Невидимка и (сто) одна неприятность (СИ) - Ясная Яна

Удивительное дело, но все сомнения существовали только тогда, когда Даниэля не было рядом. А здесь и сейчас, все было просто, понятно и очевидно, даже несмотря на то, что сложно, неясно и запутано.

Даниэль крепко обнял меня, прижимая к себе теснее.

— Спасибо за доверие, ежик. Я тебя люблю.

В груди разлилось тепло, а сердце и горло сжало сладким спазмом.

Не реветь. Не реветь. Не реветь, я сказала!

— А я тебя, —  едва слышно пробормотала я лагранжевской подмышке, крепко-крепко зажмурившись.

Глава 18

—  Молодец, Элалия, у тебя отлично получается! — радовался за меня мистер Кроуч и хвалил с удовольствием, от всей души.

Весь конец прошлой недели и начало этой у меня были сплошные провалы. Не было даже срывов —  каждый раз, когда в очередном упражнении приходило время коснуться силы, что-то внутри беззвучно вопило “Опасность!”, и я пережимала канал. Это выходило рефлекторно, и я всеми силами уговаривала себя так не делать. И каждый раз, начиная упражнение заново, обещала, что в этот раз точно сдержусь и выполню наконец задание, а там как выйдет, так и выйдет, срыв так срыв, что, эти стены потопа не видели?

Но каждый раз, каждый раз, стоило ощутить этот тревожный сигнал, я снова бездумно и мгновенно зажимала силовой канал. С тем же успехом я могла на приеме у врача уговаривать себя не дергать ногой при проверке коленного рефлекса. Но стоило только стукнуть по колену —  и проклятая мышца сокращалась сама!

Я подозревала, что моё состояние, которое, вроде, только-только вышло на прогресс, ухудшалось: раньше у меня получались хотя бы срывы, а теперь — вообще ничего не получалось. Но из-за всей этой истории с Даниэлем мне было настолько плохо, что я даже волноваться об этом не могла. Отмечала это болезненно-апатично и уходила в свои мучительные переживания. Понимала, что качусь в пропасть, пыталась собраться и ухватиться за что-то —  и продолжала катиться в пропасть дальше. С внутренним ощущением того, что, значит, так тому и быть. Я не хотела больше срывов. И если это означало, что нужно вообще не колдовать, значит, туда и дорога. В конце концов, не то чтобы я прямо таки мечтала связать свою жизнь с магией… в художницы пойду, мне уже вон заказы на портреты поступают…

От мысли о портретах внутри снова все сжималось, к горлу подкатывал ком, и какая уж тут была магия...

Этой ночью мы с Лагранжем почти не спали: то тискались, то шептались, изредка проваливаясь в дрему и тут же выныривая из неё. Эта ночь была долгой, медово-сладкой, она закончилась для нас, как и положено — с рассветом. Когда темнота начала таять, Даниэль засобирался к себе. И я уснула, уткнувшись носом в пахнущую им половину подушки, чтобы подскочить по колоколу буквально через пару часов.

В результате на занятия я прискакала невыспавшаяся, но бодрая, в кристально-прозрачном состоянии сознания, свойственном недосыпу. С разжавшейся в груди пружиной и с ощущением правильности происходящего, которое прочно угнездилось внутри.

К уроку я приступила, находясь мыслями скорее в розовой дымке своей влюбленности, чем в классе с мистером Кроучем.

Первое упражнение выдала четко, ровно, в исполнении, близком к эталонному.

Удивилась и немножко не поверила —  мало ли, какие случайности случаются, верно? Тем более мистер Кроуч сидел с абсолютно индифферентным выражением лица, и на мой успех никак не реагировал.

Может, решил, что ему показалось, может, тоже всю ночь тискался с миссис Кроуч, и теперь спал с открытыми глазами…

Второе упражнение получилось чуть хуже первого: я намеренно передержала силу на пике, но никакой внутренней сирены об опасности не услышала и никакой рефлекторной потребности пережать каналы не ощутила. На спаде успешно стравила получившийся излишек, воспользовавшись одной из техник отведения силы, которые вдалбливались нам в Горках с первого года обучения, выровняла поток и замкнула контур, завершая упражнение. Рисунок заклинания вышел уверенный и четкий, хоть и слегка неровный, уплотненный в тех местах, где я сперва набрала излишек энергии, а потом исправляла ситуацию. Для меня — идеальный, практически.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мистер Кроуч безмолвно присутствовал за партой передо мной, ничем не показывая, что происходящее его интересует или хотя бы касается.

