Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

небольшими переходами, стараясь все время держаться зарослей. И был совершенно прав, так как вдруг когда я был от хода всего в нескольких туазах, услышал голоса. Один жаловался, что приходится долго ждать. Тогда второй ответил: «Терпение! Теперь уже скоро. Меня предупредили, что этой ночью они пошлют нового гонца подземным ходом.

Обе слушавшие его женщины хором воскликнули — Предупредили?.. Но кто?..

— Больше мне ничего не удалось узнать. Третий, очень грустный голос заставил замолчать два других, и снова стала тихо. Тогда я съежился как только мог и стал ждать. Но я не мог удержать дыхание, и мне казалось, что стук моего сердца слышен на всю округу. В то же время я безуспешно искал способ предупредить человека, который должен был показаться из подземного хода. Но мои размышления длились недолго: все произошло чудовищно быстро! Что — то выскочило из узкого хода у насыпи. Я увидел, как зашевелились кустарники и отделившаяся от них плотная тень выросла и осторожно сделала два шага. Третий шаг этот несчастный сделать так и не успел: с торжествующим криком те люди бросились на него, схватили, уволокли…

— Убили?

— Нет. Только связали и заткнули рот. Спустя несколько мгновений я увидел, как они уходят с громким смехом, унося на плечах большой обмотанный веревками куль — вашего гонца. Но когда они поравнялись со скалой, где я прятался, я узнал человека, который указывал им путь. Это был…

— Это Жерве, конечно! — вскричала Сара. — То самое отродье, которое принесло к нам эту чуму в доспехах. Он единственный у Апшье может знать о существовании подземного хода.

— Единственный? Я начинаю в этом сомневаться, — выговорила Катрин с горькой улыбкой. — Число людей, знающих о нашем подземном ходе, может оказаться ошеломляющим, если учесть, что его существование оставалось секретом: начиная с Гоберты, которая громко и уверенно говорила о нем у фонтана, и кончая Жерве, чью жизнь я имела неосторожность сохранить и о чем теперь все больше жалею. Но продолжайте, что вы сделали дальше, Беранже?

— Прежде всего я побежал домой, чтобы получить совет своей матери и, возможно, ее помощь. Она очень умная, сообразительная женщина, и она вас любит. Узнав, в каком вы положении, она пришла в ярость и одновременно в отчаяние, так как мои братья оставили в Рокмореле только пять солдат и домашнюю прислугу. Все остальные ушли с ними в Париж за славой. За славой! Вы только послушайте. Многие не вернутся, а среди тех, кто вернется, будут одноглазые, хромые, одноногие, однорукие, — Беранже! — перебила его владелица замка. — Я уже давно знаю ваше мнение о войне, но в настоящее время меня больше интересует продолжение вашего приключения. Потом у нас будет время пофилософствовать.

Паж, на чьи худые ноги с торчащими коленями Сара как раз надевала черно-зеленые штаны, густо покраснел и бросил на молодую женщину виноватый взгляд.

— Извините меня, госпожа, я забылся. Итак, мать мне сказала:» Без сомнения, госпожа Катрин и аббат Бернар отправили гонца в Карлат. Так как он туда никогда не попадет, надо вам, Беранже, постараться его заменить. И какого черта! Попытайтесь хоть раз оказаться достойным вашего рода «. С этими словами она дала мне в дорогу ломоть хлеба, кусок мяса, флягу с вином и одну из двух рабочих лошадей, оставшихся в ее распоряжении.

Конь получил двойную порцию овса, удар ладонью по крупу, заставивший его бежать быстрее. Мы отправились в путь… Сделав большой крюк, чтобы не наткнуться на разведчиков Апшье, мы добрались до Карлата.

Наступило молчание, прервать которое не решался ни паж, ни Катрин. В сознании обеих женщин, уже смирившихся с мыслью о том, что большей помощи от своего сюзерена они не получат, настойчиво вертелся единственный вопрос: кто в Монсальви поддерживал отношения с Жерве Мальфра и с его помощью решился предать своих?

Вопрос не покидал Катрин, затронув в ее душе самые чувствительные струны.

Пока длилась месса, коленопреклоненная Катрин, утопая в снежных складках большой кружевной вуали, которую она надела на свой высокий головной убор из фиолетового бархата, подходящего по цвету к ее глазам, со сложенными молитвенно руками пыталась догадаться, кто из присутствующих мог оказаться предателем… или предательницей.

Эту мысль подала ей Сара. Не скрывая своего презрения, она сказала, пожимая плечами:

— Давать сведения Жерве… на это способна только какая-нибудь девушка! Ему так хорошо удается сводить их с ума.

Девушка? Женщина?.. Возможно! И она рылась в памяти в поисках имени или лица, вертевшегося возле Жерве в тот момент, когда его прогнали. Но она не могла припомнить никого, кроме маленькой Бертиль. А найти было необходимо! Люди в Монсальви подвергаются слишком большой опасности, чтобы и далее оставлять предателя свободе. Но кто же это? Всех этих людей, находившихся сейчас здесь, графиня знала лично. Маленький город похож на большую семью. Если сеньор достаточно любит свой домен, он не боится нарушить сословие дистанции. И среди всех этих людей были и злые, и тупые и хитрые, и злопамятные, и совсем бесхитростные, но не было ни одного, способного на такую низость. Они были правдивы, откровенны, честны и чисты душой.

Однако кто-то был!.. На совете, который состоялся сразу по окончании мессы, сообщение пажа было встречено гробовым молчанием. Лица были вытянуты и напряжены, губы плотно сжаты, и в каждом взгляде Катрин читала один и тот же вопрос: предатель среди них? Это невозможно!

— Предатель — нет! Но предательница — да! — крикнул Мартен Керу, чья ненависть снова вспыхнула при одном имени Жерве и поэтому совпала с предположением Сары. — Есть только одна такая, совершенно одуревшая от любви, способная выдать своих этому грабителю. За кем он тут увивался, когда погубил мою малышку? Помнится, он здорово приударял за твоей Жанеттой, — добавил он, поворачиваясь к Жозефу Дельма, который тут же взорвался:

— Эй ты! А ну попробуй только сказать, что моя Жанетта пропащая девушка, безбожница, способная нанести удар в спину своим отцу и матери! Я уважаю твое горе и сочувствую тебе, но ты переходишь границы! Этот Жерве крутился возле всех девушек, у которых глаза и нос были на своем месте! Почему это должна быть моя Жанетта, почему не твоя Виветта или Бабе Огюста?

У овернцев кровь горячая, и они очень чувствительны в вопросах чести. Сразу же между Ноэлем Керу и Огюстом Мальвезеном разгорелся сильный спор, грозивший принять опасный оборот. Аббат Бернар, обменявшись с Катрин тревожным взглядом, покинул свое место и бросился в середину зала, разнимая Мартена и Жозефа с силой, на которую его могли бы счесть неспособным.