Наследник Седьмой Марки - Виталий Сергеевич Останин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже Эссены использовали ее далеко не на каждой охоте. Лишь ожидая встретить очень опасного противника, они были готовы потратить большую часть дня, а то и весь, чтобы создать оружие, которое будет работать лишь в следующие двое-трое суток.
Суть гравировки заключалась в создании подсказок. Этаких шпаргалок, позволяющих магу воспроизвести в разуме конструкт без долгого его запоминания. Не каждый, конечно, только самый простой, который можно было «впитать» в память одним быстрым взглядом.
Татуировки для этого не годились — опытным путем было доказано, что нанесенный на кожу рисунок так и оставался рисунком. Эксперименты на эту тему не оставляли и по сей день — в основном с составом чернил, хотя некоторые, особо упертые, даже пытались заменить татуировки шрамированием. Правда, к сколько-нибудь внятным результатам никто пока не пришел.
Другое дело — ногти. Одновременно живая и мертвая ткань человеческого тела почему-то позволяла создавать на себе заготовки для конструктов. Маги-экспериментаторы поняли это, когда провели аналогию с модумами, ведь в каждом из зачарованных предметов всегда использовалась роговая или копытная ткань животных, на которую и наносился конструкт.
Правда, сделать свой ноготь модумом ни у кого не вышло. Зато получилось создать заклинание для почти мгновенного использования. Тончайшей иглой с раскаленным острием на ногтевую пластину наносилось двухмерное изображение конструкта. Оно оставалось практически невидимым, но, если мазнуть по ногтю кровью, проявлялось. И только тогда и работало. А если, скажем, гравировку выделить краской — нет.
Недостаток данной техники, как уже говорилось, заключался в ее трудоемкости и недолговечности. Мало кто был готов к такой тонкой и скрупулезной работе, которая обесценится в тот момент, когда продолжающая медленно расти роговая ткань изгладит созданное.
Но Ян был достаточно упертым пруссаком, чтобы пойти на это. В памяти он мог держать лишь два конструкта одновременно, готовый применить практически мгновенно: «щит» и «плеть». Однако в его арсенале было еще достаточно усиленных родовых конструктов, способных неприятно удивить противника. Ту же «сеть Хагена» воспроизвести на ногте у него бы не вышло — слишком она была сложной. Зато «выжечь» на ногтях больших пальцев по «болотному огню» — вполне.
Их он и создал на указательных, средних, безымянных и больших пальцах. Когда на поместье Коваля опустилась ночь, у юноши только ногти мизинцев не были покрыты незаметным узором. Но на них терпения и сил уже не осталось.
«Сделаю это завтра с утра!» — пообещал себе он, разминая затекшую от долгого сидения спину.
После чего отправился в гости к сестре, чтобы разжиться у нее пилочкой для ногтей. Каждый из них требовалось заточить как можно острее, чтобы можно было пустить себе кровь без использования ножа.
Сестра встретила его уже в ночной рубашке, явно собираясь ложиться спать. Молча выдала инструмент и так же молча взяла брата за кисть правой руки, поднося ее к глазам. Ухмыльнулась снисходительно, отчего стала очень похожа на мать.
— Воевать собрался?
— Вроде того, — не стал отрицать очевидного Ян.
— А сестру о помощи попросить?
— Ты еще…
— Маленькая?
— Не готова! Я хотел сказать, ты не готова к бою с таким противником, как Олелькович.
— Потому что я потенциальный святой воин?
Ян нахмурился, пытаясь сообразить, к чему сестра это упомянула. На его взгляд, вопрос был исчерпан. Экзархат предложил путь, Коваль сумел отказаться от него так, чтобы никто не обиделся — по крайней мере, явно. Все на этом, собственно! Софию же, как выяснилось, это до сих пор грызло.
— Это не имеет значения, сестренка.
— Только вот у Эссенов никогда не рождались святые воины! — с горечью закончила та.
— Потенциальные святые…
— Тем не менее! Я урод!
Ничего на это не отвечая, юноша схватил девочку за шею прямо под затылком и потянул к себе. Прижал, скорее чувствуя, чем зная, что именно так и нужно сейчас действовать, и заговорил.
— Соф, ну какой урод? Ты же не дурная крестьянка, чтобы так говорить! Мало ли, что он там разглядел, этот церковник? Ты Эссен! И станешь прекрасным охотником! Ты же умная, умнее меня, я это точно знаю! Дай дару расцвести, не торопись!
Утешителем, как он сам прекрасно понимал, Ян был никудышным. Сутки в засаде просидеть — запросто! Вырезать на ногтях узоры восьми конструктов, на что мало у кого терпения хватит — тоже пожалуйста. Настойчиво строить ловушку для врага, шаг за шагом подбираясь к нему на дистанцию смертельного удара — легко! Но вот произносить слова, которые должны были изменить мнение четырнадцатилетней девчонки о себе — тут требовалась мама. Или другая женщина, умеющая говорить на том же языке эмоций, что и его сестра.
Тем более что причины для уныния у Софии все же были. Ведь чем отличается святой воин от любого другого одаренного? Не праведностью же, хотя Церковь неустанно об этом говорила. А еще давила на медитации и отказ от страстей при их обучении. Но главное отличие святых — дисбаланс в развитии. Если маг любого ранга старался развивать три основных показателя: резервуар, пропускную способность каналов и контроль в гармонии, то у святых в этом вопросе наблюдался серьезный перекос.
Главным показателем для них являлась именно пропускная способность каналов. Возможность за кратчайший отрезок времени выдать максимальный объем энергии. Контроль же и резервуар были вторичны. Воины Церкви, если то, что про них говорят, правда, вообще не использовали виту. Для создания конструктов ими применялась не своя, а заемная энергия, получаемая при молитве.
Экзархат тайны из этого не делал, трубя повсюду, что энергия эта имеет божественное происхождение. И проходит через святого в момент искренней молитвы. Маги-ученые в это, разумеется, не верили, но и альтернативной версии предложить не могли.
Несмотря на споры, святые воины были и оставались оружием одного, правда, чрезвычайно мощного удара. Их не пускали туда, где требовалось работать тонко, желательно без жертв среди гражданского населения. Зато при зачистке больших территорий они были просто незаменимы. Ведь даже банальный конструкт, тот же
