бросая все свое разочарование против того, что стояло на его пути.

Сотрясаясь, двери вывернулись назад на несколько дюймов, каменная кладка вокруг разлетелась в пыль, и в тот же момент тяжелые замочные цилиндры начали терпеть поражение, таща за собой массивные балки и натянутые тросы блоков укреплений в стене.

Следующий толчок и визг пытаемого металла, поверхность уже полностью черных дверей начала разрываться, покрываясь трещинами и сдаваясь этому невыносимо тяжелому неустанному прессу.

Наконец, Люк выбросил перед собой руки с открытыми вперед ладонями.

Окружающие стены взорвались под невидимым ударом, и массивные двери оторвались, словно были сделаны из соломы. Вспахивая огромные борозды на своем пути, они с немыслимой силой ударились о противоположную стену и упали грудой искореженного металла, разбивая и превращая в осколки роскошный мраморный пол.

После такой слуховой и ментальной какофонии наступившая тишина фактически зазвенела в ушах Палпатина.

Люк стоял совершенно неподвижно в облаке кружащей и оседающей на черный мрамор пыли.

Он не оборачивался, смотря вперед на огромное, зияющее отверстие в стенах футом толщиной, на место, где раньше стояли тяжелые противовзрывные двери, на лопнувшие толстые тросы и разорвавшиеся сплавы металла.

- Очевидно, они все-таки откроются, - сказал он наконец.

…И спокойно вышел в гостиную, пройдя мимо разрушений, не удостоив их взглядом, к следующей смежной комнате, чьи собственные огромные двери сдержанно закрылись за его спиной.

Лицо оставшегося в одиночестве Палпатина, оценивающе разглядывающего невероятное разрушение, вызванное его джедаем, медленно разошлось в широкой коварной улыбке. Он знал мощь, которую потребовало это действие; мощь, которую Скайуокер призвал к себе так легко и естественно.

Медленно, в гулкой тишине, он начал смеяться.

В безмолвии все еще пустой спальни Люк резко упал на колени. Темный момент безупречной ясности ушел, и все его тело колотила дрожь - от холодного осмысления этой краткой близости. Во мраке огромной, мертвой комнаты он взглянул на свободу за толстыми стеклами высоких окон, отчаянно боясь, что она потеряна для него. Возможно, что никогда и не могло быть по-другому.

Возможно, это все, чего он заслуживал.

Неужели это была судьба?

Глядя в немой тишине на луну над башнями, чувствуя воющее требование Тьмы, как никогда прежде, он вспомнил снова свой детский сон - волка в тенях ночи, рыскающего в одиночестве и проскальзывающего мимо любой охраны.

Всегда охотясь… рыча и выпуская заиндевелое дыхание в холодной полумгле.

Охотясь на него, как он думал.

Но теперь… теперь, когда он спал, был только он сам в тех черных, как вороново крыло тенях, и Тьма цеплялась за него и удерживала, обвиваясь вокруг, как плащ.

Оставляя его бродить в одиночестве бесплодной ночи.

Глава 12 (часть 1)

Двенадцать недель - двенадцать недель заключения в одних и тех же комнатах. Двенадцать недель выматывающего, изнуряющего давления. Двенадцать недель неуверенности, и сомнений, и неустанных провокаций.

И все это не прекратится с окончанием договора. Не для него.

Но чертовски ясно, что это скоро изменится. К лучшему или худшему, но изменится.

Большую часть дня Люк провел в медитации, сидя на коленях, в темной пустой спальне. Поднимая щит за щитом, возводя незаметные барьеры, скрывающие его намерения.

Он понял, что мог сделать это спустя несколько дней, как оказался здесь - уловив смутный след того, как Мара ограждала свой разум во время разговора с ним. Используя это открытие, как шаблон, он начал собственные попытки, вкладывая в них много времени и усилий - улучшая и шлифуя свой навык, неделя за неделей. И теперь он вполне был уверен, что сможет не только оградить свои мысли от Палпатина, но и скрыть сами щиты, чтобы ситх не знал о них.

Найденная Люком уловка заключалась в том, чтобы всегда оставлять несколько заметных щитов - что-то, на чем можно бы было сосредоточить внимание. Таким образом, он скрывал гораздо больше, чем показывал и был уверен, что Палпатин, зная, что он что-то скрывает, понятия не имел, что именно и как много.

Он делал большую ставку на эту теорию сегодняшним вечером.

Люк открыл глаза и пристально взглянул в наступающий сумрак. Смотря на тяжелые, скрепленные волокнами прозрачного транспаристила окна.

Сможет ли он сломать их?

Да. Он мог. Он знал.

Окно - это ничто; пять дней назад он сломал гораздо более тяжелые двери… и в этом заключалась дилемма.

Он разрушил двери, потому что коснулся Тьмы; позволил ей завладеть им в его досаде и гневе. Но он осознавал, что теперь его способности росли без всякого побуждения подобных чувств; как будто он открыл некие двери или, возможно, у него просто появилась вера в свои силы, которую так стремился развить в нем Мастер Йода.

Или, может, он оставался в контакте с Тьмой… мысль заставила его нахмуриться; быстрая, легкая мощь - именно это говорил Йода.

Но было ли так ужасно использовать ее, как средство спасения - чтобы получить свободу для Хана? Что могло быть темным в этом намерении? Он снова взглянул на окна, отклоняя свои минутные сомнения перед лицом большей необходимости.

В своем медитативном состоянии он легко распознал присутствие Палпатина, двигающееся по дворцу в направлении комнат Люка: сосредоточенное, наполненное решимостью, целенаправленное, нетерпеливое и возбужденное, и абсолютно самоуверенное.

Когда тот вошел в зал, на расстоянии двух комнат от Люка, он сделал последний глубокий вдох, успокаивая дыхание.

Ночь будет долгой.

.

.

Палпатин декламировал речь, предавая и посвящая себя ей с особым упоением; манипулируя мстительными обвинениями, слова которых Люк даже не разбирал, безучастно глядя на старика и слыша только гул собственной крови в ушах.

Время шло, и он попытался слушать, попытался реагировать - скрыть, как он напряжен.

Протянув руку к высокому, гравированному бокалу, Люк на мгновение упрекнул себя за то, что не делал этого чаще - для того, чтобы сейчас его действие казалось естественным; он небрежно перехватил бокал левой рукой и поднес к пересохшему рту. Жаль, что вино не очень крепкое, подумал Люк, делая большой глоток – понимая, как сильно колотится его сердце. Затем поставил бокал на место, не убирая с него пальцев; ожидая, обращая свое внимание к Палпатину.

«Сконцентрируйся!…»

- …сказали мне, что ты был исключен из списков Восстания - они отрекаются от тебя, друг мой.

- Они не отказались бы от меня так скоро, - покачал Люк головой.

- Тебя уже нет, джедай, - улыбнулся Палпатин, он явно получал удовольствие от ситуации.

- Тогда, кто же уничтожил «Звезду Смерти»?

- Пилот, разрушивший «Звезду Смерти», погиб в сражении у Хота. Это официальная версия. Он умер героем, пожертвовав жизнью за цели Восстания. Ты - имперский агент. Шпион, проникнувший в их самые высокие ряды и полностью предавший их доверие. Мне сказали, что они с крайним энтузиазмом отказались от тебя, друг мой; отвергли все отношения и связи с человеком, которого так быстро осудили. Это степень их лояльности – и она всегда была такой.

Люк напрягся в ответ на этот последний выпад, сузив глаза и стиснув челюсти.