Пробуждение Оливии - Элизабет О’Роарк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ночью я так и не уснула. Вместо этого до самого утра пыталась не обращать внимания на пустоту внутри и упрекала себя за собственную глупость. Неужели я действительно думала, что он бросит работу и свою горячую подружку ради меня? У меня нет ни семьи, ни денег, зато есть судимость, и существует хорошая вероятность, что я потеряю стипендию, прежде чем успею закончить учебу. Я затеваю драки, не контролирую себя во время сна и бóльшую часть времени не способна ни на какие эмоции кроме гнева. Кто захочет променять вообще что-либо на это?
– Ты ведь к нам приедешь во вторник? – спрашивает Дороти, обнимая меня на прощание. – На выходные в честь Дня благодарения?
Мой желудок сжимается. Я не могу. Не могу провести с ним еще одни выходные после вчерашнего, наблюдая, как Джессика получает все, чего я хочу и не могу иметь. Пришло время наконец разорвать эти отношения.
– Ох… Я совсем забыла сказать, но я еду домой к Эрин. Простите.
Дороти сразу грустнеет, и чувство вины скручивается у меня в животе вдобавок к прочим переживаниям, которые сейчас там томятся. Однако я никогда не стану частью этой семьи, так что, я полагаю, пришло время перестать притворяться, будто это возможно.
Глава 46
Уилл
Я облажался.
Знаю, что облажался.
Но просто не представляю, что еще я мог сделать.
Я хотел сказать ей, что хочу того же, что и она, и хочу лишь с ней. Что я хочу провести вместе тысячу скучных вечеров, сидя на обшарпанном диване, слушая ее телепередачи со злобными ведущими и высмеивая их гостей. Что я хочу всю жизнь оберегать ее, даже если для этого мне придется всегда спать на диване у ее комнаты. Что еще никогда в жизни я ничего и никого не хотел так, как хочу ее, и мысль о том, чтобы отказаться от нее, не идет ни в какое сравнение с моим отказом от скалолазания…
Но что бы это дало? Я не собираюсь ждать полтора года, только чтобы увидеть, как она идет дальше к своим великим свершениям. И я уж точно не попрошу ее разрушить свое будущее и остаться со мной здесь, в маленьком городке, где она не сможет достичь ничего из того, о чем мечтает.
Тем не менее я облажался, и этим утром я с каждой минутой чувствую, как она все больше отдаляется.
Мы приезжаем на место проведения соревнований, и, как обычно, она начинает расхаживать взад-вперед, вот только сегодня ей от меня ничего не нужно. Передо мной та Оливия, какой она была при нашей первой встрече: та, что тщательно оберегает свои секреты, борется с невыносимым грузом и уверена, что никто не поможет ей с этой ношей.
Раздается выстрел. Она сразу стартует со спринта – как будто это конец забега, а не его начало; как будто ей бежать четыреста метров, а не целых три мили.
– Какого черта она делает? – стонет Питер.
Я вздрагиваю, сразу представляя дальнейшие события: когда она станет выдыхаться и ее догонят первые бегуньи, Оливия запаникует и начнет свое обычное мысленное самобичевание, к которому она так склонна. И тогда она сдастся.
К третьей миле все начинает разворачиваться именно так, как я предсказывал, и я вынужден просто наблюдать, не имея никакой возможности это исправить.
– Черт побери… Она только что проиграла нам региональные, – говорит Питер.
Я выхожу из себя. Он, конечно, мой начальник, и я должен держать рот на замке, но никто не будет винить в этом ее, даже он.
– Проиграла команда, – резко отвечаю я. – Благодаря Оливии мы хотя бы приблизились к тому, чтобы вообще на них пробиться.
Она прибегает четвертой, все равно первая из нашей команды, но тем не менее на несколько позиций ниже, чем нужно. Когда она проходит мимо, я хлопаю ее по плечу.
– Все в порядке, Оливия. Ты сделала все, что смогла.
Она кивает, но в изгибе ее губ и линии плеч читается поражение. Николь и Эрин ее обнимают, но Оливия не реагирует. Как будто это даже не печаль… как будто ее самой вообще нет. Раньше она не хотела переживать за команду, и мне кажется, прямо сейчас Оливия жалеет, что это изменилось.
Как только мы возвращаемся в кампус, я прощаюсь со всеми девчонками. Завтра тренировки не будет, а со вторника начинаются выходные, так что я не увижу их еще неделю.
Не увижу Оливию еще неделю.
Она уходит, и я смотрю ей вслед, жалея, что никак не могу уговорить ее остаться, пока она не исчезает из виду.
Следующие несколько дней жизнь на ферме нагоняет уныние на всех нас. Это напоминает времена сразу после смерти отца: всякий раз, когда мы садились ужинать, вид его пустого стула вызывал у нас тяжелые чувства. Хоть мама ничего и не говорит, я подозреваю, что она винит в этом меня. Я вижу это по ее глазам, по тому, как она слегка поджимает губы, стоит мне произнести имя Оливии. Похоже, единственный человек, которого все это радует, – Джессика.
– Без обид, – говорит она, когда мы едем на ужин во вторник вечером, – но будет здорово провести немного времени в семейном кругу без нее.
В семейном кругу? Боже, я мог бы столько всего на это ответить – мне с трудом удается держать свои мысли при себе.
– И ей пора найти собственную семью, – продолжает Джессика. – Вы не можете быть ее единственной поддержкой.
– Как именно она должна найти семью, Джесс? – Мой голос звучит отрывисто и сердито. – Разместить объявление на сайте?
– Уилл, не нужно грубить. Ты знаешь, что я имею в виду.
– Нет, на самом деле я вообще не врубаюсь, что ты несешь.
– Ты всегда защищаешь ее, – заявляет Джессика обвинительным тоном. – С тех пор как она здесь появилась, ты только и делаешь, что ищешь для нее оправдания, а она успешно этим пользуется.
У Джессики большая семья и родители, которые в ней души не чают. Ни свою машину, ни такую шикарную квартиру она не смогла бы себе позволить на зарплату в университете: все это у нее есть благодаря родителям, которые ни в чем не могут ей отказать. Что делает каждое ее слово еще более ужасающим.
– Чем именно она пользуется,
