Где Бог, когда я страдаю - Филипп Янси

Немного подумав, Макквилкин ответил: «Я думаю, Бог устроил все так, чтобы в молодости наша сила и красота были видны внешне. С возрастом же мы приобретаем внутреннюю, духовную силу и красоту. Мы постепенно теряем внешнюю, временную красоту, поэтому больше начинаем задумываться о красоте внутренней, которая вечна. Это помогает нам оставить все то, что и тленно, и стремиться к дому, где будем жить вечно.  Если бы мы в этой жизни всегда были молодыми и красивыми, нам, возможно, не захотелось бы никуда уходить!»

Если и есть секрет того, как справиться со страданием, он кроется в этих строках. Чтобы выжить, нужно укреплять и питать свой дух, только тогда будут силы сломить границы плоти. Христианская вера, тем не менее, не всегда способна вернуть здоровье телу. Ни Брайан Стернберг, ни Джони Эрексон Тада не были исцелены, несмотря на тысячи молитв. Однако Бог обещает насыщать наш дух, который в один прекрасный день обретет новое, совершенное тело. Брайан сможет бегать и скакать, словно выпущенный из конюшни жеребенок, — об этом говорит пророк Малахия; Джони сможет без чьей-либо помощи свободно танцевать.

«Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить», — говорил Иисус Христос, посылая Своих учеников на труд. Раз физическая смерть — не конец, не стоит ее так бояться. Но так как она — враг Жизни, то нельзя и ждать ее с распростертыми объятьями.

Короче говоря, благодаря вере в небесный дом, христиане могут реально смотреть на смерть, не теряя надежды. Смерть — это враг, но враг побежденный. Как сказал однажды своим последователям Мартин Лютер, «даже когда мы абсолютно здоровы, не стоит забывать о смерти, потому что мы на земле не навсегда; так что нужно, как говорится, стоять одной ногой в раю».Стоя одной ногой в раю, мы совсем по-иному смотрим на проблему боли и страдания. Любой спор о том, почему мы страдаем, не будет завершен до тех пор, пока не будет рассмотрен взгляд на этот вопрос с точки зрения вечности. Какой-нибудь ярый любитель поспорить наверняка станет защищать боль, говоря, что это лучшая из всех предлагаемых Богом альтернатив. Возможно. Но боль и страдание всего лишь одна сторона медали.

Как представить себе вечность? Она во столько раз Длиннее нашей короткой земной жизни, что ее невозможно просто так вообразить. Для наглядного примера нарисуйте на школьной доске линию длиной в 3 метра. Затем на этой линии нарисуйте точку диаметром в 2 сантиметра. Теперь представьте, что в ее середине находится микроскопическая бактерия. Для бактерии размер самой точки невероятно огромен. Бактерия могла бы провести жизнь исследуя точку. Но стоит нам отойти на пару шагов и окинуть взглядом всю доску, мы увидим, насколько велики размеры линии по сравнению с величиной нарисованной на ней точки, кажущейся бактерии чем-то необъятным.

Таким же образом и человеческую жизнь можно сравнить с вечностью. Семьдесят лет — срок немалый, его достаточно, чтобы выдумать множество теорий о том, почему Бог иногда как будто бы безразличен к человеческим бедам. Но задумайтесь, разве можем мы судить о поступках и замыслах Бога, живя на земле так мало по сравнению с вечностью? Это равносильно тому, что та бактерия станет судить о размерах доски, не выходя за пределы маленького грязного мелового пятнышка.

Разве мы не принимаем во внимание понятие о Вселенной и бесконечности? Стали бы мы жаловаться Богу, если бы Он за все наши семьдесят лет жизни допустил лишь час страданий, наполнив остальное время покоем и радостью? Конечно, в нашей земной жизни хватает страданий, но ведь эта жизнь всего лишь час по сравнению с вечностью. Как однажды остроумно выразилась св. Тереза Авильская, с высоты небес самая жалкая земная жизнь покажется лишь бессонной ночью в дешевой гостинице. Для христиан жизнь, прожитая в этом мире, — вовсе не конец существования. Земля — это испытательный полигон, точка на бесконечной линии Вселенной; но все же эта точка имеет свой смысл, ведь Иисус сказал, что от нашего послушания здесь

зависит наша дальнейшая судьба. Поэтому, когда вы в очередной раз в порыве отчаяния решите обвинить Бога за столь жестокий мир, вспомните, что у Бога для нас приготовлено нечто несравненно лучшее, и наша земная жизнь — меньше миллионной части, и даже эта часть проживается нами под флагом бунтовщика.

