Замок Менфрея - Виктория Холт

А Бевил? Я несправедливо обвиняла его и теперь сгорала от стыда. Какой я была тупицей! Самонадеянной, подозрительной, глупой. Как он должен презирать меня за это! Но одновременно у меня словно камень с души свалился. Бевил не бросил сестру, он пытался привезти ее домой, но она отказалась ехать.

Я сложила письмо, убрала его в карман своего пальто и вышла в вестибюль. Хозяйка, ожидавшая снаружи, явно обрадовалась, что я оправилась от первого потрясения.

— А ребенок, — спросила я, — где он?

— Я приведу его вам.

Я кивнула.

— Но сначала, — спросила она, — не хотите увидеть ее?

Я колебалась. Как будет выглядеть в смерти моя гордая и прелестная Гвеннан? Я вспомнила, каким ударом стала для меня наша последняя встреча. Мне не хотелось запомнить ее такой.

— Она словно спит, — пробормотала хозяйка.

Я последовала за ней в комнату, где Гвеннан жила с тех пор, как Бевил забрал ее из того ужасного дома. Комнатка была маленькой, довольно темной, но аккуратной и чистой. Гвеннан лежала на кровати. Она изменилась, и рыжие волосы казались еще ярче по сравнению с мраморной бледностью кожи. Но больше всего меня поразило смирение, читавшееся в ее лице. Я никогда не видела ее такой. Мой взгляд упал на туалетный столик. Чернильница на нем все еще стояла открытой; на промокательной бумаге лежало перо, и я представила себе, как она сидит здесь и пишет мне письмо.

«Гвеннан, — подумала я, — что бы ни случилось, ты можешь на меня положиться».

Я повернулась, и мы вышли из комнаты.

— Я велела ее уложить, — сказала хозяйка. — Полагаю, семья может убедиться, что мы обо всем позаботились.

— Да, — согласилась я. — Ее брат — мой муж — приедет, как только получит ваше письмо. Я приехала, поскольку получила письмо от нее, а он еще ни о чем не знает, но я скажу ему, как только вернусь…

Она кивнула:

— Такие вещи всегда очень пугают других постояльцев. Надеюсь, вы меня поймете.

— Я понимаю.

— А ребенок? — тревожно спросила она.

— Я увезу его с собой.

— Да, это лучший выход. Я отведу вас к нему.

Когда я открыла дверь, малыш сидел на маленьком коврике у камина, внимательно изучая шнурки своих крошечных ботинок. Девушка, сидевшая в кресле, не сводила с него глаз.

Она улыбнулась мне.

— Он — просто золото, — сказала она.

Я подошла и опустилась на колени у камина. Никто бы не усомнился в том, что этот малыш — Менфрей. Те же рыжеватые волосы и те же глаза, в которых сверкали знакомые искорки.

— Привет, Бенни, — сказала я.

— Привет.

— Я — тетя Хэрриет.

Он кивнул:

— Тетя Хэрриет.

Имя он выговорил без труда, и я подумала, что ребенок уже слышал его раньше.

Он схватил меня за руку, чтобы встать; затем придвинулся ко мне поближе и принялся внимательно меня изучать. Я видела его гладкую кожу, маленький носик — точная копия носа Гвеннан, с подвижными ноздрями. Да, я не забуду Гвеннан — о ней мне будет напоминать ее сын.

— Ты поедешь со мной? — спросила я.

Он кивнул, в его глазах вспыхнул тот же веселый и отчаянный огонек, который я так часто видела в глазах его матери.

— Мы поедем в Менфрею, — объяснила я. Его губы без труда выговорили это название, и я поняла, что его малыш тоже слышал раньше.

— Пойдем.

Мое возвращение выглядело весьма театрально. Мне удалось нанять пролетку на станции в Менфрейстоу, но до Менфрей мы добрались только в восемь вечера, и там уже начали всерьез тревожиться из-за моего отсутствия. Я могла уйти куда-нибудь днем, никому ничего не объясняя, но всегда возвращалась к ужину.

Бевил пригласил гостей, и обед был уже на столе — леди Менфрей, к счастью, оказалась дома, чтобы исполнить роль хозяйки, но, разумеется, все ожидали увидеть меня.

Сердце мое забилось чаще, когда я входила в дом со спящим ребенком на руках.

Я услышала изумленный возглас Пенджелла, и в тот же миг Бевил, его родители и все гости высыпали на лестничную площадку.

Потом я часто вспоминала эту сцену с улыбкой. Она походила на ночной кошмар. Беглянка вернулась — и не одна, а с ребенком на руках.

— Хэрриет! Что, ради всего святого… — вскричал Бевил. И я ответила:

— Гвеннан умерла. Я привезла домой ее сына.

Леди Менфрей сбежала вниз по ступеням.

— Хэрриет… Хэрриет… что ты говоришь?

Бевил был уже рядом со мной; я видела вокруг растерянные лица; но я так устала от путешествия, печалей, страхов за то, как примут ребенка, что внезапно все силы оставили меня.

— Вы услышите обо всем завтра, — сказала я Бевилу. — Тебе придет письмо из отеля, где она жила. Она умерла сегодня утром. Его мы будем называть Бенедиктом Менфреем. Такова ее воля.

Леди Менфрей взяла у меня ребенка; по ее щекам бежали слезы, но я знала, что она полюбит мальчика — он займет в ее сердце место Гвеннан. Может быть, на это и надеялась Гвеннан.

— Ты устала, — резко сказал Бевил.

— Это был тяжелый день…

— У нас гости, — сообщил он, но уже не грубо, а скорее смущенно.

— Мне очень жаль, — отозвалась я.

Женщина, которая меня знала, жена одного из партийных функционеров, взяла меня за руку и сжала ее:

— Не беспокойтесь о нас, миссис Менфрей. Вам надо отдохнуть… Немедленно.

Я благодарно улыбнулась ей, и Бевил сказал:

— Отправляйся в постель, Хэрриет. — Он повернулся к гостям: — Прошу меня извинить — я на минуту.

Он поднялся со мной в комнату и закрыл за собой дверь. Я ждала, что вот-вот разразится гроза. Я поставила под угрозу его победу на выборах. Теперь скандал с Гвеннан станет достоянием гласности — и все это по моей вине.

Я упрямо поджала губы, вскинула голову и, хромая, подошла к кровати.

— Ничего нельзя было поделать, — сказала я холодным, злым голосом, усевшись на краешек и глядя прямо на него. — Я и думать не хочу о других вариантах.

Мне вспомнилась Гвеннан, лежащая на той кровати, бледная и спокойная в смерти — какой она никогда не была при жизни, и я закрыла лицо руками.

Я почувствовала, как Бевил осторожно берет мои руки в свои.

— Хэрриет, — проговорил он, и в его голосе послышалась нежность.

— Она умерла! — выдавила я. — Гвеннан! Она всегда была так полна жизни.

Он ничего не сказал, но посмотрел на меня печальным взглядом.

— Ребенок останется здесь, — продолжала я, стараясь за раздражением скрыть свое горе. — Я буду заботиться о нем. И если ты не хочешь его здесь видеть, тогда… тогда я его увезу.

— Хэрриет, господи, что ты говоришь?

Я попыталась высвободить свои руки из его, потому что испугалась собственных чувств. Слишком уж много на меня свалилось. Гвениан умерла… я никогда ее больше не увижу…и Бевил теперь возненавидит меня за то, что я пошла против его воли и привезла ребенка в Менфрею.