Прекрасный зверь (ЛП) - Олтедж Нева

Петров резко встает с кресла, его потрясенное лицо приближается к камере.

— Что моя дочь делает в твоем самолете?! — рычит он.

— С ней все в порядке. Не переживай.

— Ты забрал ее. — Роман издает низкий рык.

— Да. Забрал. Ее хакерские навыки впечатляют. Я привез ее на Сицилию, чтобы она выполнила для меня одну работу. Все завершено, и я отправляю ее обратно домой.

— Если ты тронул хоть волосок на ее голове, Рафаэль, — говорит он сердито, — я сравняю с землей весь твой чертов остров в течение двадцати четырех часов! И никогда, черт возьми, не смей даже смотреть в ее сторону, ублюдок.

Я усмехаюсь.

— Теперь понимаю, откуда у Василисы такое воображение.

— Не смей произносить имя моей дочери, ублюдок! — Роман хватает ноутбук, и экран трясется. — Ты мертвец! — кричит он.

Я вижу, как он поднимает пистолет в сторону камеры. Через мгновение раздается выстрел, и экран чернеет. Видимо, наша встреча завершена — Роман выстрелил в ноутбук, целясь в меня.

Ухватившись за край стола, я уставился на пустой фон своего дисплея. Прошло меньше часа с тех пор, как посадил Василису в самолет, а уже чувствую себя так, словно частичка души умерла. Что будет завтра, когда она вернется в Чикаго к своей семье?

Забудет ли она обо мне? Забудет ли она о том глупце, который любит её так сильно, что готов отпустить, понимая, что это, скорее всего, сломает его? Осознавая, что шансы на её возвращение равны нулю?

Из моего горла вырывается яростный крик. Я с силой ударяю рукой по столу, сбрасывая ноутбук и прочие вещи на пол. Это не приносит облегчения от безысходности и страданий, которые меня душат.

Сколько времени пройдет, прежде чем она позвонит и скажет, что не вернется?

Неделя?

Месяц?

Я погибну от этой ужасной неизвестности.

Схватив телефон, отправляю сообщение Гвидо, а затем ещё одно с указаниями для моего пилота.

Василиса

Низкий гул проникает в мое сознание, усиливая головную боль. В горле пересохло, как будто я наелась ваты. Запах кожи наполняет нос, и это еще не все — слышен аромат кипариса с легкими нотами апельсиновой цедры.

— Рафаэль? — бормочу я. — Который час?

— Почти пять утра, — отвечает Гвидо.

Я медленно сажусь, моргаю и осматриваю интерьер самолета.

— Что происходит?

— Тебе нужно пристегнуть ремень безопасности. Мы скоро приземлимся.

— Приземлимся? — Я перевожу взгляд на Гвидо, который сидит напротив меня на диване. — Где?

— В Чикаго.

Смятение сменяется волнением. Я снова увижу свою семью! Счастье. Облегчение.

— Где Рафаэль? — спрашиваю, оглядываясь по сторонам.

— Он остался в Сицилии.

Хлоп.

Моя радость лопается, и я погружаюсь в яму ужаса.

— Почему?

— Ты все время просила его отправить тебя домой. И он это сделал. Разве не этого ты хотела? — Гвидо кладет мой старый рюкзак мне на колени. — Внутри твои документы и другие личные вещи. В телефоне запрограммировал номера Рафаэля и свой. А теперь пристегнись. Мы снижаемся.

У меня дрожат руки, когда беру рюкзак и ставлю рядом с собой. Он кажется гораздо тяжелее. Я смотрю через широкий иллюминатор на красиво мерцающие огни города, которые с каждой секундой становятся все ярче. Ближе к дому. Все дальше от Рафаэля.

Я возвращаюсь. Одна. Рафаэль отправил меня обратно. Без объяснений. Не попрощавшись. Просто оставил меня в своем самолете, как какую-то помеху.

Я вытираю глаза, и из меня вырывается истерический смех. Всего несколько месяцев назад я плакала, потому что Рафаэль не отпускал меня домой. А теперь… Теперь плачу, потому что отпустил.

К моменту приземления слезы высыхают, но внутри я все еще чувствую себя разбитой. Хватаю свой рюкзак с сиденья (он определенно тяжелее, чем должен быть) и направляюсь по проходу к выходу. Мои ноги словно сделаны из свинца, каждый шаг дается все труднее.

— Осторожно, мисс, — говорит стюардесса, когда подхожу к двери.

