Саламандра - Полевка

погладить их белые мордочки и он без колебаний залез внутрь, ни грамма не опасаясь, что его могли затоптать здоровые туши. Его, конечно, сразу передали Сканду, и тот решил держать его на руках, чтобы точно больше не терять.

Но Ламилю не сиделось на месте при таком большом скоплении народа и он потребовал, чтобы его передали на руки вначале Лейшану, а потом Пушану, который был восхищен его внешним видом и решительным характером. Все аристократы были покорены красотой и милым нравом Звезды, который застенчиво всем улыбался. Потом Шарп забрал на руки «милое дитя», чтобы показать ему, как Первосвященник, хранитель материнской кладки, будет проводить жертвоприношение богам. Но Ламиль захотел писать и его отдали Сканду. Пока генерал пытался разобраться, как и что делать с маленьким ребенком, Ламиль описал себе ноги, и пока генерал искал слуг, чтобы они принесли воды обмыть малыша, тот пропал второй раз.

В этот раз его сняли с древесных пирамид, приготовленных для костров, на которых должны были сжечь подношения богам. Монах, уже несший факел, увидел, как зашевелились дары на самой вершине пирамиды и заметил Ламиля, который сжимал в руке понравившийся ему отрез яркой ткани. Церемония была приостановлена, Кирель сам забрал сына на руки, но ему надо было продолжить обряд, и он передал дитя на руки Шарпу. Который умудрился прозевать его в третий раз.

В этот раз ребенка искали не только монахи и Сканд с Лейшаном, но и все патриции со своими слугами и домочадцами. Ребенка долго не могли найти. Уже побежали слухи, что малыша похитили некие враги и завистники, и даже делали прогнозы, кто именно и сколько мог заплатить за младшего императорских кровей, как вдалеке раздался крик, полный ужаса!!

Сканд сделал скорбное лицо и потребовал себе еще вина. Тургул дрожащими руками налил Сканду вина, а сам хлебнул из амфоры, отмахнувшись от девок, которые совали ему в руки второй бокал. Лекс вначале заподозрил игру на публику у Сканда, но потом увидел, что руки мужа дрожат на полном серьёзе и он напуган на самом деле.

Ламиль обнаружился в садке с ядовитыми змеями. Там казнили отцеубийц и клятвопреступников, в это змеиное кубло бросали преступника и его жалили ядовитые змеи, давая ему мучиться одновременно от нескольких ядов. Малыш стоял там по колено в копошащихся ядовитых тварях и держал за горло красно-черную ару. Всем известно, что это — самая ядовитая змея, убивающая мучительной смертью. Ее яркая расцветка была известна всем в империи и за ее пределами, и ее боялись не только люди, но и ящеры. Но, похоже, именно ее яркая расцветка привлекла ребенка. Он держал полуметровую ару за шею и гладил по треугольной голове. Его не пугало, что ара обвила его руку и нервно била хвостом по спине. Нет! Он гладил змею между глаз, и объяснял, что не страшно, что она такая худенькая, зато она длинная, а это значит, что в нее влезет много каши!

— Каждая гадина в этой яме была ядовита и агрессивна! Но ни одна не напала на Ламиля, — Сканд скорбным взглядом проводил амфору, из которой Тургул допил остатки и отбросил в сторону, и поднял несчастный взгляд на Лекса, — все, кто видел это, в ужасе замерли. Ядовитые змеи клубком вились вокруг ног Звезды, но ребенок был жив и даже не напуган. Он даже не догадывался, какая это была опасность. Когда мы с Лейшаном приблизились к садку, все твари подняли головы и зашипели, и только Ламиль счастливо улыбнулся и спросил, может ли он взять голодную зверушку домой, чтобы познакомить с Пипи и Аши? Мы с Лейшаном голыми руками отлавливали змей по одной и откручивали им головы, пока не добрались до Звезды! Я никогда так истово не молился богам, как сегодня!

— Бедный мой, — Лекс забрался на руки к Сканду и прижал его голову к своей груди, — испугался? Ну-ну, все хорошо, все уже закончилось!

— Кирель забрал Ламиля и сказал, что мы все были свидетелями божественного чуда! И он обязательно закажет мраморную статую Ламиля со змеей в руке! Он назовет ее: «Дитя, усмиряющее зло», — Сканд оторвал голову от груди рыжика и взволнованно вздохнул, — я не думал, что такое возможно! Оказаться в яме с ядовитыми змеями и остаться в живых! Почему они на него не напали? Он тоже Избранный?

— Возможно, — Лекс пожал плечами, — но, скорее всего, змеи не восприняли его, как угрозу. Он маленький и теплый, и совсем их не боялся. Животные чуют чужой страх и поэтому воспринимают его, как агрессию, и атакуют. Каждое живое существо хочет избавиться от того, что несет страх, а Ламиль совсем не боялся. Он не кричал, не делал резких движений. Я думаю, змеи его воспринимали, как теплую грелку, а не живого человека, поэтому и не тронули. А что стало с той ара, что поймал Ламиль?

— Я скрутил ей голову, как только смог дотянуться, — Сканд передернул брезгливо плечами, — а когда Ламиль решил возмутиться, то сказал, что змейка устала и решила поспать. Ламиль даже закутал ее в чей-то палантин и спел колыбельную. Кирель в полном восторге от произошедшего, и отказался отдавать мне ребенка, заявив, что "с него хватит острых впечатлений на сегодня, и он не переживет, если младший опять сбежит". Он сказал, что отдаст его только тебе, причем из рук в руки!

— Ясно… — Лекс стал выбираться из объятий мужа, — быстрее заберем, быстрее вернемся. Я не собираюсь тратить время на праздничное застолье, мне есть чем заняться этим вечером.

— И чем же? — насторожил ушки Сканд.

— Вот, буду тебя от испуга избавлять! — Лекс поиграл бровями, — я знаю один очень надежный способ, чтобы не думать о плохом и страшном. Обещаю, будешь спать после этого, как ребенок! И не пей больше, а то надышишь на меня перегаром и я опьянею. А я во хмелю буйный!

— А может, оставим Ламиля у папы хотя бы на ночь? — Сканд обнял Лекса, пробираясь руками под тунику, оглаживая твердые бедра и елозя носом по шее, спустил с плеча ворот и лизнул впадинку ключицы, — пусть человек тоже помуч… порадуется! А то я и не предполагал раньше, какое это… хм, счастье!

— Не стоит, что Кирель тебе плохого сделал, что ты с ним хочешь поступить так жестоко? — Лекс тихо млел от такой щекотки, — у Ламиля своя комната, и теперь я смогу расслабиться, не прислушиваясь к дыханию детей, не гадая, спят они или мы их уже разбудили… но я был бы