С третьим упражнением я решила не рисковать и не дергать везение за хвост, выверенно и скупо воспроизвела технику, не играясь больше с силой, и только когда мистер Кроуч выдал свою похвалу, сияя ярче, чем майское солнышко в окошке, до меня дошло, что, кажется, всё это время он сидел не дыша и боялся спугнуть.

Меня? Удачу? Контроль?

Всё вместе, наверное.

И это было неожиданно приятно —  то, что он, оказывается, так болел за меня.

А еще более странным было то, что осознав всё это, я удивилась, растерялась, обрадовалась —  но контроль не утратила.

Контур тренировочного заклинания удерживался всё это время без участия сознания, до боли знакомым, привычно-непривычным волевым усилием.

Кажется, так я делала когда-то в прошлом.

Давным-давно.

В прошлой жизни —  в той, в которой я не разучилась колдовать.

—  Ну что ж, а теперь давай перейдем к следующему упражнению...

К концу занятия я успела наупражняться до полного изнеможения и вскипания мозга: после первых успехов мистер Кроуч задрал планку, непривычно повысив сложность заданий.

И поначалу мне еще как-то удавалось держать марку, но наставник всё взвинчивал темп, да еще постоянно менял требования: быстрее, насыщеннее, тоньше, плотнее, шире, медленнее! Еще медленнее! Так медленно, как только можешь! Когда дело дошло до манипуляций  максимально насыщенными потоками, у меня снова перестало получаться.

Раньше в такой ситуации я опустила бы руки, а сегодня злилась, негодовала на мистера Кроуча с его непомерными требованиями —  ведь у меня только начало получаться! Неужели нельзя быть ко мне… ну, капельку снисходительнее, что ли?

Уговаривала себя успокоиться, собиралась —  и штурмовала непокорное упражнение. Два раза из трех заканчивались пшиком.

Каждый раз, когда упражнения оказывались мне не по зубам, и неподатливый магический поток собирался вывернуться из-под контроля и из рук, я успевала перехватить его и пережать. Получалось ловко и аккуратно.

Хватит. Я больше не хочу срывов.

Лучше уж никак, чем “как выйдет, так и выйдет”.

И пусть хоть запечатают.

Когда шестое подряд неподатливое заклинание бесславно разваливалось на половине пути, у меня звенело в ушах, перед глазами то и дело мерцали искры от напряжения, а из ушей почти валил дым от злости, наконец-то прозвучал сигнал об окончании занятия. Я попыталась все же довести упражнение до логического завершения, но мистер Кроуч меня остановил:

—  Хватит, Лали. Успокойся. И задержись пожалуйста.

Я послушно села на стул, с которого вскочила, намереваясь вылететь из класса на реактивной тяге собственного дурного настроения.

—  Элалия, —  тепло улыбнулся мистер Кроуч, —  сегодня до конца учебного дня тебе еще дадут отдохнуть, ну а с завтрашнего утра возвращаешься к обычному режиму учебы, раз уж мы успешно преодолели твой кризис.

Что, простите?

Видимо, это “Что, простите?” отразилось на лице как-то особенно крупно.

Мистер Кроуч рассматривал меня со странным выражением: удивление, сопереживание и веселье в равных пропорциях, примерно это читалось в его взгляде.

—  То, что происходило с тобой последние несколько дней, называется “магический кризис”.

Вообще-то, то, что происходило со мной последние несколько дней, называется “Даниэль Лагранж и его дурацкие тайны”!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

—  ...в работе с воспитанниками, мы, как правило, стараемся избегать такого развития событий, предпочитая вести подопечного по более долгому, но более ровному пути. Это занимает больше времени, но дает более прогнозируемые результаты. Прохождение же сквозь магический кризис чревато… Впрочем, давай я подробнее расскажу что именно с тобой происходило с точки зрения магической теории —  потому что практическую часть ты, безусловно, почувствовала в полной мере, —  он улыбнулся теперь уже отчетливо сочувственно. —  А если ты опоздаешь на следующее занятие, я предупрежу, что это я тебя задержал.