Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Но на следующий день, когда новая атака была отбита так же блестяще… горела ферма Круа-де-Кок. Этим вечером на общем совете тем, кто отвечал за охрану города, вино на травах показалось немного горьким.

— По ферме или хутору в день за каждую атаку, — сказал Фелисьен Пюек, мельник, подытоживая общую мысль. — Так вокруг нашего города к святому дню Пасхи останется только выжженная земля!

— Помощь не замедлит прийти, — возразил ему Николя Барраль. — В этот час Жанне должен быть уже в Карлате. Ставлю свою каску против копий монсеньора Бернара-младшего[66], которые нам пошлет его супруга мадам Элеонора.

Но ни на следующий день, ни через день ожидаемые копья не появились, вследствие чего стало нарастать всеобщее беспокойство. Даже когда Фелисьен с серьезным видом принес сержанту огромную капустную кочерыжку с просьбой обменять на каску, он добился только нескольких вымученных улыбок. Людям в Монсальви хотелось смеяться все реже и реже.

Зато полил дождь. Он начался ночью, накануне Вербного Воскресенья, лил полный день и, казалось, зарядил на целую вечность. Но это не был тот тонкий и нежный весенний дождь, который хорошо проникает в землю и после которого идут в рост густые травы пастбищ, нежные ростки зерна и ржи, бархатистые почки каштанов. Это были грозовые ливни, порожденные яростным дыханием ветра, ненастья, которые вымывают почву по склонам холмов и на равнинах, обнажая скалы там, где в них не пустили корни деревья, обрывают ветви деревьев.

Затем начался град. Твердые и большие, как орехи, ледяные шарики безжалостно вонзались в размытую почву, вырывая первые ростки и разрушая первые надежды на урожай.

На стенах люди Монсальви, продрогшие до костей, смотрели, как бушующие водопады затопляют окрестность. Следующая зима будет суровой и полной лишений, но кто может быть уверен, что доживет до следующей зимы? Угроза, нависшая над городом, была совсем рядом. Враг был все еще здесь, посреди моря грязи, промокший под своими палатками, теми, которые еще не были унесены ветром и потоками воды.

Недовольные, что погода прервала их наступление, они стали еще более злыми. Их командиры, конечно, укрылись в редких домиках предместья, но основная масса войска устраивалась как могла, стуча зубами при мысли о теплой постели и прочных крышах, спрятанных за этими толстыми стенами запертого города.

Катрин и аббат Бернар неустанно сменяли друг друга, чтобы поддержать паству, которая изъяснялась теперь в основном пословицами:

— Апрель мягкий и спокойный, но рассердится — хуже не найдешь, — вздыхал один.

— Когда дождь на Вербное Воскресенье, то дождь на сенокос и на жатву, — объявил другой, и все стали вспоминать пословицы — одну пессимистичнее другой.

В такие часы для этих землепашцев осада отходила на второй план, они говорили о своей земле, об урожае. И двум сеньорам из города надо было приложить немало усилий, чтобы бороться с мыслью, родившейся из грозовых ливней, — небо отвернулось от Монсальви.

— Мы сможем заменить и возместить разрушенное! уверила Катрин, имея в виду своего друга Жака Кера и его запасы. — По крайней мере, эти дожди не дадут врагам жечь другие фермы.

— Наоборот, Бог с нами, — подхватил подошедший ей на выручку аббат. — Разве вы не видите, что он держит врага на расстоянии? Когда он стоит за вас и закрывает вас дождевым покровом, будете ли вы беспокоиться о нескольких сметенных арпанах зерна или ржи? Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.

Но одновременно он заказывал большие публичные молебны. Никогда еще Страстная Неделя не была такой неистовой и… такой дождливой.

Братство Страстей Господних сочло за честь организовать традиционную процессию Страстного Четверга. Они вышли в своих черных и красных одеяниях, полинявших под дождем, и были похожи на представителей какого-то странного племени.

Что касается Сары, то она неустанно перетирала руками капустные листы с глиной, готовя смесь от ревматизма.

Большая же часть жителей все свое свободное время проводила на крепостных стенах, напряженно всматриваясь вдаль, в надежде, что на дороге с севера покажутся сверкающая сталь и яркие флажки арманьякских копий. Но серый горизонт оставался пустым и немым, и никакой луч надежды не нарушал его мрачной безнадежности.

Когда прошла неделя, люди Монсальви стали думать, что с их гонцом Жанне что-то случилось. Подтверждение тому они получили довольно неожиданным способом.

На заре Пасхи, восьмого апреля, в день Святого Гуго, солнце поднималось с таким же трудом, как и в предыдущие дни. Небо было так низко и так дождливо, как будто солнце решило покинуть их навсегда.

Как и все другие, Катрин встала с постели с мольбой к Богу о спасении. О празднике, конечно, не могло быть и речи. Однако аббат Бернар должен был отслужить большую мессу, по окончании которой замок и аббатство ждали горожан на большой обед. Обед не обещал быть обильным, но по обыкновению мог внести какое-то праздничное настроение.

В ожидании этого обеда Сара, Донасьена и Мари суетились в огромной кухне замка, как в лучшие дни.

Катрин также собиралась принять участие в приготовлении теста, когда прибежал Сатурнен, запыхавшийся, почти радостный. Новость, которую он принес, была, по его мнению, лучшим из всех пасхальных подарков. У Катрин заколотилось сердце.

— Помощь? Кто-то пришел?

— Не те, кого мы ждали, госпожа Катрин, но все-таки подкрепление!

И действительно, у ворот Антрэйг небольшой отряд пытался прорвать заградительную линию осаждавших, правда, довольно слабую в этом месте, чтобы проложить себе дорогу к городу.

— Небольшой отряд? Сколько человек?

— Примерно двадцать, как мне показалось. У них нет отличительных знаков, но дерутся они хорошо. Николя ждет ваших приказаний поднять решетку.

— Я следую за вами. Нельзя терять времени. Если только…

Она удержала про себя мысль, которая приглушила бы радость старика. Беро д'Апшье был способен на любые хитрости, на любой капкан. Кто мог поручиться, что это маленькое военное подразделение «без отличительных знаков», «хорошо дерущееся», не представляло собой лучшей из ловушек и самого надежного средства проникнуть в город?

Тем не менее она побежала к воротам, где на самом деле развернулось сражение. Двадцать всадников в полном вооружении пробились наконец через людей Апшье, удивленных внезапностью атаки, и стекались теперь к городу, продолжая отчаянно отбиваться от быстро растущего отряда противника.

— Кто вы? — крикнула Катрин, успевшая к этому времени преодолеть весь путь по галерее.

— Откройте, черт побери! — прохрипел задыхающийся голос. — Это я! Беранже!..

Голос исходил из странного скопления разрозненных частей рыцарского вооружения и доспехов, которые были на центральном всаднике. Вооруженный гигантским бердышом, который был почти так же опасен для соратников, как и для