Где Бог, когда я страдаю - Филипп Янси

Образ тела в точности отражает то, как Бог действует в этом мире. Он иногда проявляет Себя явно, совершая чудеса и даруя сверхъестественные силы тем, кто страдает. Однако в большинстве случаев Он Свой труд возлагает на нас, Его представителей. Мы призваны жить в этом мире жизнью Христа, а не просто ее вспоминать или приводить другим в пример. Мы несем Его весть, боремся за справедливость, молимся о милости и... страдаем со страждущими.

Алан Пейтон, писатель из Южной Африки, в своей книге «Плачь, любимая страна» ставит в пример, достойный для подражания, св. Франциска Ассизского. Одним из переломных моментов в жизни Франциска стал случай, когда он еще в молодости, скача на лошади, увидел стоящего у дороги прокаженного. В то время Франциск был чем-то обижен на Бога, поэтому почувствовал отвращение к больному бродяге. Но вот, что-то внутри перебороло оба этих чувства. Он слез с лошади, подошел, обнял бродягу и крепко поцеловал в губы.

Св. Франциск мог просто проклясть или Бога, этого человека, пишет Пейтон. Но он не сделал ни того ни другого. Вместо того, чтобы изо всех сил пытаться обвинить Бога, допускающего такие страдания, он ре„ шил стать орудием мира в Божьих руках. Этот постуц0к изменил и его самого, и того бедняка. «То, отчего я только что чувствовал горечь и обиду, вдруг превратилось в невероятную гармонию души и тела», — говорит св. Франциск.

Реакция св. Франциска была очень похожей на реакцию Алеши по отношению к его брату Ивану в «Братьях Карамазовых». Он никак не мог найти ответ на мучившие их с братом вопросы о причине боли и страданий. Но он решает идти к страждущим и являть им любовь. Достоевский же весьма остроумно описал образ Иисуса отвечающего тем же Своему врагу, Великому инквизитору. Если бы церковь всегда следовала этим примерам и отвечала на людские страдания не спорами, а любовью, возможно, эти мучительные вопросы возникали бы гораздо реже. Объединение усилий всех частей тела Христа способно оказать ни с чем не сравнимую помощь одиноким, больным и отверженным. Церковь тогда станет тем огромным деревом, описанным в Евангелии, в ветвях которого укрываются и вьют гнезда птицы.

Посещая больницы, я увидел, насколько разными словами утешают друг друга верующие («Мы молимся за тебя») и неверующие («Удачи тебе — плюнь три раза через левое плечо»). Сегодня, если меня попросят одним предложением ответить на вопрос: «Где Бог, когда я страдаю?», я отвечу другим вопросом: «Где церковь, когда я страдаю?» Мы являем собой Божий ответ страдающему миру.«Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев. А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия? Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (1 Иоанна 3:16-18).

Глава 20

Впереди – новый мир

«Тает горечь,

Как в мае снег,

Холодов как не бывало».

Джордж Герберт «Цветок»

Страдающему человеку христианство может оказать большую и, наверное, самую важную помощь во всей его жизни. Описывая события, происходившие с человечеством на протяжении трех тысяч лет, Библия словно через увеличительное стекло обращает наше внимание на казнь на Голгофе. Это событие — главное во всей истории — краеугольный камень. Однако смерть — решительно не конец истории.

По прошествии трех дней со времени погребения Иисуса в темной могиле, поползли слухи, что Он ожил. Ожил! Разве такое возможно? В эту новость трудно было поверить. Не поверили в нее и ученики, пока Иисус Сам не пришел и не позволил им прикоснуться к Своему новому телу. Более того, Он пообещал, что даст и им новые тела после их воскресения.

После воскресения Иисуса Христа и Его победы над смертью к списку слов о боли и страдании добавилось еще одно, совершенно новое слово — «временный». Иисус Христос открыл для нас новое обещание о новой жизни без боли. Какой бы сильной ни была для нас боль сейчас, она не будет длиться вечно.

Выходит, что главная надежда всех христиан — надежда На будущее без боли и слез вместе с Богом. Сегодня же, по какой-то причине многие просто стесняются говорить о вере в жизнь после смерти. Само это понятие кажется причудливым и трусливым желанием поскорее уйти от проблем этого мира.