Трое людей стоят на краю взлетно-посадочной полосы, их силуэты освещены огнями на земле. Я сразу узнаю грозную фигуру отца. Слева — мой брат, всего на дюйм ниже меня. А между ними стоит моя мама, которая выглядит довольно забавно среди двух гигантов, почти прижавшихся к ее бокам. Я мчусь вниз по лестнице и бросаюсь в их объятия.

— Мама! — восклицаю, обнимая ее за шею и прижимая к себе.

— Вася, моя малышка, — отвечает она.

Папа убирает волосы с моего лица.

— Ты в порядке? Что этот подлец с тобой сделал?

— Я в порядке, — отвечаю, отпуская маму, и через мгновение оказываюсь в крепких объятиях папы. — Я так по тебе скучала.

* * *

— Вот. — Папа ставит передо мной планшет на стол. На экране открыта карта. — Укажи, где находится логово этого ублюдка.

— Зачем?

— Затем что я так сказал. Давай же, Василиса.

— Роман. — Мама бросает на него предостерегающий взгляд и передает мне чашку с чаем. — Не сейчас.

— Этот ублюдок держал нашу дочь в плену два месяца, malysh! Я не собираюсь ждать ни секунды. Где он, Василиса?

Я закрываю глаза. Этого не должно было произойти. По плану мы с Рафаэлем собирались встретиться с семьей вместе, под предлогом нашей истории знакомства. Я не ожидала, что Рафаэль расскажет о моем похищение. Как объяснить отцу, что я люблю Рафаэля? Папа никогда не поверит. И это только усугубит ситуацию.

— Я же говорила, что не была пленницей, — отвечаю. — У нас была сделка. Я выполняла работу, и по окончании сделки он отпустил меня.

— Правда? И какая работа понадобилась этому засранцу?

— Это касалось его компании. Я не могу раскрывать детали.

— Тогда почему ты мне солгала? И почему не скажешь, где он?

— Потому что я знаю тебя, папа. Не смей никого отправлять, чтобы расправиться с Рафаэлем.

— Почему? Рафаэль Де Санти — первоклассный наемный убийца, Василиса.

— Я в курсе.

Папа наклоняется ближе, его лицо оказывается на одном уровне с моим.

— Он прикасался к тебе? Малышка, этот ублюдок прикасался к тебе своими грязными лапами? — Его голос едва слышен — это шепот, который я знаю. Это значит, что он в ярости.

Я сглатываю и стараюсь удержать его взгляд. О правде говорить сейчас не имеет смысла. Я слишком хорошо знаю отца: если хоть заподозрит, что между мной и Рафаэлем было что-то большее, он убьет его.

— Он был настоящим джентльменом, — произношу я, опираясь ладонями на стол. В голове всплывают образы Рафаэля, который хищно ласкает меня на похожем столе.

— Чей пиджак на тебе, Василиса? — раздается голос брата с другого конца кухни.

Алексей прислонился к холодильнику, скрестив руки на груди. Он не вмешивался в наш разговор, и я совсем забыла, что он здесь. Внутри меня поднимается паника. До его отъезда в колледж мы были неразлучны, но из-за коротких визитов во время летних каникул и требований отца уделять время брату, когда он дома, мы отдалились. Однако Алексей всегда был самым проницательным из всех, кого я знаю, и он в курсе всех моих секретов.

— Рафаэля, — выдыхаю я.

— Угу. — Брат отходит от холодильника и медленно приближается ко мне. — Пойду наверх и принесу тебе свитер. Снимай пиджак. Я выброшу его в мусор.

— Нет! — огрызаюсь я, плотнее закутываясь в пиджак. — Не смей его выкидывать!

Глаза Алексея сужаются, затем он смотрит на отца.

— Она врет.

— Я не вру! Я устала и просто хочу спать. Можем продолжить этот разговор позже, пожалуйста?

Мой отец хватается за край стола, его пальцы сгибаются и разгибаются. Затем он делает глубокий вдох. И еще один.

— Конечно, детка. — Папа притягивает меня к себе и целует в макушку. — Все будет хорошо. Отдохни немного.

Нежно погладив меня по щеке, он разворачивается и уходит из кухни, его трость щелкает по кафельному полу. Алексей следует за ним.

— Я приготовлю тебе что-нибудь поесть, — говорит мама, доставая тарелку из шкафа. — Я принесу ее наверх.

— Спасибо, — тихо благодарю.

Выходя из кухни, замечаю свет в конце длинного коридора — дверь папиного кабинета чуть приоткрыта. Он тихо с кем-то беседует на русском языке, и я не понимаю ни слова из-за быстрой речи. Я не очень хорошо владею папиным языком. У меня получается общаться, но только когда собеседники говорят не слишком быстро. А сейчас отец говорит не для меня.