Свинцовый шторм - Бернард Корнуэлл

— А как ты его нашел?

Он улыбнулся:

— Джордж передал тебе, что я грозился использовать металлоискатель?

Я тоже улыбнулся, вспомнив этот спектакль:

— Да.

— Следовательно, ты спрятал свою пушку около куска металла, чтобы сбить с толку своего дядю Гарри. Поэтому я сразу пошел к мотору, и... как видишь...

— Это сувенир.

Он посмотрел на ствол:

— Ejercito Argentino... И что в этом хорошего? Так ты собираешься предупредить господина Беннистера? — Я колебался. Гарри покачал головой, пораженный моей глупостью. — Это ничего тебе не даст. Неужели ты думаешь, что он послушает тебя?

— Нет.

— Отсюда я делаю вывод, что пытаться ты не будешь, а такой ответ вполне удовлетворит Главного Клоуна. Ты собираешься держаться подальше от дома господина Беннистера, его телестудии, дома его любовницы и прочих чертовых домов?

— Да.

— И ты навестишь своего отца?

— Возможно.

— Примем это за согласие. — Гарри порылся в кармане и вытащил две сигареты «Монте-Карло» в металлических футлярах. — Передай ему это от меня, Ник.

— Хорошо.

— А после того как вы встретитесь, неужели ты и дальше будешь жить в этом плавучем утиле?

— Да.

— Ник Сендмен, вернись к людям. — Эббот покрутил пистолет. — Насколько я понимаю, это скрытое средство безопасности на яхте?

Я улыбнулся.

— Да, Гарри.

— Тогда спрячь его подальше, чтобы полицейский средних лет не наткнулся на него. — Он положил пистолет мне на колени. — Сколько Джордж предложил тебе за него?

— Точную цену он не назвал.

Эббот засмеялся, встал и удовлетворенно потянулся.

— Ну что ж, дело сделано. Я пытался предупредить тебя еще весной.

— Какое дело, Гарри?

Он пропустил мой вопрос мимо ушей.

— Я принес тебе бутерброды и заодно оставляю газеты. Там все сплошная ложь, но тебе понравятся некоторые забавные строчки.

— Спасибо, Гарри.

Он выбрался на причал.

— Ты не бузотер, Ник, ты — просто лоботряс, которому неплохо бы подыскать нормальную работу. Но не могу сказать, что ты мне не нравишься. И я люблю твоего старика. Передай ему от меня привет.

— Передам.

— Счастливого пути, Ник.

После его ухода я водрузил на место плиту, установил подвес кардана, подсоединил его к газовому цилиндру и отметил завершение этого цикла работ, приготовив себе на плите чашку чая. Он жары по всей верфи распространялся смердящий запах. Я сидел на корме «Сикоракс», пил чай и читал газеты.

В Северной Ирландии человеку прострелили коленные чашечки. Между Ираном и Ираком шла война в пустыне. Россия убивала афганских крестьян. СПИД грозил унести намного больше жизней, чем это удалось пуританам три с половиной века назад. А со страницы светских сплетен на меня смотрела Анжела.

Я уставился на фотографию. На секунду мне почудилось, что это вовсе на Анжела, но я ошибся. Рядом с ней восседал Беннистер. Снимок сопровождался текстом: «Почти через год после трагической гибели своей первой жены, американской наследницы Надежны Кассули, господин Тони Беннистер в возрасте сорока шести лет объявил о своей помолвке с мисс Анжелой Уэстмакот. Мисс Уэстмакот, которая ранее не была замужем, работает продюсером в компании Беннистера». А далее говорилось, что бракосочетание состоится скоро, вероятнее всего, в Париже и, безусловно, до того, как Беннистер отправится на гонки в Сен-Пьер. Невеста оставила свою работу на телевидении, но, возможно, будет продолжать участвовать в выпуске музыкальных видеофильмов и рекламных роликов.

На фотографии Анжела выглядела великолепно. Она сидела на диване в ричмондском доме Беннистера, а на переднем плане стоял новый столик со стеклянной крышкой. Сидящий рядом с ней Беннистер плотоядно улыбался. Анжела положила свои стройные ноги одну на другую, и на лице ее играла так хорошо знакомая мне неопределенная улыбка, но глаза при этом оставались холодными. На ней было светлое платье, пикантно подчеркивающее линии ее тела. Правую руку невеста положила на плечо своего суженого, а левую — на подлокотник кресла, украсив безымянный палец кольцом с огромным бриллиантом. Такие породистые девушки с длинными ногами и смазливым личиком как нельзя лучше подходят для богатых телезвезд, и ни за что на свете их нельзя представить рядом с калекой-матросом в сломанной яхте, стоящей у вонючего причала.

