Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски - Марина Крамер

– Ты это серьезно? – вздернула брови Марина.

– Я уже устал переводить разговоры на эту тему в шутки!

– Ну, и я устала. Поэтому – иди в душ, мы едем на кладбище.

Хохол уставился на нее, не вполне понимая, что происходит:

– Какое кладбище? Время пять утра!

– Вот и отлично – меньше народа увидит. Все, надоел, иди.

Женька подчинился, ушел в душ, а Марина села к туалетному столику, зачесала назад волосы, уложив их гладко, потом занялась лицом. Синяк на скуле потребовал тщательной маскировки, глаза пришлось сделать вызывающе яркими, это, разумеется, не понравится Хохлу, да и ладно, переживет.

Джинсы и водолазка, лаковые туфли и черный шифоновый шарф на волосах довершили дело. Осталось только взять темные очки…

Мрачный Хохол быстро оделся и вопросительно смотрел на Марину:

– И на чем ты собираешься ехать? Рискнешь будить Беса?

– Зачем? Я обрадую его утром, часов в восемь, когда в мэрию поедет. Нам же нужно зарегистрироваться сегодня, а без помощи господина мэра нас, двух иностранцев, никто не поженит.

– У нас есть два левых паспорта, не забыла? – напомнил Женька, но этот вариант Марину не устраивал:

– Я не хочу выходить замуж под чужой фамилией. Эта хоть принадлежала моему мужу.

– И ты собираешься стать миссис Джек Силва? – грустно улыбнулся Хохол, поправляя ее черный шарфик.

– Нет. Я собираюсь стать Мариной Влащенко, если тебя это, конечно, устроит. В паспорте будет то, что будет, но в душе я буду знать, что ношу твою фамилию. И прекрати разыгрывать страдальца. Поехали, время идет.

Она на цыпочках спустилась вниз, на всякий случай прихватила трость и вышла во двор. Даже волки на цепях у будок еще спали, что говорить об охране… Хотя вот за последнее Бес будет шибко гневаться, это Марина точно знала – сама всегда гоняла своих парней за сон на воротах. Она поднялась по лесенке наверх, в сторожку, и постучала рукоятью трости в дверь. Через пару минут появился заспанный мужик, протер глаза и уставился на утреннюю посетительницу:

– Хотели что-то, мисс Мэриэнн?

– Да. Ключи от Веткиной «бэхи».

– А… это… Бес не заругает? – нерешительно протянул охранник, и Марина усмехнулась:

– А за то, что дрыхнешь на воротах в свою смену, – как думаешь, премию выпишет?

– Понял… – Мужик снял с небольшой дощечки ключ и направился вслед за Мариной к гаражу, вывел из него темно-синюю «БМВ» и отдал ключи Хохлу.

– Если Бес спросит, скажешь, я взяла. Но он не спросит – я вернусь раньше, чем он отъедет, – заверила Коваль, садясь на непривычное пассажирское сиденье. – Хохол, поехали, не стой столбом.

«Бэшка» рванула со двора с приличной скоростью, Женька уверенно вырулил на трассу и направился к городскому кладбищу. В такую рань машин совсем не было, и потому он позволил себе разогнать машину до ста шестидесяти.

– Ого! – понимающе кивнула на спидометр Марина. – Так торопишься получить благословение от моего покойного мужа? Гляди, если не справишься – увидимся с ним лично.

– Прекрати! – поморщился Женька. – На пустой дороге что может случиться?

До ворот кладбища они доехали молча, так же молча дошли до двух могил. Коваль собрала в кулак всю волю и вошла в оградку, смахнула рукой пыль с таблички на памятнике Малышу, опустилась на колени и замерла. Хохол курил за оградкой, не смея нарушить Марининого состояния. Ему всегда было тяжело здесь, он чувствовал себя так, словно виновен в том, что Малыш лежит под мраморной плитой, а он, Женька, живет с его женой. Да и могила самой Коваль тоже нервировала – было странно и страшно видеть ее и на черном мраморе, и стоящей вот так на коленях у могилы мужа.

– Егор… думаю, ты меня поймешь, ведь ты всегда понимал и прощал меня… – бормотала меж тем Коваль, глядя невидящими глазами на табличку с датами рождения и смерти Малыша. – Я выхожу замуж, Малыш… прости, ладно? Ты только не думай, что я тебя забуду, выброшу из сердца – нет… Ты всегда со мной, я никогда не забываю о тебе, ни на секунду… Но ведь есть еще и другие люди, Егор, правда? И если я могу сделать Женьку счастливым – почему не сделать, ведь так? Разве он не заслужил этого? Он меня на ноги поставил, ребенка воспитывал, как мог – один, в чужой стране, Егор… – На памятник села птица – маленькая трясогузка, и Коваль вздрогнула. – Господи…

– Марин… хватит… – попросил Хохол, не в силах больше слушать то, что она говорила. – Пойдем, я тебя прошу… ты ведь так с ума сойдешь, котенок…

– Да… ты прав, наверное. – Она поднялась с земли, отряхнула колени. – Идем, хватит.

Отъехав от кладбища на приличное расстояние, Хохол заглушил двигатель, припарковав машину на обочине, и повернулся к Марине, комкавшей в руках черный шарф, стянутый с головы:

– Ну, что? Куда теперь? На улице седьмой час, все закрыто.

