Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима - Ричард Габриэль

Сражение началось с перестрелки нумидийских конниц, после чего, по команде Ганнибала, в атаку ринулись слоны при поддержке мавров и балеарцев. Сципион приказал велитам выступить им навстречу. Оглушительный рев труб и рогов, возвестивший атаку велитов, перепугал нескольких слонов. Согласно Полибию, «животные повернули назад и смяли ряды нумидийцев, следующих за ними».[592] Масинисса, воспользовавшись суматохой, ринулся в бой; карфагенская легкая конница обратилась в бегство, оставив левый фланг незащищенным. Масинисса, горячий по натуре и азартный в силу молодости, бросился во главе своей конницы в погоню.[593] Некоторые слоны помчались на велитов, которые сразу отступили по специально оставленным коридорам между легионами, увлекая за собой животных. Другие слоны устремились к флангам, где они попали под ураган метательных копий. Полибий пишет, что «слоны убили много велитов, но и сами понесли тяжелые потери».[594] Не так-то просто убить слона, да еще с помощью оружия того времени, так что информация о том, что слоны «понесли тяжелые потери», едва ли соответствует истине.

В какой-то момент слоны прекратили наступление и стали бродить между первыми линиями. Некоторые, как планировал Сципион, прошли по живым коридорам и спокойно бродили в тылу легиона. Некоторые слоны побежали в направлении правого римского фланга, где на них обрушился ураган копий, и они в ужасе покинули поле боя.[595] Полибий иначе излагает ход событий. Конница Масиниссы с самого начала перешла в наступление и вывела вражескую конницу с поля до того, как римское правое крыло отогнало слонов.[596] Скорее всего, Масинисса перешел в атаку после того, как слоны напали на велитов. Масиниссе удалось так быстро выдворить с поля нумидийскую конницу Ганнибала не потому, что ее потоптали обращенные в паническое бегство слоны, а потому, что Ганнибал приказал не вступать в бой, а увлечь за собой и вывести из боя конницу Масиниссы. Увидев, как быстро удалось Масиниссе справиться с нумидийцами, Лелий атаковал карфагенскую конницу, «обратил в паническое бегство и бросился следом за ней».[597] Завершилась начальная фаза битвы, и первый раунд остался за Ганнибалом, который заставил конницу Сципиона заняться преследованием и, таким образом, вывел ее из борьбы.

Легкая пехота обеих сторон отошла на соответствующие линии, и две линии тяжелой пехоты стали медленно сближаться, готовясь вступить в бой.

«Копья метнули с такой скоростью и силой, что содрогнулся воздух, и внушающее ужас облако закрыло небо. Затем в ход пошли мечи, и лицо приблизилось к лицу, и глаза сверкнули мрачным пламенем. Все те, кто, презирая опасность, помчался вперед, чтобы встретить первый ураган метательных снарядов, были убиты, и земля, печалясь, впитала кровь своих сыновей».[598]

Полибий описывает, что произошло дальше.

«Завязался рукопашный бой. Сначала, когда битва была только рукопашная и противники дрались один на один, пока сражающиеся действовали не копьями, а мечами, перевес был на стороне наемников, благодаря их ловкости и отваге, и многие римляне были ранены. Однако стойкость строя и превосходство оружия позволили воинам Сципиона потеснить своих противников. Все это время задние ряды стояли позади своих товарищей».[599]

Полибий, похоже, говорит о том, что вторая линия римлян придвинулась ближе к первой линии, чтобы поддержать товарищей, которые несли большие потери. Атака карфагенян, вероятно, заставила Сципиона отказаться от эшелона для второй линии и вернуться к фаланге, чтобы сдержать давление с фронта. Если это так, то Сципион потерял половину людских ресурсов для маневрирования.

Карфагенский фронт начал постепенно отступать, пока, наконец, не сломался. Полибий объясняет это тем, что вторая линия не подошла на помощь первой, как это сделали римляне. Вместо этого «она трусливо подалась назад и не поддержала наемников».[600] Судя по этим словам, Полибий перепутал два типа формирований и их тактические функции. Вторая линия действовала так не от трусости, отказываясь наступать; скорее воины действовали согласно приказам и в соответствии с тактическим планом Ганнибала.