Лишь на небесах мы сможем познать истинный смысл земных страданий и боли. Об этом немало сказано в Библии; «Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит, да укрепит, Да соделает непоколебимыми» (1 Петра 5:10). «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2 Коринфянам 4:17-18).

Меня всегда интересовала одна незаметная деталь, описанная в самом конце книги Иова, в которой так много сказано о человеческих страданиях. Автор делает большой акцент на этой детали: Иов потерял все, что имел, но в итоге получил ровно в два раза больше. Вместо 7000 овец Иов получил 14000; 6000 верблюдов вместо 3000; тысячу волов и ослиц вместо 500. Есть лишь одно исключение: ранее у Иова было семеро сыновей и три дочери. Вот и теперь у него опять семеро сыновей и три дочери — то же количество, что было ранее. Возможно, автор намекает на вечную жизнь. Если судить так, то получается, что и здесь Иов получил от Бога вдвойне — десять его нынешних детей присоединятся к тем десяти, которые уже в вечности.

Смерть и рождение

Вот вам ирония: смерть, приносящая столько горя и боли, в действительности открывает дверь в вечность, полную радости. Говоря о собственной смерти, Иисус привел аналогию с тем, как женщина испытывает муки при родах: она страдает до тех пор, пока малыш не появится на свет. В тот момент ее муки сменяются искренней радостью (Иоанна 16:21).

Смерть и рождение во многом схожи. Давайте представим, как рождение в свет выглядит с точки зрения самого ребенка.

Вы живете в мире, где темно, уютно и безопасно. Теплая жидкость окружает вас со всех сторон. Вы ничего не Делаете сами. Вас автоматически кормят. Вы постоянно слышите, как убаюкивающе бьется сердце какого-то большого существа, защищающего вас. Вся ваша жизнь — ожидание. Чего ждать, вы сами еще не знаете, но любая перемена кажется вам страшной. Вокруг нет никаких острых предметов, нет боли, нет опасности. Тихое и мирное существование.

И вот наступает день, когда вы чувствуете первые потуги. Стены вокруг вас сужаются, как будто бы толкают куда-то. Прежние мягкие стены теперь вдруг стали резко сокращаться, пропихивая вас куда-то вниз. Тело сложилось пополам, руки и ноги, кажется, вывернулись наизнанку. Вы падаете куда-то вниз головой. Впервые вы чувствуете боль. Кругом все бурлит, давление становится просто невыносимым. Голова совсем сплюснута, вас толкают все сильнее и сильнее по какому-то темному тоннелю. Жуткая боль. Шум. Давление. Болит все тело. Вы слышите, как кто-то кричит, и в этот момент вас окутывает страх. Все — миру пришел конец. Вдруг впереди вы видите отверстие и ослепительно яркий свет. Чьи-то холодные грубые руки хватают вас, вытягивают наружу и подвешивают вверх ногами. Болезненный шлепок. Ууууааааааааааа!

Поздравляем, вы только что родились.

Смерть — почти то же самое. На этом конце тоннеля все кажется нам страшным. Внутри тоннеля какая-то неизвестная сила тянет нас вперед в неизвестность. Вряд ли кому-то не терпится все это увидеть. Нам страшно. Там все — боль, тьма ... неизвестность.

Но за всей этой болью — совершенно иной мир. Когда мы после смерти очнемся там, от боли и слез останется одно лишь воспоминание.

Вы думаете, что иногда Бог не слышит вас? Что ваш плач и мольба идут в никуда? Бог не глухой. Он скорбит вместе с вами. Ведь как-никак Его Сын умер здесь.

Пусть история сделает свое дело. Пускай оркестр доиграет последнюю грустную ноту перед тем, как начать играть марш. Как сказал Павел: «Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих...Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только [она], но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Римл. 8:18-19; 22-23).

Если мы оглянемся назад на ту крупицу вечности, которую называем историей нашей планеты, нас поразит не важность ее, а ее незначительность. Глядя на Землю, к примеру, туманности Андромеды, все покажется столь малым, что взрыв всей нашей солнечной системы будет выглядеть там не ярче зажженной и погасшей где-то вдалеке спички. И ради этой самой спички Бог пожертвовал Собой!

Боль можно рассматривать, по определению Беркоуве-ра, как великое «предчувствие» вечности. Она напоминает о том, кто мы есть сейчас, и пробуждает в нас стремление стать такими, какими мы будем там, на небесах. Я с полной уверенностью считаю, что настанет тот день, когда каждый синяк, каждая больная лейкемией клетка, весь стыд, страх, боль и отчаяние отступят навсегда, а те бесчисленные минуты, прожитые в надежде и вере, будут щедро вознаграждены.