У черных мусульман есть похоронная традиция, которая символично выражает эти современные мнения. Когда гроб с телом умершего выставляют напоказ, родственники и друзья становятся вокруг, не произнося ни слова. Нет ни слез, ни цветов, ни песен. Сестры-мусульманки передают по кругу небольшой поднос, с которого каждый берет тонкий круглый мятный леденец. По условному сигналу все кладут леденцы в рот, и пока леденец медленно тает во рту, каждый думает о том, как сладка была жизнь хоронимого ими человека. Когда от леденца во рту ничего не остается, это означает, что жизнь окончена. Дальше уже ничего нет.

В современном обществе со смертью борются путем избежания всяческих напоминаний о ней. Морги, палаты интенсивной терапии и кладбища мы прячем за высокими стенами. Однако, когда смерть уже неизбежна, поведение обычных людей практически ничем не отличается от поведения черных мусульман. Язычество заставляет нас смотреть на смерть, как на окончательный конец земной жизни, а вовсе не переход из одной жизни в другую, бесконечную. Элизабет Кюблер-Росс выявила пять этапов подготовки человека к смерти и сделала ясный вывод о том, что последний из этих пяти этапов — смирение — самый ценный. С тех пор медики стараются, чтобы смертельно больные люди стремились именно к этому идеалу.

Помню, как на одном из вечерних занятий в центре «Не упусти сегодня» женщина по имени Донна, больная последней стадией лейкемии, сказала, с каким нетерпением ждет дня, когда попадет на небеса. Реакция остальных на ее слова была неоднозначной: долгая тишина, чей-то кашель, кто-то негодующе закатил глаза. Социальный работник начал объяснять Донне, как ей преодолеть страх и продвинуться к стадии смирения.

После того собрания у меня на сердце было тяжело. Наша материалистическая, недогматическая культура просила своих членов выразить самые искренние чувства. Донна, следуя какому-то основному внутреннему инстинкту, затронула фундаментальный камень христианской теологии. Смерть — это враг, последний и беспощадный враг, и его нужно уничтожить. Как же могли все члены группы, видевшие, что их собственные тела месяц за месяцем превращаются в прах, просто-напросто мириться этим? Сам я на месте Донны относился бы к смерти одним лишь образом: «Смерть, будь ты проклята!»

Некоторое время спустя мне на глаза попалось высказывание Блеза Паскаля, жившего в то время, когда мыслители только начали высмеивать «примитивные» взгляды на лучшую и жизнь после смерти. Вот что сказал о таких людях Паскаль: «Они считают, что доставят нам удовольствие, утверждая, что наша душа — ничто иное, как дым, дуновение ветерка, и говоря обо всем этом радостным и самодовольным тоном? Разве здесь есть чему радоваться? Радоваться нечему, наоборот, здесь нужно плакать, ибо это самое страшное, что только может быть».

Какая перемена ценностей произошла в умах людей, что они вдруг начали считать веру в окончательную смерть и пустоту верхом отваги, а надежду на полную радости вечную жизнь — трусостью? Как можно считать благородством слепое следование взглядам черных мусульман, материалистов и марксистов, что этот мир, полный зла и страданий, есть конец жизни человека? Такое понятие появилось спустя 7000 лет от начала истории человечества. У каждого, даже самого примитивного общества и древней культуры имелись взгляды и вера в жизнь после смерти. (Археологам нынче пришлось бы очень туго, если бы наши предки не хоронили свои культурные ценности в надежно замурованных гробницах.)

Библия предлагает совершенно противоположную систему взглядов. Жизнь после смерти описана в ней с чувством радостного ожидания, а не стеснения и стыда. Наша планета полна страданий; христиане же с радостью ожидают новый мир, где нет места слезам.

Пасхальная вера

Мы лишь отчасти можем представить себе наше будущее и ту радость, которая наполнит нас там, на небесах. Все мы сейчас заперты в темной комнате, как в одной из сцен пьесы Сартра «Нет выхода». Но сквозь щели в стенах просачиваются лучи света — добродетель, счастье, красота, сострадание, частицы истины и справедливости, — наталкивая на мысль о том, что за этими стенами — совершен, но иной мир, ради которого стоит пострадать здесь.

Христианская вера не дает нам какого-то особого способа примириться со смертью. Нет, вместо этого она помогает нам победить смерть. Христос дает Жизнь, и Его воскресение является еще одним доказательством того что Бог не желает примиряться с каким-то там «жизненным циклом», конец которому — смерть. Он сделает все возможное, Он уже сделал все возможное, чтобы упразднить этот цикл.