Свинцовый шторм - Бернард Корнуэлл

— Он хочет, чтобы ты сегодня вечером вышел в море, — сказал она.

— Вышел в море?

— Его парень сломал руку, и Джордж хочет, чтобы ты взял его пятидесятидвухфутовый катер. Он сказал, чтобы ты заправил баки. Он сам пойдет с тобой.

Итак, сегодня ночью я примкну к клану знаменитых девонских контрабандистов.

Ночью я вывел пятидесятидвухфутовый катер в море, где на расстоянии двадцати миль от берега мы встретились с французским траулером. Французы сбросили нам три короба, в которых были радиоприемники, снятые с судов, стоящих в портах и гаванях по побережью Британии. Джордж заплатил им наличными, принял от них стакан бренди и, в свою очередь, презентовал им бутылку давешнего шотландского виски. Затем мы вернулись домой. На обратном пути в Хамоаз в этот прекрасный рассветный час мы не встретили водной полиции. Джордж сидел в каюте и попыхивал трубкой.

— Там есть прекрасный маленький средневолновый приемник. Ведь ты можешь обойтись и средневолновым?

— В качестве платы за сегодняшнюю работу я бы предпочел коротковолновый.

Он шумно втянул в себя воздух.

— Но, Ник, ведь ты еще должен мне за койку!

— И ты называешь эту грязную сырую платформу койкой!

Он ухмыльнулся, но прежде чем уехать домой, бросил на мешок с парусами в кубрике «Сикоракс» потрепанный коротковолновик.

Все воскресенье я приводил его в порядок, и, к моему удивлению, он заработал.

Ровно через неделю после этого я занимался ремонтом плиты для камбуза, снятой с разбитого «Вестерли», которую Джордж купил буквально за гроши. Я на своем горбу тащил эту плиту через всю верфь. Я уже оснастил гафель, мне осталось только подсоединить подъемный гордень к плите, но дойдя до причала выше того места, где стояла моя яхта, я увидел, что я не один. В кубрике «Сикоракс» сидел Гарри Эббот. На нем были его клетчатые брюки для гольфа, на коленях лежали бутылка пива и пакет с бутербродами, а в правой руке он держал мой кольт сорок пятого калибра.

— Добрый день, Ник. — Он прицелился прямо мне в голову, и не успел я двинуться, как он спустил курок.

Кольт не был заряжен. Гарри усмехнулся:

— Непослушный Ник, очень непослушный! Ты ведь знаешь, какое тебя ждет наказание за незаконное хранение оружия?

— Уик-энд для игры в гольф с тобой, Гарри?

Он проговорил с упреком:

— Экий ты неблагодарный, Ник. Я никому не сказал о твоем убогом убежище, а ты в ответ только оскорбляешь меня. Что привез Джордж на этих днях?

— Ничего особенного, несколько приемников, в основном французских.

Я привязал канат на место и взобрался на палубу. Из грота-фала у меня получился прекрасный кран, с помощью которого я перенес плиту, правда, в опасной близости от головы Эббота. Он соблаговолил помочь опустить ее на пол кубрика.

— Я думал, тебе будет интересно узнать, — произнес он, — что ордер на твой арест аннулирован.

— А я даже не знал, что он существовал.

— Были даже крики «Держи! Лови!». Мы искали тебя повсюду: и на небе, и на земле! Ты знаешь, в какую копеечку ты встал правительству ее величества, которое оплачивало полицейским сверхурочные?

— Гарри, ты и сейчас на сверхурочной работе? — Я заметил, что он пьет мое пиво. Он галантно предложил и мне бутылочку, с которой я уселся напротив него. — Твое здоровье, Гарри.

— Твое здоровье, Ник. — Он выпил свою бутылку и принялся за вторую. — Забавные парни занимались этим делом, Ник.

— Забавные парни?

— Очень забавные. Совсем не такие добрые и мягкие, как я. Они исполнены сознания собственной значимости и весьма впечатляюще толкуют о безопасности государства. Но тем не менее они решили, что тебя надо пощадить.

— Почему?

— Откуда мне знать? — Закурив, Гарри бросил обгоревшую спичку за борт, и та исчезла среди прочего мусора, плавающего в доке. — Но с одним условием, Ник.

Я положил ноги на поперечину напротив. На мне были старые шорты, обнажавшие мои шрамы, красноватые и ужасные на вид. Эббот взглянул на них и скривился:

— Фосфор?

— Да.

— Я думал, тебя убили.

— Пуля попала в фосфорную гранату у меня на поясе. Фосфор загорелся, а пуля разделилась надвое. Одна часть прошла через мое правое бедро, а другая — вверх по позвоночнику.

— Ужас, — с оттенком искренней симпатии проговорил он.

— Да, у меня бывали дни получше, — согласился я.

