Черепашья луна - Элис Хоффман

Мальчишка видит себя в собачьих глазах и точно знает, что он собой представляет. Светловолосый мальчик, в белой чужой футболке и старых джинсах, который умеет так закрутить палку, что она летит выше деревьев. Мальчик, которого ночью не мучат кошмары и который может пройти через мангровый лес, ни разу не наступив на паука. Он отводит руку и бросает вверх палку. Пес срывается с места раньше, чем палка взлетает в воздух. Сначала мальчишка слышит, как он продирается через подлесок, а потом звуки замирают. Становится тихо, но когда мальчишка наклоняется завязать шнурок, вдруг он слышит, как треснула ветка, и это ему кажется странным, потому что пес бегает почти неслышно. Еще более странным кажется ему то, что в ветвях кипарисов ястребы начинают кричать и хлопать крыльями, хотя обычно в такой поздний час они спят.

Не успевает он разобраться во всех этих звуках, как сзади его хватает мужская рука и пригибает к земле так резко, что в спине что-то щелкает. Мужчина высокий или кажется высоким, потому что мальчишка смотрит на него снизу.

— Нечего было лезть куда не надо, — шипит мужчина, и руки его находят мальчишечью шею. — Сам напросился.

Мальчишка чувствует, как стало больно дышать; воздух обжигает горло.

— Больше не будешь, — говорит мужчина, и мальчишка чувствует, как в горло впивается что-то острое, кажется металлическое.

Ему вдруг становится слышно, как трещит крыльями сверчок, как бегут огненно-красные муравьи под опавшими листьями, на которые он упал. Они живут на земле внутри мертвых, упавших деревьев, и он теперь знает, что там у них целый мир, которого он никогда не замечал. Земля вздрагивает, может быть, оттого, что он бьет ногами, дергается, пытаясь избавиться от металлической штуки, а потом он слышит еще какой-то стук, глухой, вроде того, с каким валится дерево, и тогда он видит, что рядом с ним кто-то упал. Больше его никто не держит, но он все равно не может ни двигаться, ни дышать.

Это пес выскочил на поляну и так набросился на человека, что вокруг них пыль поднялась столбом. Мальчишка откидывается на спину, а потом с трудом переворачивается на бок, несмотря на боль, которая вдруг начинает жечь, как огонь. Он слышит, как рычит пес — будто ломаются ветки, — рычит так грозно, что с деревьев падают листья. Пес свалил мужчину за ногу, как валят оленя, а теперь ждет момента, чтобы вцепиться в горло. Брюки у мужчины разорваны, по ноге течет кровь, а пес прыгает на него, и тот так страшно ругается и кричит, что мальчишка невольно зажимает уши. А потом шкура у пса вдруг становится красной и влажной, и мальчишка понимает, что мужчина изловчился достать нож.

Мальчишка задыхается, он почти ничего не видит, голова кружится, и ему вдруг начинает казаться, что все вокруг словно убыстряется. Окровавленный пес поднимается и нависает над своей жертвой с громким рычанием, обнажив ужасные клыки. От этого рыка дрожит земля, сотрясается небо, он проносится по всему лесу и докатывается до грунтовой дороги, где Джулиан Кэш выскакивает из арендованного в аэропорту автомобиля. Он сразу видит, что собачий загон пустой. Калитка открыта, и потому хорошо видно свежую, золотистую, аккуратно разровненную граблями солому, на которой еще никто не спал.

— Проклятье! — ругается Джулиан. Он обходит машину и, перегнувшись через Люси, достает из бардачка револьвер. — Сиди здесь, — говорит он, но Люси выбирается из машины раньше, чем он выпускает Лоретту.

Он слышит сзади ее прерывистое дыхание, когда бежит следом за Лореттой, и радуется тому, что Люси не знает здешних лесов. Она непременно отстанет, хотя старается не отставать, и, возможно, не увидит того, чего видеть нельзя никому. Лай в лесу заглушается воем, тонким, взлетающим вверх, будто высокая температура, а потом вдруг наступает тишина, и из-за этой тишины Джулиан лишь ускоряет бег. Он почти нагоняет Лоретту. Они вместе выскакивают на поляну, и Джулиан видит Эрроу, который держит за горло человека. Пес трясет его с такой силой, что взрослый мужчина похож на тряпичную куклу, набитую соломой. Лоретта тут же поднимает лай и бросается вперед, но оглядывается на хозяина.

— Стоять! — кричит ей Джулиан.

Лоретта отступает назад и, не переставая лаять, бегает кругами, взбивая пыль.

Мальчишка с трудом поднимается на ноги. Бок у него болит, наверное, ребро сломано или два, и все так же трудно дышать, но он не обращает на это внимания. Он видит лишь красную от крови шерсть Эрроу. Остальное не имеет значения.

— Не подходи! — кричит Джулиан мальчишке. — Эрроу, назад! — приказывает он псу.

Но тот не слушает, он больше не подчиняется командам. Джулиан подбегает и пытается оттащить пса, но тщетно. Пес сжал челюсти так, что ничем не разжать.

На губах у человека пузырится слюна, и он кричит так тоненько и так страшно, что невозможно слушать. Этот крик слышит в лесу Люси, которая запуталась в корнях и ветках, и, услышав его, Люси понимает, что никто из них отныне не забудет эту ночь, сколько бы им ни суждено прожить.

— Назад! — просит пса Джулиан.

Но ничего не может поделать. Эрроу его не слышит. Он бы не смог, если бы и захотел.

Лоретта рычит и подбирается ближе, готовая броситься на помощь.

— Стоять! — приказывает ей Джулиан, и она подчиняется.

Джулиан становится на колени и дергает Эрроу за ошейник.

— Назад! Фу! — кричит он.

Человек хватает руками воздух и, ускользая, пытается уцепиться за пустоту. На залитой кровью поляне Джулиан Кэш наконец отпускает пса и, отступая на шаг назад, тянется за револьвером. Он стреляет быстро, чтобы пес не успел оглянуться и узнать его, чтобы мальчишка не успел встать между ними.

— Нет! — кричит мальчишка.

Пес медленно валится на землю, наконец разжав зубы. Джулиан видит, что человек больше не шевелится. Видит, как Эрроу валится на землю, как мальчишка с ревом бежит к нему, переломившись от боли пополам, и падает на собаку, сразу перемазавшись кровью.

— Вы его убили! — кричит мальчишка. — Зачем вы его убили?

Белая футболка стала темно-красной. Мальчишка скорчился рядом с собакой и рыдает, зарывшись лицом в шкуру.

— Зачем? — воет он, раскачиваясь вперед и назад, обняв собачью шею.

Джулиан подзывает Лоретту, но та вдруг останавливается. Она поднимает голову к небу и коротко воет, низким глухим воем, и только потом подходит и ложится у ног Джулиана. А Джулиан стоит и смотрит; у него нет права вмешиваться, потому что теперь Эрроу принадлежит не ему одному. Но чувствует он себя так, будто тем же выстрелом прострелил в себе дырку; такая внутри пустота, что будто ветер насквозь продувает. Он стягивает рубашку, идет через поляну и накрывает мертвецу лицо. Разве можно объяснить что-нибудь рыдающему от горя мальчишке, вымазанному в крови? Разве можно рассказать ему о том, что есть поступки правильные, а есть неправильные, хоть бы от этого сердце разрывалось на части? Ничего нельзя объяснить, и Джулиан просто подходит к мальчишке и кладет руку ему на плечо. Тот вскакивает, вскрикнув от боли, и молотит Джулиана кулаками, ругаясь и плача, до тех пор, пока силы его не оставляют и он разрешает Джулиану себя обнять.