Мифозои. История и биология мифических животных - Олег Ивик

знали свою «золотую» птицу; еще Солин писал: «В Герцинском лесу водятся птицы, оперение которых светится в темноте и дает свет, разгоняющий царящую в чаще ночь. Поэтому местные жители стараются так направить свои ночные вылазки, чтобы можно было ориентироваться при этом свете. Также они отыскивают дорогу, бросая сверкающие перья во тьму впереди себя»{372}. Позднее о птицах этого леса, которые, «летя впереди, освещают идущему путь и сиянием блистающих крыл указывают дорогу», сообщал Исидор{373}.

На Руси жар-птица появилась сравнительно поздно. Первые письменные свидетельства о ее существовании относятся к началу XVIII века — именно тогда была издана лубочная «Сказка о Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке». Впрочем, устные предания о жар-птице, вероятно, бытовали и раньше. А в XIX веке знаменитый исследователь фольклора А. Н. Афанасьев собрал немало информации об этом редкостном пернатом. Жар-птица, в отличие от сирина, алконоста и гамаюна, имела не женскую голову, а обычную птичью — об этом свидетельствуют и ее изображения, и упомянутый А. Н. Афанасьевым клюв. Исследователь пишет:

«Перья Жар-птицы блистают серебром и золотом, глаза светятся как кристалл, а сидит она в золотой клетке. В глубокую полночь прилетает она в сад и освещает его собою так ярко, как тысячи зажженных огней; одно перо из ее хвоста, внесенное в темную комнату, может заменить самое богатое освещение; такому перу, говорит сказка, цена ни мало ни много — побольше целого царства, а самой птице и цены нет! Она питается золотыми яблоками, дающими вечную молодость, красоту и бессмертие и по значению своему совершенно тождественными с живою водою. <…> Когда поет Жар-птица, из ее раскрытого клюва сыплются перлы…»{374}

Но, несмотря на то что сама жар-птица — существо вполне благорасположенное к людям, перья ее могут доставлять им много неприятностей. Недаром в записанной А. Н. Афанасьевым сказке «Жар-птица и Василиса-царевна» богатырский конь сказал своему хозяину, нашедшему такое перо: «Не бери золотого пера; возьмешь — горе узнаешь!» Стрелец-молодец не внял мудрому животному, после чего ему не раз пришлось каяться: «Ах, зачем я брал золотое перо жар-птицы? Зачем коня не послушался?» Впрочем, после многих испытаний дело кончилось женитьбой на Василисе-царевне и венчанием на царство, так что в итоге находка пошла своевольному стрельцу на пользу{375}.

У кельтов и норманнов

Среди мифозоев Европы отдельную группу составляют животные, обитавшие на островах Великобритания и Ирландия. Кроме того, многочисленные ирландские путешественники древности встречали немало замечательных существ во время своих плаваний по северным морям. Значительная их часть населяла маленькие острова, которые трудно сопоставить с современной географической картой. Тем ценнее свидетельства древних мореходов, описавших и сами острова, и их уникальную фауну, а также тех животных, которых им довелось встретить в открытом море.

Совершенно исключительное чудовище, напоминающее давно ушедших в небытие потомков греческой Геи, повстречалось в море целой группе знаменитых ирландцев, среди которых были святой Патрик[126], святой епископ Ибар[127] и святой Аббан[128]. Случилось это в V веке у самых берегов Ирландии. Когда благочестивые мужи плыли мимо Лох-Гарман[129], перед ними из пучины появился «ужасный и чудовищный зверь со ста головами, на каждой из которых было по два глаза и два уха, и вздымались они до самых облаков, а из пасти той головы зверя, которая была больше других, на облака извергалась вода». Опасность, которой подвергались мореплаватели, усугублялась тем, что на море поднялась страшная буря. Епископ Ибар и святой Патрик стали молиться, что же касается святого Аббана, то он «из смирения сохранял молчание». Вскоре выяснилось, что молчал он зря, ибо молитвы высокочтимых святых не помогли, с небес же раздался глас, сообщивший, что именно Аббану надлежит усмирить и бурю, и чудовище, что тот и исполнил{376}.

Столетием позже некто Кормак[130], тоже весьма праведный муж, который «не менее трех раз отправлялся искать по Океану место своего отшельничества», повстречал в море животных не столь величественных, но почти столь же опасных. Во время третьего плавания Кормака южный ветер в течение 14 суток гнал его судно «по направлению прямо к северному пределу неба». После того как мореплаватели «пресекли пределы, дозволенные людям», на их судно напали «безобразные и невероятно свирепые зверюшки, кишмя кишащие в море». По свидетельству самих мореплавателей, «оные твари были размером с лягушку, жалили очень больно, однако летать по воздуху не могли и плавали по морю, жаля кисти опущенных в воду рук». Можно было бы подумать, что судно паломников попросту попало в стаю медуз, но оказалось, что Кормаку и его спутникам грозила гораздо более серьезная опасность. Неведомые зверюшки стали кусать днище и борта корабля (по ирландской традиции — кожаные, натянутые на деревянный каркас), «причем делали это столь свирепо, что казалось, будто они могут проникнуть сквозь кожаную обшивку судна». Гибель казалась неминуемой, но оставшиеся на берегу ирландские монахи под предводительством святого Колумбы[131] почувствовали, что их братья в опасности, ударили в колокол и вознесли молитвы о спасении странников. После этого ветер переменился, и, к посрамлению хищных зверюшек, корабль отплыл в безопасные воды{377}.

Примерно в те же годы два ученика святого Колумбы[132] совершили большое морское путешествие и наблюдали замечательных животных на островах северных морей. Надо особо отметить, что во время этого путешествия клирикам довелось пережить и еще одно совершенно особенное приключение: души их были временно разлучены с телами, «чтобы узреть Небеса и Преисподнюю». Естественно, что и на небесах, и в особенности в преисподней монахи повидали множество как райских, так и демонических существ. Но, поскольку материальность оных является вопросом спорным, мы не сочли возможным включить их в настоящую книгу, ограничившись лишь теми замечательными животными, которых монахи встретили во время странствий сугубо физических. Среди них можно назвать обитателей одного из островов, у которых были «человеческие тела и кошачьи головы»; населявших другой остров «огромных уродливых людей с лошадиными гривами, собачьими головами и человеческими телами»; и, наконец, жителей третьего острова — «ужасных людей с головами свиней и человеческими телами». Впрочем, вопрос о том, можно ли отнести этих последних к животным, остается спорным, ибо они, несмотря на свиные головы, обладали несомненным человеческим разумом и сообщили испуганным клирикам, что происходят из рода Каина{378}.

Одним из наиболее подробных отчетов о дальних морских путешествиях ирландцев было «Плавание святого Брендана». Этот замечательный (и вполне исторический) святой жил в VI веке и немало