— Ты знаешь, именно поэтому они тебе и доверяют: раненый герой и все такое прочее... Я имею в виду, что немыслимо себе представить, что кавалер Креста Виктории может участвовать в противозаконной перестрелке или помогать Джорджу Куллену перетаскивать никуда не годные приемники, не так ли?

— Абсолютно немыслимо, — подтвердил я.

— Вот поэтому, Ник, ты должен отвалить. Забирай эту свою рухлядь и отправляйся на ней в кругосветное путешествие. И ни в коем случае не пытайся помешать господину Беннистеру участвовать в Сен-Пьерской гонке.

Я допил свою бутылку и открыл еще одну. День был утомительно жарким.

— Это и есть их условия, Гарри? Чтобы я отвалил и оставил Беннистера в покое?

— Слишком долго придется объяснять. — Его голос зазвучал предостерегающе. — Если бы Главный Клоун настоял на своем, гнить бы тебе, Ник, в тюрьме. И не в какой-нибудь приличной тюрьме, где разрешены посещения, а в настоящем викторианском застенке, полном ужасов и привидений.

— Спасибо, Гарри.

Несмотря на удушающую жару, инспектор Эббот позволил себе только снять пиджак, и не более того. Он вытер лицо тряпкой.

— Господин Беннистер подал на тебя жалобу, что ты испортил ему мачту, подрезал канаты и плюс еще та история, когда ты хотел утопить его в море. Ты знаешь, что у него есть магнитофонная запись?

— Эта запись...

— Я знаю, Ник. — Эббот устало поднял руку. — Мы беседовали с господином Хардингом, и тот полностью признал ошибочность своих намерений. А поскольку у него нет доказательств, то не может быть и скандальной истории, которая расстроила бы наших американских дядюшек. А мы не хотим огорчать их, так как на сегодня у них все деньги. А мы, Ник, государство-клиент.

— Понимаю.

— Вряд ли. Кстати, что за тип был с тобой в ту ночь, когда ты продырявил прекрасную яхту господина Беннистера?

— Не помню, Гарри.

— Надо, чтобы и он забыл. И не буди лихо, пока спит тихо, Ник, ибо в противном случае ты окажешься в опасности.

Я предложил ему еще пива. Он снисходительно согласился.

— Помни, — продолжил Эббот, — господин Беннистер хотел всячески усложнить тебе жизнь. Он натравливал на тебя адвокатов, но мы вовремя разъяснили ему, что если мы найдем тебя, а он будет настаивать на своих обвинениях, то мы, естественно, возьмем с него и с бура подписку о невыезде из Англии и начнем вызывать для дачи показаний.

— Чего ему совсем не хотелось... — я начал кое-что соображать, — ...потому что тогда весь его Сен-Пьер накрылся бы?

— Точно.

Я откинулся назад и положил голову на фальшборт «Сикоракс». Я спрашивал себя, а не слишком ли много я понимаю?

— Ты хочешь, чтобы господин Беннистер погиб? Гарри что-то пробормотал.

— Не стоит говорить о смерти, Ник.

— Ты хочешь сохранить рабочие места Кассули?

— Мне кажется, Главный Клоун хочет этого, да.

Моя голова все еще покоилась на перилах.

— Ты один из забавных парней, Гарри?

— Я просто гончая, Ник.

Я поднял голову. Этот полицейский любил играть под дурачка, но у него были очень хитрые глаза.

— Итак, Яссир Кассули получит то, чего хочет?

— Так обычно и бывает с богачами, Ник. — Гарри помолчал. — И строго между нами, Ник, господин Кассули жаждет твоего ареста. Он хочет бросить тебе в лицо эту чертову книгу. Но мы убедили его, что сами позаботимся об этом. Чем я сейчас и занимаюсь, Ник. Присматриваю за тобой.

— И все исходит от этого чертова правительства?

Он услышал в моих словах злость.

— Ник!

— Черт побери! — Я глотнул пива. — А представь, что Беннистер невиновен?

Эббот покачал головой.

— Зачем все запутывать? — Он засмеялся. — Черт побери, Ник, когда ты успел заделаться белым рыцарем? — Я ничего не ответил, и он тяжело вздохнул: — Ты настоящий дурак, Ник. Зачем ты пошел в газету?

— Я хотел, чтобы все узнали.

— Тебе надо было сначала поговорить со мной. — Эббот внимательно посмотрел на меня и грустно покачал головой. — Ник, все это идет сверху, и ты бессилен что-либо сделать. Забудь об этом.

Я что-то пробубнил.

Эббот допил пиво.

— На прошлой неделе я был у твоего отца.

— Ну и как он?

— Скучает по тебе. Когда ты к нему сходишь?

— Не знаю.

— Мне кажется, тебе стоит повидать его, Ник. Пусть это будет еще одним условием.

— Мне показалось, ты сказал, что больше не существует ордера на мой арест?

Эббот покачал пистолетом, как бы взвешивая его.

— Три года.

— А как ты его нашел?

Он улыбнулся: