Тайны Циты. 2. Декоративка. Книга 2 (СИ) - Грин Агата

«Мы больше не в Канзасе»,  — подумала я, и в самом деле ощутила себя Элли из Волшебника Изумрудного города.  То, что я увидела, очень контрастировало с видами, которые открывались с верхних этажей Утхада. Там, в приграничье,  весна и начало лета были красивыми, но эта красота была подавляющая, монументальная, дикая, тогда как в саду, где я оказалась,  все было подчинено гармонии  и изяществу. Прудик, фонтанчики, деревянная беседка, цветы,  красиво вписанные в вид  груды камней  неправильной формы, извилистые тропки…  Воздух и тот идеально сбалансирован – ни вони, которая бывает в крупных городах, ни  хлестких ветров, мучающих в горах, только свежесть, сладость, упоительность… Я остановилась, рассматривая сад, и чем больше смотрела, тем больше деталей открывалось. Ишь ты, кусты фигурно острижены! А вон еще беседка виднеется,  а с той стороны пруда  тянется к воде ива…

Меня не торопили, мой молоденький проводник и сам с удовольствием посмотрел на сад. Видно, что своим местом жительства – или службы – он очень доволен.

 — Красиво,  — выдохнула я.

 — Ваша красота ярче,  госпожа, — тут же отозвался парень.

Вот уж точно, это не Утхад! Я тут и красивая, и госпожа, и ко мне на «вы»! Понятно, что молодчик всем мэзам делает комплименты, ему по  работе положено, но все равно приятно. Слишком долго я слышала в свой адрес  грубости… Дождавшись, когда я насмотрюсь,  юноша повел меня дальше.

Мы  прошли сад и оказались у небольшой дверцы. Выйдя через нее, прошли по тропинке к забору, а дальше я ничего не запомнила – какие-то переходы, спуски, помещения… Когда на пути стали попадаться уже не одни только ухоженные длинноволосые юноши, но и прям мужики-мужики  с грубыми лицами и  широкими плечами, мне стало не по себе, но они склоняли головы при нашем приближении и уступали дорогу. Магия мэз! Они ведь не знают, что я не мэза.

Обойдя сад и заборы, мы вышли к  той самой башне, куда прилетели изначально. Снизу она казалась огромной,  и была устроена примерно так же, как и башня для гуи в Утхаде, но только в других масштабах. Я задрала  голову  и увидела в небе через стеклышко гуи, летающих кругами над башней. У входа нас встретила охрана, как я поняла, и пропустила внутрь.

Еще один коридор, еще один спуск, еще один «пункт охраны» – и  я, наконец, у цели.  Моих  расположили в одной комнате, причем в темной и без окон; ну, хоть кровати, стул да стол есть. Млад дрых  на полу, Тред при моем появлении вздрогнул и  развернулся к нам лицом, а Зен, зараза, даже не шелохнулся – он сидел на стуле и брился, глядя в  отражение в емкости с водой.  

 — Будь добр, выйди за дверь,  — с улыбкой сказала я провожатому.  — Мне надо поговорить с моими людьми.

Тот  и сам был рад уйти, потому как для  посторонних и Зен, и Тред выглядят как страшные дядьки, а Млад – крупный с виду дикий волк.  Как только парнишка вышел, я  раскинула руки и кинулась к Младу, за которого переживала больше всего.

 — Любовь моя шерстяная,  как ты?  — пролепетала я, склоняясь к волку.

Тот по своему, по животному, опешил и попятился.

 — Что же ты пятишься? Разве не соскучился?

Млад решил, наверное, что я спятила – я с ним редко сюсюкала – и отошел подальше. Выглядел  зверюга неплохо,  поводов для тревоги не было, но я все равно спросила у Тредена строго:

 — Берег волка?

 — О волке-то она спросила,  — горько протянул бородач.  

Стоп! Где его борода?! Я уставилась на мужчину. Это был какой-то чужой незнакомый дяденька, а не мой друг и цитовский «папа» Треден. Со своей черной всклокоченной бородой, глазами-углями и крепким, плотно сбитым телом он выглядел брутальным и эффектным имперцем. Но без бороды…

 — Урод,  — вздохнул Тред.  — Обчекрыжили…

 — Зачем?  — справившись с удивлением, спросила я, и, подойдя поближе, коснулась его непривычного гладкого подбородка, подернутого синевой. Скоро вылезет колючая щетина.