Но глядя на фотографию, я понял, что все еще хочу Анжелу, и почувствовал себя жалким, брошенным и несчастным. Черт ее побери, вот она и заполучила безопасность, а вот я остался одиноким!

Между полицейскими графства и обитателями открытой тюрьмы шел крикетный матч. Стражи закона заработали уже сто тридцать четыре очка, а команда узников — только сорок два и потеряла одни ворота. Дело происходило в Мидленде, и мой отец был на седьмом небе от счастья, потому что я наконец-то его навестил. Он уже похвастался своим садиком и мастерской, где он собирал модели кораблей, и теперь мой папаша решил продемонстрировать мне крикетное поле. Все это смахивало на интернат, только учениками здесь были не мальчишки, а степенные мужчины средних лет. Вообще-то я представлял себе тюрьму несколько иначе, но сюда направляли лишь тех преступников, которым доверяли, тех, которые не были осуждены за насилие и не замышляли побег. Надзиратели величали моего отца «господин Сендмен», и он тут явно всех очаровал. Он не забывал осведомляться о том, как поживают их жены, и проявлял неподдельный интерес к результатам экзаменов их отпрысков. Кроме того, он всем пообещал трав из своего сада.

— Они хорошие ребята, — радостно говорил отец.

Выглядел мой родитель замечательно. Он сбросил лишний вес, и при его росте в шесть футов и четыре дюйма это было то, что надо. Он загорел и, несмотря на легкую седину на висках, выглядел здоровым и моложавым.

— Мне конечно же помогает работа в саду. А еще я играю в теннис и немного в бадминтон. Иногда я плаваю в бассейне, но вода там довольно холодная. И еще кое-чем занимаюсь.

— Не смеши меня, отец. Ты же в тюрьме.

— В открытой тюрьме, мой дорогой Ник. И такую я могу порекомендовать каждому, кто желает отдохнуть. Правда, процедура приема несколько утомительная, но зато потом мы ведем здесь вполне приличную жизнь. Мы работаем на местных фермах, и девочки всегда знают, где нас найти. Они конечно же в основном профессионалки, но во всем нужна постоянная тренировка. А как тренируешься ты?

— Да практически никак.

Он засмеялся.

— А на вид ты в полном порядке. А с Мелиссой у тебя ничего?

— Я даже и не думал об этом.

— А надо бы, — произнес он так, словно это было совершенно естественно. — То, что женщина не может жить с мужчиной, вовсе не означает, что она не может с ним спать. У тебя есть другая?

— Какое-то время была.

— Потерял ее? Не расстраивайся, Ник. В этом мире, хвала Господу, столько женщин! В этом плане Бог нам очень помог. Ох, как здорово! — это уже относилось к великолепному сильному удару, в результате которого полицейскому пришлось зря пробежаться до границы поля. — Игрок, отбивающий мяч, — указал отец сигарой, — отбывает три года за компьютерное мошенничество. Не так уж и умен, раз попался, как ты думаешь?

— Ты тоже не был достаточно умен, — ответил я.

— Да, я сплоховал, — улыбнулся он. Отец так обрадовался моему приходу, что даже ни разу не упомянул о письмах, на которые я не ответил. Я чувствовал себя неуклюжим и неполноценным, как всегда в его присутствии, а вдобавок меня еще и мучило чувство стыда. — Моя беда в том, — признался он, — что я возомнил себя слишком великим.

— Точно.

Он радостно засмеялся. Отец был арестован за мошенничество, и Бог его знает, за что там еще. Он владел страховой компанией, и у него не оказалось денег, чтобы выплатить по иску и по целой куче полисов, которые он, впрочем, продавал другим фирмам, словно букмекер, заключающий пари. Страховая компания оказалась подставной.

— На следующий год, — размышлял он вслух, — я уже был бы платежеспособным. У меня имелся очаровательный планчик, как прокрутить иранские деньги в Швейцарии. Ты знаешь, Ник, если ты решишь поехать в Берн...

— Нет, отец.

— Ну, конечно, Ник. Деньги — не твоя стихия.

Отец покаянно замолчал и тут же с гордостью представил меня главному надзирателю и его семье, особо подчеркнув, что я награжден Крестом Виктории. Члены семьи рассыпались в благодарностях, словно Томми Сендмен был местным бароном, а они — его вассалами. Мне они сказали, что рады знакомству.

— Добропорядочные люди, — заметил отец, когда мы пошли дальше. В тени раскидистого дуба стояли два шезлонга, и мы сели. — Так чем ты занимался, Ник?

— В основном лечился. — И я рассказал ему о «Сикоракс».

Папаша чрезвычайно развеселился, узнав, что я нашел себе прибежище у Джорджа Куллена, и я во всех подробностях описывал ему наше ночное рандеву с французским траулером.