Неправильное понимание Полибием эшелонной тактики заставляет его думать, что, когда воины первой линии увидели, что остались без поддержки, они «повернулись лицом к своим: одни пытались найти прибежище во второй линии, а другие, поняв, что их сначала оставили без помощи, а теперь отгоняют, стали избивать своих, не принимавших их к себе».[601] А дальше он пишет, что одновременно происходило как бы два сражения, когда «карфагенянам приходилось биться одновременно с неприятелем и со своими товарищами».[602] К обвинению в трусости он добавляет обвинение в глупости, поскольку непонятно, почему на раненых и напуганных отступающих солдат нападают их же товарищи. Или этого просто не было, или Полибий все сильно преувеличил.

Скорее всего, карфагенский фронт отступил под натиском римлян. Поскольку гастаты преследовали наемников, увеличивая расстояние между собой и принципами, вторая карфагенская линия по приказу Ганнибала перешла в атаку, пытаясь заманить в ловушку римлян. В неразберихе рукопашного боя по ошибке вполне могли быть убиты своими же товарищами некоторые наемники и римляне. Может, Полибий это имел в виду. Как-то не верится, чтобы две карфагенские линии сражались друг с другом, одновременно отбивая атаки римлян.

Полибий противоречит сам себе, когда дальше пишет, что контратака второй карфагенской линии «даже привела некоторые манипулы гастатов в замешательство», что потребовало действий со стороны «офицеров принципов», которые «удержали их строй».[603]

Иными словами, контратака карфагенской второй линии была настолько сильной, что гастаты дрогнули, вынуждая принципов вступить в бой, чтобы остановить атаку. Сципиону для удержания фронта пришлось перейти к фаланге. Теперь речи не шло об использовании эшелона для маневрирования. Две римские линии вступили в бой со второй карфагенской линией, значительно уступающей им в численности. Они продолжали биться до тех пор, пока «большинство наемников и карфагенян не было перебито на месте, либо своими, либо гастатами».

Но в итоге они побежали, и «Ганнибал не позволил им войти в ряды своих ветеранов; он приказал своим задним шеренгам навести копья и сдержать приближающихся, и им пришлось спасаться на флангах или в открытом поле».[604] Такое поведение Ганнибала объяснимо. Он собирался использовать ветеранов, еще не вступавших в бой, для нанесения решающего удара по уставшим римлянам, которые уже успели понести потери в предыдущем бою. Разрешить напуганным, раненым, усталым воинам влиться в ряды ветеранов означало подорвать их моральный дух и нарушить строй. Позже остатки первых двух линий, отойдя на фланги, перегруппировались и пошли в наступление вместе с ветеранами.

Успешное наступление карфагенян вызвало некоторую растерянность в рядах Сципиона. Ливий отмечает, что «гастаты в строю шли первыми, преследуя врага, пробираясь, кто как мог, через горы тел и оружия, через лужи крови — ряды их расстроились, соединения перемешались. Заколебались и ряды принципов, ведь впереди себя они видели рассыпавшийся строй».[605] Поле битвы было загромождено трупами и оружием до того густо, что римское наступление остановилось: солдаты спотыкались о мертвые тела и поскальзывались в лужах крови, знамена заколебались, боевой порядок распался.[606] Динамика боя внесла свои коррективы в план Сципиона, и он понял, что подвергнется контратаке Ганнибала.[607]

Он, безусловно, понимал, что сильно рискует. Если перед битвой ему не было известно ни о позиции, ни о численности старой гвардии Ганнибала, то теперь он понял, какую угрозу она представляет для его армии. А где же его конница? Единственное, что ему оставалось, — это тянуть время и надеяться, что Лелий и Масинисса должны скоро вернуться. Сципион велел подать трубой сигнал к сбору. Он перегруппировал гастатов перед тем местом, где только что шел бой, и против вражеского центра[608] и «приказал принципам и триариям построиться, пробравшись сквозь мертвых, встать в плотном строю на обоих флангах в одной линии с гастатами».[609] Сципион приказал унести с поля боя раненых и приготовился встретить атаку Ганнибала.

Но Ганнибал не спешил переходить в наступление. Почему Ганнибал не бросился в атаку с 15 тысячами свежих воинов, размешенных всего в двухстах ярдах от ослабленного центра Сципиона? Возможно, на него повлиял тот факт, что Сципион смог относительно быстро собрать и перестроить свою армию в одну линию. Ганнибал тоже мог использовать паузу для того, чтобы перестроить свои линии. В каждой римской манипуле был трубач, который мог быстро передавать поступающие команды. У Сципиона не заняло бы много времени, чтобы отдать команду, а у армии — чтобы выполнить ее. Сципион мгновенно устранил беспорядок, намечавшийся в рядах его армии. Однако Ганнибал не воспользовался возможностью напасть на римлян, когда Сципион занимался перестроением армии.