 —  Намыли нас и обстригли,  чтобы не воняли перед мэзами,  — пояснил он.  

Я покосилась на Зена, который продолжал спокойно  и уверенно бриться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 — А Зен сам бреется,  — протянула я удивленно.

 — Дык он не дался никому, сам, грит, справится. Ему и разрешили, а меня как свинью в чан и давай скрести! Я что им, дитенок? Еще бы на заднице волосья отстригли! Дурные люди, дурны-ы-ы-е! Как же без волос-то?

Я не удержалась от смешка, и Треден разбухтелся еще громче.  Но, в общем-то, бухтел он несправедливо: без бороды и  черных патл с серыми вплетениями седины он стал выглядеть лучше, хотя так более заметен его возраст.

 — Тебе хорошо так,  — мягко сказала я.  — Как тебе полет?

 — Вот уж не понимаю, как они летают! Страх один, трясучка… Чуть не умер!

 — И я! Весь день отходила потом.

 — А мне понравилось,   — произнес Зен.

Я перевела взгляд на него и вздрогнула. То, как он орудует ножом на своем лице – страшное зрелище. Он был в одних только свободных штанах, и я могла увидеть все шрамы на его плечах и  груди.   Еще больше шрамов у него на спине, и они бугристые, неровные; я каждый наощупь знаю.  Треден прав, Зен весь исколотый, изрезанный, обожженный…  А после недавних событий еще и битый; все тело в синяках. На лице тоже следы побоев остались:  лопнувшая от удара губа только-только начала заживать и затягиваться,  вокруг левого глаза желто-зеленая припухлость, скула еще отекшая и  тоже зеленовато-желтая.

И в таком-то состоянии он летел на Арте!

Я подошла к нему и придирчиво осмотрела  со всех сторон. У меня после покушения на лестнице каждая косточка так болела, что я слезы еле сдерживала, а этот  словно и не был бит.

 — Ты человек или кто?  — спросила я, поражаясь ресурсам его тела.

 — Сама скажи кто, —  лениво  ответил он, продолжая спокойно бриться.

 — Дурак! Как можно бриться без зеркала? А если себе нос отрежешь нечаянно?

 — Будешь отвлекать – тебе нос отрежу.

 — Лучше себе язык отрежь!  — заявила я и отошла… бы, если бы он не удержал меня  за руку и не подтянул к себе так, что я оказалась у него  на коленях. Отбросив нож на пол, так что тот громко звякнул, Зен обхватил меня обеими руками за талию и прижал к себе очень  близко.

 — Тебе же больно,  — шепнула я.

 — Нет, мне голодно,  —  ответил он с легкой хрипотцой; я почувствовала призывную вибрацию в его голосе.

 — А ну хватит!  — встрял Треден, и подошел к нам.   — Тебе о встрече с Великой матерью думать  надо, Ирина, а тебе, Зен, об Арте! Еще неизвестно, как с нами тут обойдутся!

 — Хорошо с нами обойдутся,  — сказала я, и,  высвободившись из хватки Зена,  начала расправлять складки на платье.  — У них нет выбора.  

Несколько дней мы жили порознь и восстанавливались. Все, что меня окружало, настолько сильно отличалось от Утхада и Ниэрада, что мне казалось, я попала из мира Циты в другой мир, красивый и изящный, и окружали меня такие же красивые и изящные люди.

Парни-слуги, трепетно заботящиеся обо мне, старались предугадать каждое мое желание. Поначалу, от усталости и стресса, я воспринимала их как часть обстановки, функции, но когда пришла в себя, то стала ловить себя на мысли, что в каждом хрупком юноше вижу Кетнея. Их подобострастность, услужливость, милый вид  действовали на нервы, и мне приходилось притворяться, что у меня болит голова, и я хочу спать, чтобы остаться одной.

На четвертый день пухлая белокурая мэза, которая была за меня ответственна и которую я про себя окрестила Беляночкой, сообщила, что сегодня днем прибудет мэза-Распорядительница, и что мне нужно подготовиться, чтобы  предстать перед ней. Подготовка включала в себя принятие еще одной ванны (ничего не имею против!),  сложный макияж и  облачение в  тяжелый наряд. Из всего этого я согласилась только на ванну. Итак, оделась я, как обычно, волосы заплела в косу, как обычно, и в таком виде  последовала на встречу с Распорядительницей. Беляночке не понравилось мое самоуправство; она огорчилась, что я выгляжу «неподобающе»,  но возмущаться не стала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})