– Поедем на набережную, туда, где с Вороном как-то отношения выясняли, помнишь? В беседку.

Хохол пожал плечами и повернул ключ в замке зажигания.

Беседка была на прежнем месте, и это почему-то обрадовало Марину. Она села на лавку и достала сигареты. Женька пристроился рядом, но так, чтобы видеть все окрестности.

– Ожидаешь нападения, родной? – поинтересовалась Коваль, стряхивая пепел под ноги. – Успокойся, я никому теперь не нужна в этом городе. Только если тебе.

– Мне ты в любом городе нужна, – буркнул он. – Знаешь, надо съездить в деревню, бабкину могилу навестить.

– Даша сказала? – Марина взяла его руку и сжала. – Конечно, съездим, хоть завтра. Сегодня все-таки свадьба…

– Ты серьезно, что ли? – отозвался Хохол, забирая у нее сигарету и высаживая то, что осталось, в одну затяжку.

– А ты думал, шучу? Или просто не хочешь на мне жениться? – прищурилась она. – Обесчестил вдову, понимаешь ли, а теперь в кусты?

– Бестолковая, – покачал головой Женька. – Я просто не хочу, чтобы ты делала это только для того, чтобы успокоить меня. Мол, вот, теперь официально никуда не денусь?

Коваль захохотала, откинув назад голову:

– Ой, не могу! И ты всерьез веришь, что вот этот фиолетовый штампик сможет дать тебе какие-то гарантии? Ну, ты даешь, Хохол! Да мне сто штампов не помеха, если я чего-то захочу, ты ведь это знаешь! Дело-то в другом…

– Я тебя убью, – серьезно пообещал Женька, притягивая ее к себе. – Слышишь?

– И даже не сомневаюсь! – заверила она со смехом. – Ты, разумеется, соберешься меня убить, однако потом вспомнишь, как тебе без меня хреново, и передумаешь.

– Я тебя люблю, Маринка…

Они решили все-таки вернуться домой и там, на месте, попросить Беса о помощи. Успели вовремя – Гришка как раз собирался завтракать, уже сидел за столом, а вокруг хлопотала горничная Настя. Марина с Хохлом вошли и сели напротив хозяина, и Бес удивился:

– Что в такую рань подскочили?

– На кладбище ездили, – невозмутимо ответила Коваль. – И еще – у меня к тебе просьба.

– Здравствуй, язва! – пожалел себя Гришка с притворно-скорбной миной. – Чего тебе опять, зараза?

Марина фыркнула и четко изложила ему суть просьбы. На Беса было больно смотреть, настолько его шокировала и просьба, и ее причина. Он потер пальцами переносицу, недовольно крякнул, уронил на пол чайную ложку. Потом, тихо выругавшись, поинтересовался:

– Тебе заняться нечем? Или проблем не хватает? До дома не дотерпишь?

– Не дотерплю. А дом мой – здесь. И замуж я хочу выйти здесь, понятно? Так поможешь? – нетерпеливо спросила Марина, постукивая по столу ногтями.

– А можно подумать, если я скажу «нет», так ты отстанешь! Разумеется, помогу, – с досадой высказался Гришка. Меньше всего ему хотелось ввязываться в эту авантюру, но он прекрасно знал, что просто так от Марины ему не отделаться. – Надеюсь, тебе местного колориту не надо? Всяких там речей от тетки в буклях?

– Боже сохрани! – захохотала она. – Нет, пусть просто распишут – и все. Мы потом венчаться поедем.

– Сдурела, – покачал головой Гришка. – Да вам на пару грехов не замолить за всю жизнь, а они – венчаться!

– А про себя что расскажешь? – поинтересовалась в ответ Коваль, нехорошо прищурившись. – Или напомнить, если вдруг память подведет?

Бес хлопнул по столу ладонью, чашки обиженно звякнули, а из молочника на скатерть выплеснулось молоко.

– Но, но! Не забывайся! – чуть повысил он голос, но тут вмешался Хохол:

– Не забывайся сам! Не на сходке, так что не рычи, никто не боится.

– Ты еще! – вздулся Гришка, глянув на посмевшего открыть рот Женьку с досадой и злостью. – Куда прешь?

– Не повышай голос на мою женщину, – предупреждающе прищурился Хохол, и Бес отмахнулся:

– Надоели вы мне оба – по горло! Как бы не родня – минуты не потерпел бы. Ладно, весь завтрак испортили, черти, – проговорил он уже другим тоном. – В час дня – устроит вас? На свадьбу-то пригласите? – ехидно ввернул, глядя на Марину, и та кивнула:

– Ну, куда без тебя? Сам говоришь – родственник.

– Все, добазарились. Паспорта неси, – кивнул Гришка Хохлу, и тот пошел наверх. – Слушай, Маринка… – понизив голос, протянул Бес, внимательно глядя в безмятежное лицо сидящей напротив него Коваль. – Ну, на хрен тебе головняк этот? В смысле – свадьба эта, Хохол в роли мужа? Ты ведь красивая умная баба, при деньгах, при бизнесе там, за бугром. Неужели не найдешь достойного мужика, а? Хоть здесь, а хоть бы и там? Ведь любого пальцем помани – и он твой, на коленях следом ползти будет.