Пташка - Ксения Скворцова

Но вот уже снова глаза Вышеславы оказались прямо напротив, и Гнеда засомневалась, не померещилось ли ей.

— Будь гостьей в нашем доме. Видно, — добавила она задумчиво, — сама судьба послала тебя нам.

— Благодарю тебя, госпожа, — ответила девушка, не переставая ни на миг чувствовать неловкости.

Гнеда была готова биться об заклад, что эта женщина желала бы никогда не встречать её и уж тем паче не привечать в своём доме. В жене Судимира не было враждебности, но сквозило… неодобрение?

— Что же, выходит, ты выросла совсем сиротой? — спросила боярыня без намёка на притворное сочувствие, какое Гнеде иной раз доводилось слышать.

— Да, госпожа.

Вышеслава лишь покачала головой.

— Дай знать, коли тебе что понадобится.

— Я… Я не привыкла сидеть без дела, госпожа. И не хочу быть приживалкой.

Гнеда опустила голову, ощущая, как краска заливает лицо, но через миг, поборов себя, снова посмотрела на боярыню. Вышеслава еле заметно усмехнулась одним уголком губ, и это движение напомнило её младшего сына.

— Я вижу, и так не сидишь, — сказала она, показав на прялку. — Что ж ты ещё хочешь? Лён с девками молотить или отаву косить?

— Я и то, и то могу, — просто ответила Гнеда.

Вышеслава склонила голову чуть набок и тихонько хмыкнула, ещё раз окидывая девушку взглядом.

— Мне сказали, что рана твоя зажила. Ты уже можешь вставать? Тогда нынче приходи вечерять с нами. Я пришлю чернавушку.

Боярыня не дала Гнеде ответить и, невесомо кивнув, отчего жемчуга красиво всколыхнулись возле высоких скул, вышла вон.

На этом волнительные встречи не закончились. Решив немного оглядеться в усадьбе, девушка выскользнула из своих покоев, но не успела сделать и нескольких шагов по гульбищу, как увидела приближающегося с другого конца Бьярки. Бежать было поздно, да и некуда, поэтому Гнеда замерла, вцепившись обеими руками в перила. Заметив её, юноша на мгновение сбился с шага, но тут же возобновил свой путь ещё более решительной походкой, которая не предвещала ничего хорошего.

— Ты что здесь делаешь? — скорее прошипел, чем сказал Бьярки, остановившись за два шага до неё. Растрёпанная чёлка упала на глаза юноши, и он сердито откинул её, резко мотнув головой. Бруснично-красная рубаха была немного измята, по шее и под мышками пролегли влажные пятна.

Гнеда опешила, не зная, что ответить.

— Это хозяйская половина, дворня там живёт! — Бьярки раздражённо метнул руку в сторону, указывая на противоположную часть хором.

Хотя он старался держаться как можно дальше от девушки, до неё всё равно донёсся лёгкий запах дыма и пота, и ещё совсем чуть-чуть — какого-то благовония. Бьярки тяжело дышал, яростно поблёскивая глазами, а его скулы покрывал ровный здоровый румянец, и если бы он был деревенским парнем, Гнеда бы решила, что он только вернулся с покоса или молотьбы.

Девушка застыла, неосознанно отступая от его окрика и вдавливаясь поясницей в балясины. Она забегала глазами по лицу юноши, отчаянно и тщетно желая найти хоть малую брешь в его броне из злобы, когда во взгляде Бьярки промелькнуло понимание.

— Отец отвёл тебе Сбышину горницу?

Не дожидаясь ответа, он отпихнул девушку, расчищая себе дорогу, и почти бегом направился к её светлице. Резким толчком распахнув дверь, юноша замер на пороге. Сама не зная, зачем, Гнеда пошла следом и тоже заглянула в покои из-за его плеча.

С постели свисал зелёный плащ, в который девушка закутывалась, когда её одолевала тоска по Фиргаллу и Айфэ. Прялка с привязанной куделью стояла на лавке, но веретено скатилось на пол, спутав нить. На столе лежал туесок, откуда высыпались немногочисленные Гнедины сокровища — гребень, иглы, подвески. К закрытой укладке была привалена дорожная котомка.

Боярин медленно повернулся к Гнеде, глядя так, словно она, по меньшей мере, плеснула в него помоями.

— Ты.… Да ты… — Язык не слушался его.

Девушка быстро облизнула губы. Она почувствовала потребность оправдаться перед Бьярки за всё разом. За то, что в чужой личине проникла в его дом, за то, что ему пришлось драться с девкой вместо парня, за то, что его отец отчего-то проявил к ней участие и теперь она смеет жить здесь гостьей, а не служкой.

— Я не знала… Я не нарочно. Прости меня, Бьярки.

Гнеда запнулась, видя, как голубые глаза юноши расширились, словно его ударили под дых. Она прикусила кончик языка, но, очевидно, слишком поздно. Домашнее имя, которым девушка в уме величала сына Судимира, выскочило вперёд мысли.

— Как ты сказала? — спросил юноша совсем тихо.

Гнеда молчала, поперхнувшись непроизнесёнными словами.

— Только посмей назвать меня так ещё раз, — сквозь сжатые зубы процедил боярин.

— Я, правда, не хотела, чтобы так вышло, — еле слышно пробормотала девушка, не решаясь смотреть на него и желая провалиться сквозь землю.

По-прежнему прижимаясь к стене, она сделала шаг в горницу, но Бьярки остановил её.

— Вот что, — власть над голосом и лицом вернулась к нему, — мне доложили, ты околачивалась на конюшне.

— Я ходила к Пламеню, — быстро возразила Гнеда, тут же возненавидев себя за то, что отчитывалась перед ним.

— Я видел вороного, — кивнул Бьярки, прищурившись, — и этот конь не знал ни плуга, ни бороны. Откуда у тебя, дворомыжки, такая лошадь?

Гнеда вдруг задохнулась от возмущения. Какой-то тайный сосуд терпения в ней, наконец, переполнился, и девушка почти выкрикнула:

— Ты почто меня бесчестишь, боярин? Никакая я не дворомыжка и твоего не брала! Конь мой, и в стойла мне ходить не воспрещали!

— Увижу тебя возле своих лошадей, пеняй на себя, — отрезал Бьярки с холодным предостережением. — Я ещё тогда подумал, что ты ведьма. Держись от меня подальше.

Он развернулся и быстро пошёл прочь, а Гнеда стояла, бессильно опустив руки и чувствуя, будто её ни за что, ни про что окатили ушатом ледяной воды.

Боярыня исполнила свою угрозу, и вечером Гнеда сидела за большим дубовым столом в трапезной в окружении семьи Судимира. Ожесточившись после стычки с Бьярки, девушка приготовилась давать отпор и остальным домочадцам, но, против ожидания, этого не потребовалось. Судислав оказался рослым, крепким мужем, очень похожим на отца. Уверенный и спокойный, он сразу пришёлся девушке по душе, как и его миловидная жена Славута, приветливо и ободряюще улыбавшаяся Гнеде. Тут же сидели их трое детей, мальчики-одногодки и девочка с ворохом пушистых кудряшек и сверкающими глазами в пол-лица.