Пылающий туман - Ви КавИ

Странная вибрация окутала человеческое тело. Не было дискомфорта или боли, но зато были необъяснимо приятные ощущения, будто всё место, в котором он находился, желало его от чего-то спасти.

Ага, как же.

— Зачем я здесь?

Так проще тебя контролировать.

— О-бал-деть. Умереть и не встать.

Но ты здесь по другой причине. У меня есть предложение.

— Вау, удивительно. Дай угадаю, это связано с тем, что ты хочешь забрать моё тело? О! Нет. Подожди. Другая догадка. Ты хочешь поставить мне ультиматум? Угрожать чьей-то смертью? Готов аплодировать! Очень оригинально.

Сокол ожидал, что дух отзовётся на его колкость, как-то оскорбится или просто сделает его сознанию больно — как это уже бывало прежде. Но всё затихло, пропали ощущения, и Сокол, кажется, воспарил.

Понимать Ахерона — трудная, почти невозможная задача. Не сказать, что Сокол был таким уж опытным в переговорах с духами или с другой душой в собственном теле. Трижды нет. Но догадываться, что хочет Ахерон — куда легче, чем его понимать.

Ахерон желал выжить. Он угодил в такую же паршивую ситуацию, как и Сокол, и он был растерян своим новым заточением, отобравшим у него свободу. Возможно, раньше у него была своя оболочка, и он спокойно ходил туда, куда ему заблагорассудится, и ни от кого не зависел. Но теперь его способности упирались в Сокола и его волю. Он был как заносчивый паразит, и единственное, что он мог, это сражаться за своё будущее.

Однако подобная борьба опасна, и любая поспешность приведёт к смерти как носителя, так и самого паразита.

Сокол прищурился и заметил в идеальной белизне размытые очертания. Они видоизменялись, приобретали форму, приближались, пока в один момент не стало ясно, что перед ним стоял человек.

— Твою ж мать! Только не опять… ты!

Лицо Орла исказила ужасная насмешливая гримаса, которая смотрелась совсем не по-человечески. Он развёл в приглашающем жесте руки в стороны, но наёмник от него пугливо отшатнулся.

— Я рад тебя видеть. Тебе нравится мой новый образ? — дух покрутился вокруг своей оси. — Мне — очень. Он так интересно влияет на тебя, птенец.

— Нет! Не называй меня так! — Сокол угрожающе сжал кулаки. — Не смей порочить его!

Ненастоящий Орёл печально вздохнул и кивнул своим мыслям.

— Я же говорю. Интересно.

Он плавной походкой подошёл к Соколу, который пристально и настороженно наблюдал за каждым его движением и ожидал какой-нибудь внезапный и смертельный выпад. Духа позабавила подобная недоверчивость. Однако он и сам, будь на месте наёмника, не позволил бы себе так наивно расслабиться.

— Тебе не помешало бы чуточку отдохнуть, — Орёл мягко положил ладони на напряжённые плечи Сокола и наклонился к его уху, понизил голос до такого приятного тембра, что было сложно не внимать ему: — Сколько уже времени ты в таком состоянии? Больше года, не так ли? Ты вымотался, птенец. Любой бы дал слабину. И в этом нет ничего позорного.

Сокол захотел выбраться из-под рук духа, но вся решимость молниеносно исчезла и заменилась непонятной смиренностью.

— Это не ты…

— Нет ничего плохого и в том, чтобы остановиться прямо сейчас и подумать о том, как хорошо было бы немного поспать. Капельку. Все заслуживают отдых после долгого пути.

Орёл несильно надавил на плечи Сокола, и тот, поддавшись, почувствовал, как его ноги покорно сгибаются под чужой силой.

— Во сне нет печалей, вины и злости. Там лишь счастье и лёгкость. Тебе не придётся принимать сложные решения или кого-то терпеть. Только ты будешь играть роль. Это так пленительно, не правда ли, птенец?

— Я… да…

— Ты веришь мне, Сокол? В то, что я могу дать тебе желаемое?

— Орёл… мне так жаль…

— Всё в порядке, птенец. Всё в порядке, — он погладил человека по голове. — Никогда ни о чём не жалей.

Сокол опустился на колени и доверчиво заглянул в лицо Орла, чтобы вновь получить его одобрение, которого в последнее время так не хватало. Ему улыбнулись, и он лёг на невидимый пол, обнял себя руками и сделался маленьким, жалким и беззащитным. Таким, каким он был в далёком прошлом: нескладным и неопытным мальчишкой, думающим обо всём на свете.

— Да, ты молодец. Хороший мальчик, — Орёл, вкушая его слабость, убрал упавший на лоб Сокола мокрый волос. — Отбрось все проблемы. Они тебе не нужны.

— А как же…

— После. Всё после.

— Но Медея… и Стриго…

— Сокол, мой милый Сокол, как ты им поможешь, если тебе самому нужна помощь? Закрой глаза. Всего на минутку. И ты узнаешь, как прекрасно спать.

Сокол зажмурился. Что-то мешало ему. Что-то внутри настойчиво твердило и предупреждало его о иллюзии происходящего, наигранности. Сокола раздирали новые противоречия, твердящие ему о том, что он обязан понять, в чём дело. Вдруг от этого зависела чья-то жизнь?

— Я не могу.

— Птенец, ты много думаешь, — Орёл аккуратно убрал руки наёмника, освободил его от собственных тисков, в которые он себя загнал, и ласково перебрал пряди, как делала это мать, успокаивающая ребёнка. — А тот, кто много думает, не обретает счастья.

Сокол перевернулся на спину, протёр глаза, видящие размыто из-за слёз. Орёл перед ним был таким же, как и всегда: с такой изящной густой бородой, с короткими волосами, зачёсанными назад, и с морщинками вокруг рта.

Но в этом Орле было что-то не то. Это была какая-то бледная копия, пытающаяся походить на свой оригинал.

Как будто этот Орёл… был пародией, восставшей из мёртвых.

— Орёл?

— Конечно, Сокол.

Лицо ненастоящего Орла стремительно, как по щелчку пальцев, начало изменяться. Оно становилось худым, почти костлявым. Показалось мясо, а после него — и сами кости, рассыпающиеся в прах.

На месте Орла теперь был фиолетовый сгусток без различимых очертаний и без намёка на тело. С него капала такая же фиолетовая вязкая жижа и текла в сторону Сокола, которому пришлось срочно приходить в чувства и ползти прочь от этой гадости. Но всё как назло кружилось, а координация напоминала координацию пьяницы, а не здорового и трезвого